Пьер Мариво - Жизнь Марианны, или Приключения графини де ***

— Ну, так скажите нам, какое решение вы принимаете,— ответил министр.— Как вы хотите распорядиться своей судьбой? Может быть, вы предпочитаете постричься в монахини? Вам это уже предлагали. Монастырь можете выбрать по своему усмотрению. Ну подумайте хорошенько, ищите такой выход, который принесет вам успокоение. Вы же не допустите, чтобы из-за вас и дальше огорчали госпожу де Миран. Примите решение.

— Нет, сударь,— вмешалась моя гонительница,— нет, ей ничто не подходит. Ведь в нее влюблены, на ней готовы жениться, все уже согласовано; эта юная особа не уступит ни на йоту, если только тут не наведут порядок; она уверена в своей победе,— говорят, госпожа де Миран уже называет ее своей дочерью.

В ответ на эти слова министр сделал нетерпеливый жест, заставивший ее умолкнуть, и я смогла продолжить свою речь.

— Вы ошибаетесь, сударыня,— сказала я.— Напрасно вы опасаетесь, что господин де Вальвиль слишком сильно любит меня и даже хочет на мне жениться и что госпожа де Миран, снисходя к его просьбам, соглашается на это. Можете быть совершенно спокойны. Правда, госпожа де Миран, по доброте своей, заменила мне мать (говоря это, я заплакала), и, если я не хочу быть самым неблагодарным созданием в мире, я должна питать к ней любовь и уважение, как к родной матери, давшей мне жизнь, должна быть столь же покорна ее воле и так же чтить ее и даже гораздо больше, как иногда думается мне. Ведь я же не дочь ей, а между тем она, как вы верно сказали, обращалась со мною, будто со своей дочерью. Я ей никто, она спокойно могла бы оставить меня в том бедственном положении, в каком я оказалась, или же выразить мне мимоходом поверхностное сочувствие и сказать: «Мне очень жаль вас». А ведь она поступила совсем иначе, в ее доброте ко мне, в ее заботах, в ее материнском внимании есть что-то непостижимое. Я не могу думать о них, не могу смотреть на нее без слез любви и благодарности, не говоря ей в душе, что жизнь моя принадлежит ей и что я хотела бы иметь тысячу жизней, чтобы все их отдать за нее, если бы это понадобилось для ее спасения. Благодарю господа за то, что мне выпал случай сказать об этом всенародно; для меня бесконечная радость, больше которой никогда у меня не будет, излить перед всеми восторженную нежность, преданность и восхищение, которые я чувствую к ней. Да, сударыня, я вам чужая, я несчастная сирота, на которую, по неисповедимой воле господа, владыки нашего, обрушились всевозможные бедствия; но если бы пришли и сказали мне, что я дочь королевы, что, как наследная принцесса, я взойду на престол и буду править королевством,— я от всего бы отказалась, когда бы получить все это могла лишь ценой разлуки с вами; я и жить бы не могла, если бы потеряла вас; я привязалась к вам всей душой, во всем мире мне дороги только вы за то, что я нашла у вас истинное сострадание, за то, что вы дали мне приют, и за то, что вы, великодушная, так любите меня, хотя люди стараются, чтоб вы стыдились своей привязанности, и хотя все меня презирают.

И тут сквозь слезы я увидела, что многие из собравшихся отворачиваются, чтобы утереть глаза.

Желая скрыть свое волнение, министр слушал, потупившись. Вальвиль словно оцепенел и не сводил с меня страстного взгляда, забыв обо всем и обо всех окружающих, а матушка откровенно проливала слезы, не стесняясь того, что на нее смотрят.

— Ты еще не все сказала, Марианна? Заканчивай, но больше не говори обо мне, потому что тебя это слишком волнует,— сказала она, без лишних церемоний протягивая мне руку, которую и я так же просто поцеловала.— Заканчивай...

— Хорошо, сударыня,— ответила я.— Вы сказали, монсеньор, что вышлете меня из Парижа и даже куда-то далеко, если я откажусь выйти замуж за этого молодого человека,— промолвила я, обращаясь к министру.— В вашей власти это сделать, но я хочу сказать вам кое-что, для того чтобы не тревожились родственники господина де Вальвиля, опасающиеся, как бы мы с ним не поженились, этого никогда не будет, ручаюсь за это, даю в этом слово, а моему слову можно верить. Если я не постаралась успокоить их еще до прихода госпожи де Миран, извините меня, пожалуйста, монсеньор, я не решилась это сделать, так как считала невозможным, непорядочным отказаться от господина де Вальвиля, когда меня угрозами принуждали к этому; я подумала, что будет подлостью и неблагодарностью с моей стороны проявить так мало мужества в данном случае, тогда как у самого господина де Вальвиля достало мужества любить меня, любить так нежно, всем сердцем, любовью почтительной, несмотря на низкое мое положение, которое могло оттолкнуть его, меж тем как он если и обращал на это внимание, то лишь для того, чтобы еще больше любить и уважать меня. Вот мои соображения, монсеньор. Если бы я обещала вам больше не видеться с ним, он мог бы вообразить, что мне не горько расстаться с ним, раз я не захотела претерпеть гонения за мою любовь к нему; а я хотела, чтобы он узнал обратное и не сомневался бы, что я действительно отдала ему свое сердце; мне было бы очень стыдно, если бы этого не было. Быть может, я вижу его в последний раз, и, пользуясь этой нашей встречей, я хочу исполнить свой долг перед ним и вместе с тем сказать госпоже де Миран и ему самому, что то решение, которое ни страх, ни угрозы не могли заставить меня принять, я принимаю сейчас из чистой признательности к ней и к ее сыну. Нет, сударыня, нет, великодушная моя матушка, нет, господин де Вальвиль, вы оба мне слишком дороги, никогда я не стану причиной упреков, какие вам пришлось бы переносить, если бы я осталась, ни позора, какой, как тут говорят, я бы навлекла на вас. Свет презирает и гонит меня; мы не можем его изменить, надо сообразовываться с его требованиями. Вы говорите, что он несправедлив, а мне нельзя так говорить — ведь это было бы к моей выгоде, к слишком большой моей выгоде; я только скажу, что вы очень великодушны и что я никогда не злоупотреблю вашей готовностью пренебречь ради меня обычаями света. Право, я умерла бы от горя, услышав, как за это порицают вас; и я была бы недостойна вашей доброты ко мне, если б не избавила вас от суда людского, ведь я тогда обманула бы вас, обнаружилось бы, что я совсем не та, какою вы меня считали; и лишь то решение, какое я принимаю, покажет, что вы не ошиблись, поверив в меня. Господин де Клималь, по своему благочестию, оставил мне кое-какие средства, на них можно прожить; их вполне достаточно для девушки, у которой нет ничего и которая, прощаясь с вами, прощается со всем, что ее привязывало к жизни, и со всем, что могло бы ее привязать; несчастной девушки, которой после этого уже не о чем беспокоиться и не о чем жалеть, ибо в скором времени она замкнется в стенах монастыря. Стоит дать распоряжение, и ко мне там никого не допустят, кроме госпожи де Миран, дорогой моей матушки, ибо я умоляю не лишать меня всего разом и дозволить ей иногда навещать меня. Вот и все мои намерения. Но возможно, что монсеньор посмотрит иначе и для большей безопасности вышлет меня далеко отсюда, как он сказал вначале.