Хелен Диксон - Цыганские глаза

– А почему их держат взаперти?

– Нравы гарема могут быть жестокими, а юные принцы оказываются средоточием тайных замыслов их матерей, каждая их которых желает, чтобы султаном стал именно ее отпрыск. Они стремятся уберечь своих детей. Их прячут, чтобы избежать обычая, согласно которому всех их убивают при приходе к власти очередного султана.

Пруденс испуганно на него взглянула, пораженная его словами.

– Но это же варварство.

– Да. Но так бывает. Также гарем – это место, предназначенное для чувственного удовлетворения султана, жилище его наложниц, – продолжил Лукас, пристально глядя на девушку.

Сердце Пруденс тревожно забилось.

– Наложниц? – шепотом повторила она.

Лукас улыбнулся.

– Ты уверена, что хочешь слушать дальше?

Она кивнула.

– Отлично. Наложницы – это женщины, цель жизни которых дарить наслаждение мужчине. Они умащают свое тело душистыми маслами и благовониями, чтобы разжечь желание своего повелителя. Кроме женщин, в гарем дозволено входить лишь евнухам.

Прекрасно зная, что такое евнухи, Пруденс смущенно отвела взгляд, залившись пунцовым румянцем. В небе над ее головой пел жаворонок, а в темной лесной чаще какие-то зверьки шуршали в траве, но девушка оставалась глуха к этим звукам, обратив все внимание на сидящего рядом мужчину.

Не зная, что сказать, она облизнула губы, и Лукас уставился на нее, следя за мельчайшим ее движением, любуясь ее лицом под широкими полями шляпы. Солнечный свет играл на ее блестящих локонах, падающих на щеки, и придавал глазам темно-фиолетовый оттенок.

Лукас улыбнулся. Она так целомудренна, так невероятно наивна.

– Вижу, я тебя смутил. Я же предупреждал.

Это была правда, но все же Пруденс удалось поднять глаза и встретиться с ним взглядом.

– Немного, – призналась она. – Зато теперь я понимаю, почему ты не сбежал из Стамбула раньше. – Ей хотелось спросить, насколько близко Лукас познакомился с женщинами из гарема, но она не осмелилась.

Лукас улыбнулся, но не стал продолжать. Его смешила и привлекала искренность и беззащитность Пруденс.

– А этим женщинам можно покидать гарем?

– Да, но, согласно обычаю, они должны носить чадру и выходить только в сопровождении евнуха.

– И все они любят султана?

– Господи, нет… хотя готовы поубивать друг друга за право разделить с ним постель. Честно говоря, гарем напоминает змеиное гнездо. Убийцы, разгуливающие вокруг Фонтана Палачей, где обычно проводятся казни, более мягкосердечны, чем многие из женщин гарема. Султан предложил отдать мне в жены одну из своих наложниц.

– И ты согласился?

– Нет. Для этого мне пришлось бы стать мусульманином. Не сказать, чтобы я был слишком религиозен, но своей вере изменять не собираюсь.

Пруденс задумалась над признанием Лукаса. Ей было приятно, что он решился поведать ей о своем прошлом, пересказать ей те события последних пяти лет жизни, о которых не знает даже Томас. Она чувствовала, что стала ближе к нему, что между ними возникла особая связь, и подозревала, что Лукас именно этого и добивался.

Затем девушка сообразила, что его рассказ не полон. Два первых года его странствий оставались загадкой. Как он попал в рабство? Но прежде чем она успела задать вопрос, Лукас поднялся на ноги. Пруденс последовала его примеру.

– Если все еще хочешь осмотреть сады Марлден-Холла, нам пора.

Пруденс думала, что он обнимет ее и поцелует, но вместо этого Лукас взял ее под руку и молча повел к лошадям. Усевшись в седло с его помощью, девушка нахмурилась, не в силах разобраться в собственных чувствах.

– Благодарю за рассказ.

Он улыбнулся и нахально похлопал ее по бедру.

– Пожалуйста. Спасибо, что выслушала.

Настроение Пруденс улучшалось с каждым шагом. Ей нравилась непринужденность Лукаса и его добродушное подшучивание. Верховая прогулка, на которую девушка отправилась с такой неохотой, обернулась для нее приятнейшим времяпрепровождением, а роскошные сады оправдали все ее ожидания.

Впервые в жизни Лукас взглянул на них совершенно другими глазами. Он не ожидал испытать такого удовольствия от обычной прогулки по дорожкам рука об руку с Пруденс, не ожидал, что будет так гордиться великолепными висячими садами и тщательно подстриженными лужайками, напоминающими прекрасные гобелены, множеством растений и цветов, ласкающих и глаз, и обоняние.

Ступив на террасу, Пруденс была очарована старой голубятней и прекрасным видом на парк, засаженный азалиями, вишнями и огромными рододендронами.

– Как жаль, что тебе не с кем разделить такую красоту, – прошептала девушка, вдыхая аромат роз.

– Ты права. Если не считать слуг, я живу здесь один.

– Ты всегда был таким одиночкой? – спросила девушка, взглянув на Лукаса с невинной непосредственностью.

Он задумался, а затем покачал головой.

– Нет… и я не рассчитывал, что буду жить в одиночестве.

– Правда?

Лукас окинул ее задумчивым взглядом.

– Рано или поздно я намереваюсь жениться, Пруденс.

– Да, когда-нибудь тебе придется. А у тебя уже есть избранница?

– Да. Сейчас нас разделяют несколько препятствий, но я уверен, что смогу их преодолеть.

– Я знаю эту леди?

Он усмехнулся.

– Наверняка знаешь.

– И ты ее любишь?

– Мне… она очень нравится, – с осторожностью ответил Лукас. – Она невероятно красива, и мне с ней приятно и весело.

– Я спрашивала не об этом, и этого недостаточно для брака.

– О, она обладает многими другими достоинствами, уверяю тебя, – с улыбкой добавил он. – Как ты думаешь, если я признаюсь этой леди в любви, это поможет мне преодолеть разделяющие нас препятствия?

– Нет, если ты будешь неискренен. Она поймет это и возненавидит тебя за твою ложь. Но ты ей признаешься?

– Когда-нибудь признаюсь.

Раздумывая над словами Лукаса, Пруденс испытала чувство, очень близкое к разочарованию, смутившее и удивившее ее. Ее мучил и другой вопрос. Почему его избранницы не было на ужине в Марлден-Холле? И, если он собирается жениться, почему целовался с ней?

Девушка вздохнула, решив, что ничего не понимает в мужчинах.

Мистер Флетчер, старший из садовников Марлден-Холла, очень обрадовался, узнав, что она испытывает искреннюю страсть к садоводству. Лукас оставил девушку на его попечении и направился к дому, чтобы позаботиться об угощении для гостьи перед ее возвращением в Уиллоу-Хауз.

Но, оглянувшись, Лукас заметил, как естественно она смотрится в окружении кустов сирени и зеленых лужаек, жимолости и роз. Его влечение к ней выходило за границы человеческого понимания. Ее смех был заразителен, улыбка наполняла светом самые темные уголки его души. Она изменчива, открыта и непостижима, и Лукас был уверен, что ему никогда не станет с ней скучно.