Ширл Хенке - Любовь к мятежнику

Квинтин поморщился.

— Тебе обязательно нужно было затрагивать эту неприятную тему, как будто и без этого день не достаточно отвратителен? Девчонка некрасива, тиха, как мышь, и уже доставляет неприятностей больше, чем стоит того.

После трех дней, проведенных в лагере криков, Мадлен находила жизнь там вполне приятной, хотя немного примитивной. Она всегда любила приключения, а это, несомненно, было чем-то новым и захватывающим.

«Это также еще ненадолго удержит тебя вдали от твоего будущего мужа», — прошептал язвительный голос, когда она сидела, погрузив ноги в прохладную воду ручья. Жесткое, прекрасное лицо Квинтина Блэкхорна вспыхнуло в ее сознании с такой ясностью, что она испугалась. Прошлой ночью, когда она спала в шалаше из веток, который крики соорудили для нее, он снова снился ей.

Им здорово повезло, что торговая партия обнаружила их. Крики были на пути в другую деревню, где представитель короны должен был продать им мануфактуру в обмен на выделанные шкуры оленей.

Ее задумчивость была прервана треском ветки позади нее. Она обернулась и увидела Уилла Тарранта, приближающегося к ней. У этого великана была мерзкая привычка подкрадываться к людям. Он нес подозрительно набитый мешок для продуктов, переброшенный через плечо вместе с патронташем и мушкетом.

— Ты выглядишь так, словно собрался убежать, — вызывающе сказала Мадлен.

Уилл презрительно ухмыльнулся.

— Ты можешь оставаться с этими краснокожими дикарями, но я отправляюсь в Саванну за помощью.

— Ты не сделаешь ничего подобного, — сказала она со все возрастающим гневом. Как смеет этот трусливый болван разговаривать с ней так неуважительно?! — Ты нанят на работу моим отцом еще на три года, Уилл, и до тех пор будешь делать то, что он тебе приказывает.

Она быстро встала на ноги и повернулась к нему лицом.

— Я выполнял свои обязанности, но не собираюсь жить с какими-то дикарями.

— Ты используешь это как предлог, Уилл. Бешеный Индюк послал гонца к своим друзьям сообщить о нас семье Блэкхорнов, и скоро они будут здесь.

— Тьфу! У этих грязных краснокожих не может быть богатых белых друзей. — Он сплюнул на землю возле края ее муслиновой юбки.

— Сам ты грязный, Уилл Таррант, а не крики, которые каждое утро купаются в ручье. А сейчас возвращайся в лагерь и делай то, что скажет тебе Джаспер.

— Подумайте хорошенько, госпожа Дево, — сказал он с наглой ухмылкой, протягивая к ней свои огромные лапы. — Я всегда знал, что рано или поздно вы встанете у меня на пути.

Мадлен почувствовала, как у нее перехватило дыхание, когда он с силой прижал ее к себе. Избегая его вонючего дыхания, она отвернула голову от его лица и пнула его по ногам каблуком своего ботинка. Он взвыл от боли, а затем, ударив ее, повалил на землю. Освободившись от тисков его объятия, она набрала в легкие воздуха и закричала.

Индейский юноша по имена Гладкий Камень выскочил из подлеска и набросился сзади на Тарранта. Мадлен поднялась на ноги, лихорадочно пытаясь найти какое-нибудь оружие для спасителя, ибо Уилл был вдвое больше него. Схватив толстый дубовый сук, она стала звать Гулливера, который спал возле Джемми, когда она покидала лагерь.

Майор Монтгомери Эшли Карузерс, командир роты королевских рейнджеров, [1] Рейнджер — военнослужащий десантного диверсионно-разведывательного подразделения. направляющийся с особой курьерской миссией к генералу Корнуоллису, услышал женский крик, затем крики мужчин и выстрел.

— Это голос англичанки!

Майор свернул с тропы и припустил свою лошадь по направлению к журчащему ручью, находящемуся в сотне ярдов от почти непроходимой лесной чащи с подлеском. Не было видно никакой тропинки через густые заросли, отделяющие их от ручья.

— Рассредоточиться, оружие наготове!

Закаленные роялисты, находящиеся под его командованием, сняли с плеч свои пенсильванские винтовки и стали продираться сквозь деревья и кустарники.

Лейтенант Натаниель Гудли первым выскочил из леса. Он увидел белую женщину, явно принадлежащую к знати, которая присела возле лежащего белого мужчины в грубой одежде колониста. Индеец также стоял на коленях рядом с ними.

Быстро спешившись, Гудли прицелился в дикаря, но женщина оказалась прямо на линии огня. Гудли выругался и опустил оружие, затем достал свой штык и приладил его к стволу, приготовившись броситься на дикаря.

Мадлен закричала, чтобы глупый солдат остановился, что крик друг, но он, казалось, не слышал ее. Она, не раздумывая, схватилась за ствол его винтовки и прильнула к ней, как пиявка, чтобы ее глупый владелец не убил Гладкого Камня.

— Пожалуйста, госпожа. Я знаю, что у вас истерика, но…

В этот момент подскочил Гулливер. Он бросился на Гудли, который одновременно удивился и взвыл от бели. Собака крепко стиснула челюсти на его бриджах, прихватив вместе с ними и порядочный кусок левой ягодицы. Ни Мадлен, ни Гулливер не отпускали своей хватки. Мадлен, наконец, оттолкнула Гудли, а Гулливер разомкнул зубы. Лейтенант повалился, катаясь по земле с неприлично выставленной наружу голой ягодицей, истекающей кровью.

К этому времени еще несколько мужчин, одетых в аккуратную зеленую униформу королевских рейнджеров, с шумом выскочили на поляну у ручья. Мадлен схватила ружье лейтенанта и выстрелила в воздух, чтобы привлечь внимание всех своих предполагаемых спасителей, которые высыпали из леса, как летучие мыши из пещеры.

— Не стреляйте в индейца! — пронзительно закричала она.

Майор Карузерс, известный в гражданской жизни как седьмой барон Рушкрофт, никогда, за все десять лет, проведенных в армии, не встречался с такой ситуацией. Колонисты, виги или тори, были чертовски вспыльчивы даже в лучшие времена, а сейчас времена были явно не из лучших. Он хорошо знал, что нельзя действовать опрометчиво. Сделав знак своим людям не стрелять, он окинул взглядом всю сцену.

Очень молодой крик неподвижно стоял возле распростертого тела белого мужчины грубой наружности. Женщина, очевидно, напала на его лейтенанта, да вдобавок натравила на него свою собаку. И теперь еще несколько крикских воинов выходили на поляну с противоположной стороны. Да, он определенно не будет действовать опрометчиво.

Он подъехал к тому месту, где Гудли катался по земле, и бросил взгляд на огромного коричневого пса, который теперь сидел с добродушным видом и играл куском бриджей лейтенанта, лежащим у его ног. Карузерс спешился с чрезвычайной осторожностью и отрывисто сказал Гудли:

— Черт возьми, парень, сейчас же прекрати эти дьявольские завывания.

Он взглянул на женщину, которая уже опустила ружье и очаровательно ему улыбнулась.

— Я прошу прощения за поведение Гулливера. Он лишь хотел защитить меня, — сказала она, любовно потрепав собаку за загривок. — Видите ли, этот крикский паренек спас меня от нападения того негодяя. — Она указала на тело мертвого Тарранта.