Александра фон Лоренц - Клятва амазонки

Амазонки разбрелись по лагерю и стали с энтузиазмом заниматься различными жен¬скими делами.

— Похоже, они совсем обжились, — заметил Ингмар, обращаясь к своему другу.

— Да, видно уже смирились со своей судьбой, — благодушно согласился Исгерд, — даже моя Данута ведет себя совсем по-другому. Мне даже кажется, что я ей уже немного нравлюсь.

Однако на следующий день хевдинг вынуж¬ден был изменить свое ошибочное мнение. Его двоюродный брат рассказал интересные вещи.

С вечера было очень жарко, со степи дул го¬рячий тугой ветер, напоенный запахом душистых трав. Еще не успело зайти солнце, а на западе стал виден розовый диск Луны. Олаф, как обычно, установив специальные колышки с резными головами драконов на концах, стал натягивать на палатку жесткую льняную ткань. Скоро совсем стемнело, запели свои песни цикады, но прохладней не стало, и под полог забираться не хотелось.

— Давай ляжем спать на улице, — предложи-ла Оляна. Олаф взглянул в ее темные глубо¬кие глаза, которые вечером, казалось, излучали мяг¬кий теплый свет, и согласился. Викинг и сам любил спать под от-крытым небом. На родине, в Норвегии, себе такого не позволишь. А здесь, в теплых южных степях, можно было, засыпая, любоваться яркими мерцающими звездами или серебряным светом луны.

Глубокой ночью луна поднялась со¬всем высоко и ее необычно яркий свет упал прямо на спящих Олафа и Оляну. У викинга была привычка спать чутко. Брат Ингмара был ответственным за ох¬рану и просыпался от любого ночного шороха, часто вставал, чтобы проверить дежурных. На этот раз он проснулся то ли от яркого света луны, то ли от вскрика. Мужчина открыл газа и посмотрел на свою пленницу. Девушка лежала на спине, и ее бледное лицо казалось еще более белым под лучами ночного светила.

— Пойдем, Милана, — вдруг сказала девушка, хотя глаза ее были закрыты.

Олаф склонился над амазонкой и стал прислушиваться. Очевидно, на Оляну действовала луна. Она относилась к тому типу впечатлительных людей, которые под воздействием полной луны могут бессознательно двигаться или говорить.

— Правильно, Милана, скоро мы бу¬дем дома, — опять тихо забормотала молодая жен¬щина, — убежим от этих викингов. Мы не рабыни! Здесь уже недалеко до нашей земли, Тмутаракани! Под покро-вом ночи мы доберемся до своих.

Губы Оляны пересохли, но она продол¬жала бессвязно что-то шептать. Теперь уже Олаф ничего не мог понять.

— Что ты говоришь? — прошептал он, и девушка мгновенно открыла глаза. Оглянувшись, она спросила:

— Где я? Что ты спрашиваешь, Олаф?

— Просто ты что-то говорила, Оляна, — проговорил викинг, — я и не понял.

— Что я могла говорить? Я спала…

— Что — то про Тмутаракань.

— Да, мне снились родные края, — Оляна села и стала протирать глаза, — мне часто снится родина. А что же я могла сказать?

— Так, ничего, — ответил Олаф, — что-то бормотала во сне.

— У меня это бывает, — согласилась пленни-ца, — это луна действует, пойдем в палатку.

И они спрятались под пологом. Пора¬женный услышанным Олаф еще долго не мог уснуть Викинг думал насколько коварны женщины. Ему казалось, что его Оляна удовлетворена им как любов¬ником и примирилась со своей участью. Да и другие девушки совсем смирились и даже привязались к своим господам. А оказалось, наоборот — они тайно вынашивают план побега.

Когда по все расчетам Миланы корабли должны были повернуть на восток, небольшая флоти¬лия двинулась вдоль берега и скоро вошла в широкое устье Славутича. В этом месте могучая река была та¬кой ширины, что другой берег был виден как тонкая полоска на горизонте. Викинги со всей силы налегали на весла, с трудом выгребая против сильного течения. При этом корабли шли недалеко от берега, подальше от стремнины, где вода буквально пузырилась от бур¬лящих потоков.

— А что, разве мы пойдем по Славу¬тичу? — обескуражено спросила Милана своего Торкеля.

Викинг оглянулся и посмотрел на жен¬щину недовольным взглядом.

— А что ты, Милана, думала обма¬нуть нас как мальчишек?

Женщина была поражена еще больше и уставилась на него удивленными глазами.

— И не думай, ничего не получится, — продолжил он, — Оляна, слава Одину, оказалась слабой на луну. Эта ночь была очень лунной, и она говорила во сне. — И что же она могла сказать? — самооблада¬ние покидало Милану, но она из всех сил старалась выглядеть невозмутимой.

— Все рассказала о ваших планах — мол, собрались бежать степью, к своим. Когда пристанем к берегу русского княжества, — викинг, усмехнувшись, почесал бороду, — хорошо еще, что Олаф спит чутко, теперь пойдем Славутичем. Олаф все рассказал Ингмару, и он переменил маршрут. Отсюда вам бежать некуда. В плену у печенегов будет похуже чем у нас.

Потрясенная Милана тихонько отошла в сто¬рону.

— Милана, собери всех своих подруг, Ингмар хочет с вами поговорить! — крикнул ей вслед Тор-кель — под навесом!

Испуганные девушки собрались под на¬весом и напряженно ожидали хевдинга. Он пришел вместе с побратимом Исгердом. Оба выглядели злыми.

— Ну, что бежать надумали? Мы, что, плохо с вами обращались? А вы знаете, что по закону полага-ется сделать с рабом, если ты его поймаешь при попытке к бегству? Мне даже говорить не хочется? — сурово сказал Ингмар.

— Ну, так сделайте это, хевдинг! Мы не рождены рабами, нас коварно захватили и продали как скот. Мы жили свободными и жаждем свободы! — дерзко фыркнула Данута.

— Я вас предупреждаю, если еще раз уз¬наю о подготовке побега, отведаете плетей и будете прода-ны в Бирке.

— Ну и продавайте, какая разница, где быть рабом! — Данута, до безумия обозленная неуда¬чей, уже не обдумывала свои слова. Остальные де¬вицы, по тайной команде Миланы, заплакали навзрыд. Викинги плюнули и ушли на другой конец корабля. А вечером, на ночевке, лежа в палатке вместе с грустной Данутой, Исгерд попытался ее вразумить:

— Чем твоя жизнь отличается от моей? Ты ешь ту же еду, одеваешься в такую же одежду, спишь со мной в одной постели. Я буду заботиться о тебе до конца твоих дней, признаю твоих детей своими, они будут свободными людьми. Мой брат Торкель рожден от рабыни, и что, в чем-нибудь он ущемлен? Что тебя заставляет рисковать своей жизнью, пробираться че¬рез дикую опасную степь к себе домой? Ведь сама рассказывала, что на родине и продали вас в рабство! Я думал, что ты неравнодушна ко мне, и тут вдруг узнаю такое!

— Я тебе брачных клятв не приносила, и сердце свое не отдавала. Ты спишь со мной не по¬тому, что влюблен, а потому что твое тело в этом ну¬ждается, я же до тебя была девственницей и вообще не имела плотских желаний. В чем я перед тобой про¬винилась? Я не клялась тебе не убегать и не буду да¬вать таких клятв. Вот мы доберемся до твоего север¬ного дома, и кто я там буду? Обычная наложница! Ты иногда будешь со мной спать. А твоя жена будет мной помыкать! — прошипела Данута, пытаясь вывер¬нуться из его мощных рук.