Стефани Лоуренс - Жаркая страсть

Она встретилась с ним взглядом и кивнула. Миссис Коннимор заметила ее и сделала реверанс.

— Я говорила с доктором Уиллисом, — объявила Боадицея. — Он сказал, что джентльмен еще не пришел в себя.

Джек спросил себя, почему ему не хочется улыбаться.

— Совершенно верно, — ответила Коннимор и, взглянув на кровать, поморщилась: — Что только я не пробовала: жженые перья, нашатырный спирт… но он так и не очнулся.

Взгляд Боадицеи обратился к Джеку. Следующий вопрос был адресован как ему, так и Коннимор:

— В его вещах не нашлось никакого указания на то, кто он такой?

Коннимор взглянула на Джека.

— Фрак от Шульца. Сапоги от Хоуби.

Боадицея нахмурилась.

— Значит, он из общества.

— Весьма вероятно. Фаэтон у него — работы одного из лучших мастеров на Лонг-Эйкр-стрит, — пояснил Джек. — И все же никаких указаний на личность.

Клэрис покачала, головой:

— Нет, но лицо его определенно мне знакомо. Вот только не могу вспомнить, кого он мне напоминает.

— О, лучше не мучиться, — посоветовал Джек.

Он тоже не сводил глаз с молодого человека. Каштановые волосы, чистый лоб, прямой, нос и квадратный подбородок: немые свидетели аристократического происхождения.

— Чем меньше вы будете терзать свой мозг, тем скорее вспомните.

Клэрис мельком взглянула на него и обратилась к миссис Коннимор. Джек безмолвно выжидал.

Клэрис продолжала вести себя так, словно его не было в комнате. Расспросила во всех подробностях о визите Уиллиса, а Коннимор докладывала, словно находилась на военной службе. Правда, было заметно, что отношения между женщинами гораздо сердечнее, чем, скажем, у генерала с подчиненным. Боадицея явно понимала и поддерживала все действия экономки, чем произвела немалое впечатление на Джека.

Она не только расспросила экономку, но и всячески ободрила, оставаясь при этом абсолютно спокойной, непоколебимой, стойкой и надежной.

К тому времени как разговор был закончен, экономка оживилась, а Боадицея вытянула из нее все детали касательно состояния и увечий молодого человека.

Но Джек, искренне восхищаясь ею, все же не забыл несправедливых обвинений. Она провинилась перед ним. И обязана извиниться. Он уже предвкушал удовольствие, которое из этого извлечет. Вряд ли Боадицея так уж часто перед кем-то извиняется.

Наконец, поняв, что дальше тянуть нельзя, Клэрис повернулась к нему.

— Могу я поговорить с вами, милорд? — негромко спросила она.

Джек улыбнулся, отступил и показал на дверь:

— Разумеется, леди Клэрис.

Она проплыла мимо него. Он последовал за ней, прошептав так тихо, что слышала только она:

— Мне не терпится узнать ваши мысли.

Ее взгляд был острее кинжала. Но она, ничего не сказав, пошла по коридору. Он едва поспевал за ней. С другими женщинами приходилось сдерживать шаг. Тут же он почти бежал. Клэрис остановилась на верхней площадке лестницы. Джек уже хотел предложить пройти в кабинет, но она опередила его:

— Пойдемте в розарий.

Джек молча повиновался. Спускаясь вниз, она пояснила:

— Заодно и взгляну, что там делается.

В розарий его матери? Джек помнил, что он находился в полнейшем запустении. Розарий был любимым местом отдыха матушки. После ее смерти отец приказал ни к чему там не притрагиваться. Джеку был непонятен смысл подобного решения, но приказу подчинились. Несколько лет подряд еще можно было наблюдать буйное цветение роз: яркое и благоухающее напоминание об ушедшей хозяйке — но отсутствие ухода все же сказалось. Дорожки и арки в каменной ограде заросли сорняками и высокой травой, в которой затерялись кусты. Это место не посещалось годами.

Поглощенный воспоминаниями, не представляя, что его ожидает, он молча шел за Клэрис через утреннюю гостиную, на террасу, через газон и каменную арку, ведущую в розарий: На какую-то секунду ему показалось, что он вернулся в прошлое. Именно в таком розарии когда-то гулял он ребенком: колышущееся море цветов, гнущихся стеблей и ярко-зеленых листьев, острых шипов и распускающейся бронзы новых побегов.

Клэрис продолжала идти вперед по центральной дорожке, ведущей к нише в дальнем конце розария, где находился маленькой пруд с фонтаном и каменная скамья. Перед мысленным взором Джека пронеслись картины детства. Вот он, с развевающимися на ветру белокурыми волосами, бежит по дорожке. В розарии все тропинки вели к нише, где его ждала мать.

Джек неосознанно поискал глазами куст красных роз и нашел на прежнем месте, покрытый пухлыми бутонами.

Боадицея стояла у пруда, лениво изучая лозу вьющихся роз и терпеливо ожидая собеседника. Жадно вдыхая почти забытые ароматы, Джек неохотно отрешился от мыслей о прошлом и взглянул на Боадицею.

— Это вы сделали?

— Не собственными руками. Попросила Уоррена, садовника, привести это место в порядок.

Джек огляделся.

— А мой управляющий рассказал; почему розарий был заброшен?

Вместо того чтобы покраснеть, как многие на ее месте, Клэрис просто подняла брови:

— Мне говорили, что ваш отец приказал закрыть розарий, но к тому времени его уже самого не было в живых. И, откровенно говоря, я никогда не видела смысла в том, чтобы праздновать смерть, вместо того чтобы праздновать жизнь.

Клэрис посмотрела ему в глаза. Она, как всегда, казалась спокойной и уверенной. И не догадывалась, что вернула ему то, о чем он бессознательно скорбел. Клэрис просто облекла в разумные слова то, что Джек всегда чувствовал, но был не в состоянии выразить.

— Здесь все как я помню, — обронил он.

Горло перехватило, и слова никак не шли с языка.

К его удивлению, Клэрис слегка покраснела и, помедлив, призналась:

— Я нашла тетрадь вашей матери с детальным планом розария. Надеюсь, вы не поставите мне в вину желание возродить его в прежнем виде?

— Не поставлю, — кивнул Джек.

И неожиданно услышал ее облегченный вздох. На секунду она словно расслабилась… но тут же подняла голову.

— Думаю, милорд, мне следует извиниться перед вами.

Деловитый тон мигом вернул Джека в настоящее. Он слегка улыбнулся:

— Я весь превратился в слух, миледи.

Она не нахмурилась, но взгляд стал настороженным. Ему даже показалось, что она хочет объяснить, как неприлично злорадствовать при виде побежденного. Она пронзила его вызывающе прямым взглядом.

— При первой встрече я неверно судила вас, милорд. Прошу, примите мои искренние извинения.

Клэрис замолчала, выжидая, пока он кивнет. Наконец-то с этим будет покончено! Но вместо этого Джек с удивлением спросил:

— Неверно судили? Не будет слишком дерзким спросить, на каком основании?

Клэрис почувствовала, что ее терпению приходит конец. «Слишком дерзким», подумать только!

— Как вам известно, я сделала неверные выводы на основании всего, что слышала о вас от окружающих. Считала, что вам безразличны дела поместья. И что вы полностью поглощены развлечениями, типичными для джентльменов вашего класса. Оказалось, что это мнение неверно.