Мэдлин Бейкер - Безрассудное сердце

Подавленный этими мыслями. Два Летящих Ястреба остановил своего коня и стал смотреть на Медвежью долину. Совсем недавно там был только один дом. А теперь их больше, чем пальцев на обеих руках.

Молодые воины все чаще заводили речь о том, чтобы изгнать пришельцев. «Убьем их теперь же, – со злостью кричали вокруг костров. – Не ждать же нам, пока их станет еще больше». Это были мудрые слова. Как ни горько было Двум Летящим Ястребам, но он не мог не признать это. И все же, влюбленный в белую девушку, он призывал к миру.

Пока в долине еще не пролилась кровь, хотя Змей с такими же, как он, горячими головами уже сжег дом одного поселенца и увел его скот. Это случилось неделю назад. Однако это было только начало в сравнении с той резней, которая могла произойти, если белые не начнут придерживаться своих же договоров. Как только юноши узнают вкус крови, их уже не остановить ничем. Какой уважающий себя воин останется наслаждаться покоем и уютом домашнего очага, если на поле боя его ждет слава, которая будет зависеть от количества снятых с белых людей скальпов? Едва станут известны первые стычки, и тогда даже совместные усилия Черного Филина и Лося Мечтателя ни к чему не приведут.

Два Летящих Ястреба тяжело вздохнул. Он мрачно подумал, что война неминуема, и как только она начнется, его отношениям с Анной наступит конец. В этой войне краснокожие встанут против бледнолицых, и обе стороны в своем безумии пойдут до конца. Но и теперь он отлично понимал, что семейству Кинкайдов не поздоровится, если кто-нибудь увидит его с Анной. Лучше всего было бы прекратить встречи. Но, даже понимая это, Два Летящих Ястреба торопил коня. Его, как мотылька на огонек, тянуло к реке, где его ждали объятия Анны.

– Почему ты не хочешь прийти? – в десятый раз спрашивала я. – Ты же знаешь, мама будет рада тебя видеть… Ты сам знаешь…

– А твой отец? – холодно спросил Тень. Я пожала плечами.

– Папе все равно, – солгала я.

На самом деле я не имела ни малейшего представления, как поведет себя отец. Он никогда особенно не любил Тень, но он вообще не любил индейцев. И на это у него были свои причины.

Индейцы убили его родителей и сестру, когда он был совсем маленьким мальчиком. Его бросили умирать, и он умер бы от голода, если бы на другой день его случайно не нашел живший в горах добросердечный старик, который взял его к себе и заботился о нем, пока папе не исполнилось шестнадцать лет, а уж потом он жил как мог сам по себе.

– Пожалуйста, приходи, – не отставала я, и Тень в конце концов согласился.

Когда я сказала маме, что пригласила на обед Тень, она испытующе на меня посмотрела и, задав несколько вопросов, обещала поговорить с папой, чтобы он вел себя как гостеприимный хозяин. У меня весь день с лица не сходила улыбка, хотя я вымыла и вычистила весь дом от чердака до подвала. В комнатах все сверкало и блестело как новенькое. Вечером я хорошенько вымылась, надела зеленое платье, которое очень мне шло, и такой же лентой стянула волосы. Напевая себя под нос, я крутилась перед зеркалом, весьма довольная собой.

Папа перебирал в гостиной каталоги и бормотал что-то насчет высоких цен, когда я вошла в комнату.

– Добрый вечер, папа, – весело поздоровалась я.

– Привет, – пробурчал он, потом посмотрел на меня и нахмурился. – Можно подумать, ты ждешь какого-то особенного гостя, а не мальчишку, с которым играла в детстве.

– Ну, папа! – отмахнулась я от него и побежала на кухню помочь маме, пока он не спросил чего-то такого, на что мне трудно было бы ответить.

Тень приехал ровно в шесть, и когда он вошел в комнату, сердце у меня громко забилось. На нем была куртка из оленьей шкуры с бахромой на рукавах и богатой отделкой на груди. Волосы свободно ниспадали ему на спину, украшенные одним лишь орлиным пером. Высокий, стройный и гордый, он пожал руку отцу, поцеловал маму в щеку и улыбнулся мне.

– Обед готов, – весело сказала мама. – Надеюсь, все успели проголодаться.

Мама всегда была искусной кулинаркой, но в этот день она превзошла самое себя. На столе, сменяя друг друга, появлялись цыплята и запеченные в тесте яблоки, жареная свинина, свежий горошек и горячие бисквиты, сочившиеся маслом и медом. А на десерт она' испекла свой знаменитый яблочный пирог. И еще было печенье.

Тень и я обменялись улыбками, едва он потянулся за печеньем. Мама тоже улыбнулась, когда, поддразнивая его, спросила:

– Сможешь съесть десять штук за минуту?

– Не знаю, – сохраняя серьезное выражение на лице, ответил Тень. – Но собираюсь попробовать.

Мы все рассмеялись, даже папа.

После обеда мужчины ушли в гостиную, а мы с мамой стали убирать со стола. Я нервничала оттого, что Тень остался с папой наедине, не зная, сумеют ли они поладить. Папа за столом вел себя на редкость учтиво, но почти ничего не говорил, так, что у меня были основания предполагать, что они в наше с мамой отсутствие будут сидеть и молча глазеть друг на друга.

Наконец я услыхала, как папа неловко кашлянул, и мне стало страшно, когда он спросил:

– Как ты думаешь, Тень, в этом году еще будут неприятности?

– Да, – ровным голосом произнес Тень. – Будет много неприятностей, если белые не уйдут с наших земель.

– Боюсь, этой земле недолго еще оставаться вашей, – не стал вилять папа. – Слухи о золоте, о бескрайних пастбищах и плодородной почве влекут людей на Запад как мух на гнилье.

– Я думаю, вы правы, – согласился с ним Тень. – Но только знайте: мой народ не отдаст свои охотничьи владения без боя. Мы живем тут уже сотни лет. И мы без страха пойдем сражаться за то, что принадлежит нам по праву. Мы не боимся умирать. Лучше погибнуть, чем отдать себя на волю белых.

– Мы тоже! – твердо заявил папа, и я словно воочию видела, как они полыхают глазами друг на друга. Два пса, которые не могут поделить одну кость.

Потом наступило тягостное молчание, в конце концов прерванное Тенью.

– Ваша семья была добра ко мне в прошлом, и я вам кое-что скажу. Если вы хорошенько подумаете, то возьмете жену и дочь и уедете отсюда, пока еще не поздно. Безумный Конь, Сидящий Бык и другие вожди договариваются о войне. Сидящий Бык собирает людей в Священных Горах. Молодые воины мечтают о сражениях.

– Да. Они уже начали свою войну, – сказал папа. – Дом Генри был сожжен дотла на прошлой неделе, а его скот уведен неведомо куда.

– Это было всего лишь предупреждение. Никого ведь не убили. Следующей семье может повезти куда меньше. – Голос Тени понизился до шепота. – Увозите свою семью отсюда, пока не поздно.

Папа хмыкнул:

– Эта земля и моя тоже. Я на ней работал, я полил ее своим потом, и я не собираюсь бежать отсюда. Нет, черт побери, никуда я отсюда не уеду!