Барбара Картленд - Львица и лилия

Молодая хозяйка заинтересовала его, ему захотелось узнать, как она выглядит. Но независимо от того, хороша она или нет, няня, очевидно, намеревалась выступить в роли ее строгой и добросовестной дуэньи.

Потребовалось потратить значительные усилия, чтобы быть вычищенным, вымытым, побритым, аккуратно причесанным. В довершение всего на его подушках сменили наволочки.

Поскольку каждое движение, пусть даже незначительное, причиняло ему боль, граф не проронил ни слова во время всех этих манипуляций над собой — он полностью вверил себя в заботливые руки няни, так, словно снова оказался ребенком в своей детской.

Честно говоря, к тому моменту, когда она закончила возиться с ним, он чувствовал такую слабость, что с большим трудом сумел приступить к завтраку, когда тот был подан.

— Теперь ешьте как можно больше, — предупредила его няня. — Вам надо восстановить силы после этой трехдневной горячки.

— Я бредил? — быстро спросил граф.

— Это так, сударь. После сотрясения это обычное дело.

— Я говорил чепуху?

— Время от времени.

— А что я говорил?

— Я не прислушивалась, сударь, но один или два раза вы будто бы хотели убежать от чего-то или кого-то Внезапно граф вспомнил о леди Луизе, и на мгновение ему захотелось снова потерять сознание, чтобы забыть о самом ее существовании.

Вновь она оказывалась рядом, угрожая ему, снова вынуждала подгонять своего и без того горячего коня, и вот он опять уже падает на землю — Луиза!

Ему почудилось, что она стоит там, в ногах его кровати, и открыто смеется над ним, из-за чего превосходная яичница с беконом, которую он ел, приобрела вкус опилок.

И тем не менее после того, как он проглотил несколько тостов с маслом и медом и выпил две большие чашки кофе, он, несомненно, почувствовал себя лучше. Няня забрала поднос.

— Теперь, сударь, думаю, вам нужно поспать до приезда доктора.

— Но мне хотелось бы повидать мисс Кранфорд, — ответил граф, — и принести свои извинения за столь необычный визит к ней.

— Для вас было бы лучше поспать, сударь.

Граф заметил, как при этих словах няня украдкой бросила взгляд в сторону, будто опасалась, что мисс Пурилла подслушивает их разговор за дверью.

Его догадка подтвердилась, когда мгновением позже звонкий голос, который он слышал первый раз после того, как пришел в себя, жизнерадостно произнес:

— Я могу войти?

— Ему бы лучше отдохнуть перед приездом доктора Дженкинса, — заворчала няня.

— Он и так отдохнул за эти дни! — ответила Пурилла, входя в комнату.

Граф смотрел на нее, пока она приближалась к его кровати, и с удивлением отмечал, насколько точно она соответствовала тому образу, который уже оформился в его сознании при звуках ее голоса. Она была худенькая и стройная, и граф тотчас вспомнил ее силуэт на фоне окна, когда она стояла в лучах света. Ее светлые волосы напоминали цвет солнца, только-только появляющегося из-за горизонта. А лицо, сужающееся книзу до изящного маленького подбородка, словно являло собой лишь фон для ее огромных голубых глаз.

Он подумал, что был бы крайне разочарован, если бы цвет ее глаз оказался иным, но они отличались особой яркостью, и это исключало отсутствие у нее вкуса, которое в его представлении обычно крепко связывалось с голубыми глазами и белокурыми волосами.

Безусловно, у нее было премилое личико, но в то же время во всем ее облике сквозило очаровательное озорство, которое превращало ее из обыкновенной симпатичной барышни в нечто особенное.

Она встретилась с ним взглядом, и он сказал с улыбкой:

— Теперь вы видите, ваш» Рип Ван Винкль» пришел в себя!

Раздался негромкий булькающий смех, который он уже слышал здесь.

— Вы слышали мои слова?

— Я слышал вашу беседу, но я был все еще как будто оглушен после падения.

— Но сейчас вы чувствуете себя лучше?

— Намного лучше. Прошу вас, расскажите, как меня нашли.

— Это я нашла. По правде сказать, я даже видела, как вы упали, когда ваш конь споткнулся. Кроличьи норы очень опасны на том поле. Я никогда не езжу там верхом.

— Мне следовало быть более осторожным, — сказал граф с сожалением.

— Но откуда вам было знать о кроличьих норах, если вы не из наших мест? И ваш бедный конь все еще очень хромает.

— В этом моя вина.

— Бен говорит, что после такого растяжения его нога будет слаба больше месяца, и вам придется остерегаться ездить на нем все это время. Да и после этого вам придется соблюдать осторожность.

Она говорила об этом с такой неподдельной тревогой, что графу пришлось успокоить девушку:

— Поверьте, я не стану седлать его, пока он не поправится.

— Все равно это произойдет раньше, чем вы сами окончательно выздоровеете.

Пурилла присела на стул рядом с кроватью. Пока они разговаривали, граф слышал, как няня успела спуститься вниз по лестнице и теперь поднималась обратно.

— Боюсь показаться вам надоедливым, — сказал он, — но я все еще жду вашего рассказа. Почему, увидев, как я упал, вы велели принести меня сюда?

— Наш дом был ближе всего, — ответила Пурилла, — и, честно говоря, нигде больше в деревне вам не удалось бы отлежаться, разве только в доме пастора, но у него там шестеро очень шумных ребятишек!

— Как хорошо, что именно вы оказались «доброй самаритянкой», а не пастор!

— Из-за того, что моя невестка в отъезде, няню сильно шокировала сама мысль о вашем пребывании здесь. Но, как оказалось, ей больше всех доставляло удовольствие ухаживать за вами.

— Удовольствие? — засомневался граф.

В голубых глазах Пуриллы промелькнули озорные искорки.

— Она любит, когда есть, кого пестовать, как беспомощное неразумное «дитятко», как она говорит. Каждый, кто болен, оказывается в ее власти, и хотя вы можете с ней в чем-то не соглашаться, вам все равно придется подчиниться ей.

Ее слова рассмешили графа, но он сдержал смех, чтобы не вспыхнула снова боль, и просто улыбнулся.

— Моя няня была такой же, — согласился он. — Я пробовал бороться с ее диктатом в течение нескольких лет, но безрезультатно, а когда меня отправили в школу, учителя там оказались почти столь же непоколебимы в своих суждениях.

Пурилла обворожительно хмыкнула, и от ее смешка на графа пахнуло очарованием беззаботной юности.

— Думаю, няни одинаковы во всем мире, — сказала она, — а моя нянюшка по-прежнему строга со мной, даже теперь, когда я выросла.

Как будто спеша подтвердить эти слова, в дверном проеме появилась няня.

— Ну а теперь, мисс Пурилла, — строго сказала она, — я попрошу вас оставить комнату, пока ваша болтовня вконец не измотала моего пациента.

— Я не устал, — заторопился с возражением граф, зная, что немного лукавит при этом.

— У вас глаза слипаются, сударь, — настаивала на своем няня. — Не успеете вы произнести «Джек Робинсон», как уже уснете!