Барбара Картленд - Любовь и вечность

— Вы и сейчас все еще так думаете? — спросила она.

— Надо ли мне объяснять вам, что на каждое правило всегда есть исключение? — ответил герцог и в награду получил сияющую улыбку.

Обед был превосходный, и Гарри, зашедший на кухню за последней переменой, сказал сестре:

— Его светлость пока хвалит каждое блюдо и ничего не оставляет на тарелке, так что ты, без сомнения, выполнила свою часть договора!

— Папа так и не догадался, кто ты? — спросила Нирисса.

— Он ни разу не задержал на мне взгляд, — ответил Гарри. — Он где-то далеко в прошлом, наблюдает за строительством замка Лин и, если бы он даже посмотрел на меня, вероятнее всего, принял бы за призрак.

Мирисса рассмеялась и вручила ему savouries 1, наказав:

Меси скорее, пока не остыло, и останется только кофе.

— Слава Богу! — воскликнул Гарри. Нирисса приготовила кофе в серебряном кофейнике, который вычистила накануне, и налила часть сливок, принесенных Дельфиной, в серебряный кувшинчик красивой формы, который был ему в пару.

Когда Гарри наконец вернулся на кухню из столовой, он уселся на стул и сказал:

— Слава Богу, все кончилось!

— Ты не забывал ставить графин с портвейном перед папой?

— Я ничего не перепутал! — ответил Гарри, снимая парик и бросая его на стол. — А теперь, если ты простишь мне такую вольность, я готов стянуть с себя эту ливрею, которая слишком уж тесна мне в подмышках и заставляет чувствовать себя как в смирительной рубашке.

— Зато она, несомненно, соответствовала твоей роли, — улыбнулась Нирисса. — Уверена, даже Дельфина не сможет ни на что пожаловаться.

— Разумеется, нет, — сказал Гарри. — Она добилась своего, герцог должным образом заинтересовался ее древним домом и ее выдающимся отцом, и я сомневаюсь, увидим ли мы свою сестру снова до тех пор, пока этот муж не умрет и она не начнет охотиться за следующим!

— О, Гарри, тебе не следует говорить подобные вещи, — запротестовала Нирисса. — Герцог — молодой человек, а бедный лорд Брэмвелл был уж очень стар!

— Я полагаю, когда Дельфина поймает в сети своего герцога, вряд ли она станет ожидать чего-то большего, если только ей не попадется на глаза какой-нибудь подходящий принц или король!

Слова брата и его тон прозвучали настолько забавно, что Мирисса рассмеялась и, поднявшись из-за стола, сказала:

— Ну а теперь я накормлю тебя твоим обедом — ты его заслужил по праву! Для начала у нас есть немного восхитительного лосося, потом барашек, я так давно мечтала приготовить его вам.

— Ручаюсь, я отдам должное и тому, и другому, — сознался Гарри. Нирисса направилась к плите, но в этот момент ей послышались голоса мужчин, идущих по коридору.

Сначала она подумала, что ей показалось, но голоса приближались, и она уже могла разобрать слова отца.

Что же произошло?

Дельфина предупреждала Нириссу, что оставит мужчин наедине с их портвейном и пойдет наверх привести себя в порядок.

— И не забудь зажечь свечи в своей спальне, — резко напомнила она сестре. — Я не хочу идти туда в темноте.

— Конечно, не забуду, — сказала Нирисса. — Я уже думала об этом.

Если Дельфина была наверху, почему отец направлялся в сторону кухни?

Мужчины подошли ближе, и тут, когда Нирисса не сомневалась, что они все же пройдут дальше по коридору, дверь кухни открылась, и в нее вошел отец в сопровождении герцога.

Мгновение брат и сестра не могли двинуться с места, словно окаменели. А отец тем временем вышел на середину кухни и обратился к гостю:

— Теперь, ваша светлость, вы можете видеть классический пример потолка времен Елизаветы, к которому с тех пор (а прошло уже более столетия) ни разу не прикоснулись с переделками, если не считать незначительного ремонта. Взгляните на те балки и на мощь корабельного леса, сохранившего потолок в таком хорошем состоянии столь длительное время.

Только заметив, что герцог не отвечает ему, Марк Стэнли обратил внимание на свою младшую дочь, испуганно во все глаза смотревшую на него, и на сына, по какой-то неизвестной ему причине сидевшего за кухонным столом в одной рубашке.

Если Нирисса и Гарри были удивлены, герцог был поражен не меньше их.

Когда гостеприимный хозяин пожелал показать ему уникальную архитектуру его кухни, он ожидал встретить там традиционно пожилых слуг, так вписывавшихся в атмосферу дома.

Вместо этого перед ним стояла молоденькая девушка, черты лица которой показались ему удивительно знакомыми.

Белокурые волосы — очень светлые, цвета солнца, когда оно только-только восходит из-за горизонта, и глаза, зеленые, с золотистыми бликами, казалось, занимавшие пол-лица.

Прозрачная кожа жемчужным сиянием выделялась на фонедревлих стен, окружавших ее.

Герцогу показалось, что девушка смотрит на него не отрываясь, словно в каком-то оцепенении, вызванном не столько удивлением, сколько испугом.

И тут, прервав тишину, вернее, то самое странное оцепенение, раздался звук быстрых шагов по коридору, и минутой позже в кухню вошла Дельфина.

Один взгляд на лицо молодой женщины сказал бы, насколько она была сердита.

После неловкой паузы, в течение которой никто ничего не говорил, Нирисса вдруг нашлась;

— Дельфина, дорогая, ты, конечно… удивлена, увидев нас здесь… Но мы с Гарри… вернулись неожиданно, без предупреждения… а тут… Знаешь, бедные старики Коснеты… заболели… и чем… чтобы не портить ваш званый обед… мы заняли… их место.

Слова слетали с губ Нириссы как-то бессвязно, но, по мере того как она говорила, девушка видела, что следы гнева оставляют лицо ее сестры.

Снова воцарилась тишина, как будто Дельфина пыталась осознать сказанное. Немного погодя она смогла заговорить:

— Вот это сюрприз! Вы же оба сказали мне, будто вас здесь не будет!

— Ну… да, — отреагировала Нирисса, — но… дети… там, в доме, где мы остановились… подхватили… корь… и мы вернулись с полдороги… назад.

Слушая младшую сестру, Гарри хотелось рукоплескать ей. Нирисса оказалась сообразительной и быстрее, чем он, сумела принять решение.

Молодой человек запоздало вскочил на ноги, когда герцог заговорил:

— Я несколько сбит с толку, но мне хотелось бы быть представленным, в особенности если эта молодая особа действительно оказалась автором тех превосходных блюд, которыми я только что наслаждался.

Марк Стэнли опомнился, словно только сейчас понял, что все же произошло:

— Да, да, конечно! Это — моя младшая дочь, ваша светлость, Нирисса. А это — мой сын Гарри, только что приехавший из Оксфорда.

Мирисса присела в реверансе, а герцог, протянув ей руку, произнес:

— Я и правда должен поздравить вас, и разрешите мне со всей прямотой сказать вам, что я никогда не наслаждался лучшим обедом.