Барбара Картленд - Магия Парижа

Решив, видимо, что подложил молодому человеку хорошую свинью, мсье Бишоффхейм вернулся к прерванной теме и стал многословно расхваливать лошадей, прибывших из Англии.

Ева шла по конюшне вслед за мужчинами. Никто не обращал на нее внимания, и девушка смогла как следует рассмотреть своего дядю.

Что за странная прихоть судьбы, думала она. Бот бы ее отец посмеялся! Ведь это надо же: именно тогда, когда Ева притворялась кем-то другим, она встретила главу семьи своей матери!

От особняка банкира к ее дому на Сент-Оноре Ева с лордом Чарльзом возвращались одни.

— Как мог мсье Бишоффхейм поступить так дурно? — спросила девушка. — Почему он рассказал герцогу о нашей помолвке, когда обещал молчать?

— Разозлился, потому и сказал! — ответил лорд Чарльз. — Бишоффхейм безжалостный и мстительный человек, это всем известно, и теперь он здорово осложнил мне жизнь!

Ева негромко вздохнула:

— Наверное, мне не стоит… ужинать сегодня с графом.

Но именно этого ей очень хотелось. Ведь это так интересно — посмотреть на своего дядю. Девушку всегда снедало любопытство: какие они, ее французские родственники?

Минуту подумав, лорд Чарльз сказал:

— Нет, тебе нельзя не прийти.

— Почему?

— Ну, во-первых, мой брат подумает, что ты его избегаешь. А во-вторых, Бишоффхейм может что-нибудь заподозрить.

— Разве граф пригласил и мсье Бишоффхейма? — удивилась Ева.

— Да, перед уходом — я сам слышал. В конце концов, вряд ли банкира единственного из всех могли не пригласить.

— Да… конечно, — согласилась девушка.

— У графа дом у Булонского леса, поэтому я заеду за тобой без четверти восемь. Мы не ужинаем до половины девятого.

Лорд Чарльз говорил довольно хмуро, и Ева поняла: он расстроен, что брату сказали о его «помолвке».

Дальше они ехали в молчании, пока лорд Чарльз не проворчал:

— Чертов банкир! Нам совсем ни к чему этот ужин, но придется играть дальше: ведь чек-то он мне пока не дал.

— Неужели мсье Бишоффхейм и теперь может отказаться заплатить вам? — испуганно спросила девушка.

— Бишоффхейм настолько богат, что сам себе закон, — изрек лорд Чарльз. — И как ты уже убедилась, мы не можем доверять ему. Поэтому, ради Бога, не делай никаких ошибок!

— Я… постараюсь, — нервно ответила Ева.

Для ужина девушка выбрала одно из платьев матери, над которым тоже поработала Жози.

Впрочем, оно и до этого выглядело более изысканно, чем собственные платья Евы.

Сшитое из мягкого шифона очень бледного оттенка пармской фиалки, простое по фасону, оно отличалось той эффектностью, которой не было у платьев Евы.

Надев его, девушка подумала, что такое платье могло бы принадлежать Леониде Лебланк.

Не хватало лишь аметистового колье и серег, но вряд ли они у Евы когда-нибудь появятся.

При этой мысли девушка засмеялась. Ну и что, что у нее нет драгоценностей. Зато у нее есть свой собственный уютный домик и будут деньги, чтобы жить в нем еще долго-долго.

Среди материнских вещей Ева отыскала бархатную ленту того же цвета, что и платье, и, уложив в локоны свои длинные волосы, завязала ее бантом на затылке.

Посмотревшись в зеркало, девушка подумала, что добилась стиля, который Жози создавала для мадам Лебланк.

К платью нашелся еще и палантин из того же бархата, что и лента. Ева набросила его на плечи и, дождавшись лорда Чарльза, села в его экипаж.

— Ты выглядишь прелестно! — воскликнул англичанин, когда лошади тронулись. — Могу предсказать, что сегодня вечером все мужчины будут ухаживать за тобой, кроме моего брата!

— Думаете, он… не одобрит меня? — спросила Ева.

— Уверен, что не одобрит, — ответил лорд Чарльз. — Я видел, какое у него стало лицо, когда Бишоффхейм сказал о помолвке. Нет, ничего хорошего нам от него ждать не приходится.

Он говорил таким обеспокоенным тоном, что девушка прошептала:

— Мне… мне жаль.

Но лорд Чарльз засмеялся:

— Все будет в порядке. Как только Бишоффхейм заплатит мне, я расскажу Уоррену правду и заставлю его признать, что я сделал единственно возможный шаг при данных обстоятельствах.

Однако Ева не разделяла его уверенности. В герцоге было что-то властное, а таких людей трудно к чему-либо принудить.

Но девушка промолчала, и лорд Чарльз заметил, словно про себя:

— Ничего другого нам не остается. Они ехали в том же экипаже, что и днем.

Но Ева заметила, что кучер другой, и поняла, что не ошиблась, когда предположила, что эта коляска взята напрокат из платной конюшни.

Они подъехали к Енисейским полям. Перед самым Булонским лесом лошади свернули на маленькую аллею, ведущую к красивому особняку.

Леди Хиллингтон много рассказывала дочери о замке графа в деревне, где жила девочкой, но Ева не помнила, чтобы мать упоминала дом в Париже.

Впрочем, в данную минуту девушку больше интересовал сам граф, чем его собственность.

Хозяин ждал их в большой гостиной с окнами, выходящими в сад с другой стороны дома. И сама эта гостиная, и холл, через который их провели, были обставлены очень красиво и в истинно французском стиле.

Граф в щегольском фраке, который немного отличался от тех, что носили герцог и лорд Чарльз, протянул Еве — Рад приветствовать вас здесь, мадемуазель, — сказал он. — И я искренне восхищен вашим женихом за его знание лошадей, хотя никто не осведомлен в этом вопросе лучше, чем ваш будущий деверь.

Пока ее дядя говорил эти комплименты, герцог хмурился, и в его глазах, смотрящих на Еву, не было даже намека на восхищение.

— Мне очень повезло сегодня, — продолжал граф, — видеть у себя в гостях еще одного знатока лошадей, которого, я думаю, все вы знаете.

В этот момент в комнату вошел новый гость: импозантный мужчина средних лет, очень властного вида.

Девушка не удивилась, когда его представили как маркиза де Суассона.

Маркиз явно был в дружеских отношениях с герцогом.

— Поздравляю, Жак! — сказал последний. — Слышал, две ваши лошади пришли первыми на прошлой неделе, и я подозреваю, что вы уже подумываете выиграть Золотой кубок в Эскоте.

Маркиз засмеялся:

— Смею ли я метить так высоко?

— А почему нет? — улыбнулся герцог. — У вас очень неплохие шансы!

— Раз так, я непременно попробую, — ответил маркиз.

Он пожал руку лорду Чарльзу и мсье Бишоффхейму, после чего граф сказал:

— А теперь, мадемуазель Бенард, я должен представить вам одного из наших самых влиятельных «покровителей скачек»— маркиза де Суассона!

Ева сделала реверанс и, когда маркиз протянул руку, вложила в нее свои пальчики. При этом девушке показалось, что француз удивлен ее видом.

За столом Еву посадили справа от графа.

С другой стороны от нее сел маркиз.

К ее досаде, поскольку девушке хотелось послушать, что говорит ее дядя, маркиз делал все возможное, чтобы завладеть ее вниманием.