Барбара Картленд - На парусах мечты

— Пустите меня! — воскликнула она. — Я же сказала, что никогда… не смогу стать вашей женой!

— А я твердо уверен, что будете!

Герцог тоже встал и повернулся к Корделии лицом, преграждая ей путь.

Усилием воли девушка постаралась подавить охватившую ее панику и, гордо вскинув подбородок, бесстрашно посмотрела на него, хотя губы ее дрожали.

— Позвольте мне уйти! Мне нечего больше вам сказать… кроме того, что я никогда не выйду за вас замуж… И что завтра мы отплываем!

Порыв бесстрашия покинул ее, и она закончила говорить почти шепотом. По опасному блеску в его глазах Корделия поняла, что ее сопротивление еще сильнее разожгло страсть герцога и он потерял контроль над собой.

Он протянул руки, собираясь обнять ее, но девушка отступила на шаг, огляделась по сторонам, словно надеясь на чью-то помощь, но, увидев, что рассчитывать приходится только на себя, громко закричала…

Марк Стэнтон тоже прощался перед отплытием на Мальту…

Он посетил Гамильтонов, чтобы объявить о времени отплытия корабля, когда ему подали записку от Джианетты с просьбой отобедать с ней.

«Мне надо сообщить вам что-то очень важное», — приписала княгиня внизу под своей размашистой подписью.

Постскриптум его заинтересовал, но не только из чистого любопытства Марк решил навестить княгиню. Их давние отношения многое значили для обоих, и для него было немыслимо покинуть Неаполь, не повидавшись с ней.

В палаццо Сесса он убедился, что за Корделией хорошо присматривали после того злополучного вечера, когда герцог ди Белина напугал ее своими домогательствами.

Было решено, что в последний день пребывания в Неаполе Корделия вместе с Гамильтонами посетит театр, где будут присутствовать король с королевой, а затем они отправятся в королевский дворец на вечерний прием.

— Мы будем рады, если вы присоединитесь к нам, коль пожелаете, — предложила леди Гамильтон.

Марк Стэнтон, однако, с извинениями отказался.

Приемы в королевском дворце вызывали у него скуку, а кроме того, он недолюбливал слабовольного и недалекого неаполитанского короля и не слишком скрывал свое мнение о нем.

Да и королева раздражала его, хотя он питал к ней уважение и надеялся, что она, испытывая ненависть к французам, могла бы стать хорошим союзником Англии в борьбе против Наполеона Бонапарта.

Что же касалось подхалимов, наводнявших королевский двор, и вероломной знати, втайне поклонявшейся французам, то Марк испытывал к ним отвращение.

Ему было известно, что трехцветный флаг развевался на башнях многих замков, принадлежавших древним неаполитанским родам, а их хозяева, грубо говоря, подлизывались к тем, кто готов был завоевать их в ближайшее время.

Вот почему Марк Стэнтон с большим удовольствием принял приглашение княгини и, прибыв в ее палаццо, обнаружил, как и предполагал, что он — единственный гость, а самое главное — гость желанный.

Погода в середине мая была очень теплой, что позволило княгине предстать перед гостем, облачившись в минимум одежды.

Платье из зеленоватого газа, отделанное золотой каймой, было настолько прозрачно, что скорее подчеркивало, чем скрывало ее наготу.

Зато драгоценностей на ней было предостаточно: на груди блистало огромное ожерелье из изумрудов, рубинов и бриллиантов, в уши были вдеты длинные, покачивавшиеся при каждом движении серьги. В этом наряде она походила на красавицу-невольницу из восточного гарема.

Темные миндалевидные глаза бросали на Марка манящие взгляды, а яркие губы без слов говорили, как она была рада видеть его.

— Марк! Марк! Как мог ты так жестоко обойтись со мной? Последние дни ты упорно избегал меня!

— Я был занят ремонтом корабля, ведь завтра мы отплываем, — ответил он, не задумываясь.

— И танцевал на балах в британском посольстве, — с укоризной сказала Джианетта. — Распустившаяся роза или свежий бутон привлекли тебя?

Марк Стэнтон ничего не ответил и прошел из пышно обставленного салона на балкон.

— Ну, не буду мучить тебя, — сказала она тихо и взяла его за руку. — Я очень рада, что ты пришел. Мне ведь больше ничего не надо, лишь бы чувствовать тебя рядом и говорить тебе о своей любви.

Он вопросительно улыбнулся и насмешливо сказал:

— Польщен твоими заверениями, Джианетта, только не знаю, насколько они искренни.

— Я люблю тебя, Марк. До той ночи, когда ты в последний раз был у меня, я не представляла, как сильно я тебя люблю. Из-за тебя я приняла поистине героическое решение.

— Какое же? — поинтересовался он. Его удивил ее серьезный тон.

— Я решила покинуть Неаполь.

— Я этого никак не ожидал.

— Жениться ты на мне не хочешь, — сказала княгиня, — а в сравнении с тобой все остальные здешние мужчины кажутся мне скучными и бесхарактерными. Они только способны нагонять скуку!

— Сожалею, что я оказался причиной твоего разочарования в них, — сказал Марк, но в глазах его засветился насмешливый огонек.

— Я вижу, что ты мне не веришь, но это правда! — В голосе княгини сквозила истинная страсть. — Ты — изумительный любовник, после тебя все мужчины мне представляются ничтожествами. Поэтому я не могу оставаться здесь.

— Ты просто «жаждешь новых мест и дел», — процитировал Марк, совершенно не растроганный ее признаниями.

Джианетта согласно кивнула, и серьги мелодично зазвенели в наступившей напряженной тишине.

— Думаю поехать в Париж, — наконец произнесла она. Сознавая, какой вызывающий смысл прозвучал в ее словах, княгиня бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц, чтобы увидеть его реакцию.

— Прекрасная мысль! — ничуть не удивился ее выбору Марк. — Когда Наполеон устанет от войны, то создаст свой двор. Нечего сомневаться, что и в этом царстве прекрасных женщин ты будешь блистать.

— Я тоже так подумала, — сказала княгиня с легким вздохом. — Мне нелегко было принять это решение, но ты разбил мое сердце, отказавшись жениться на мне.

— Следовательно, я должен отвечать за все, что бы ни случилось с тобой, ты это имеешь в виду, Джианетта?

Он выглядел невозмутимым и взял бокал с шампанским, который подал ему слуга.

— Да, ты виноват, Марк, — сказала княгиня. — Буду ли я искать мужчину, похожего на тебя, в Париже, Вене или в Москве, мне никогда не найти моряка, который покорит мое сердце, как это сделал ты.

Они обедали в будуаре при свете свечей.

Марк Стэнтон был тронут любовью, если этим словом можно было назвать то чувство, что он читал в глазах княгини.

Когда обед подошел к концу и прислуга покинула комнату, Марк откинулся на спинку стула, взял рюмку коньяка и, любуясь игрой света в хрустале, спросил:

— Что за важный секрет ты хотела мне сообщить, Джианетта?

Княгиня оглянулась, чтобы убедиться, что дверь плотно закрыта, и тихо сказала: