Барбара Картленд - На парусах мечты

— Мне рассказали, что французы очень довольны тем, как им удалось одурачить англичан. Они радуются, как школьники, сбежавшие от бдительного ока учителя.

Граф помолчал с минуту и уже серьезным тоном сказал:

— Французский флот производит устрашающее впечатление. Мне удалось узнать, что на одном только «Ориенте» находится тысяча человек команды и сто двадцать мощных пушек.

Графиня только всплеснула руками, услыхав такие цифры, а ее супруг напоследок прибавил:

— Говорят, на борту «Ориента» находится шестьсот тысяч фунтов стерлингов.

Граф пробыл дома недолго и отправился снова в город за свежими новостями. Вернулся он лишь спустя два часа после обеда.

Как он и предполагал, все члены совета, кроме одного, а именно испанца, настояли на том, чтобы Великий Магистр строго придерживался условий договора.

— Неужели ты думаешь, что генерал Бонапарт примет эти условия? — спросила графиня мужа.

Тот ничего не ответил, и Корделия поняла, что он мысленно подсчитывал, сколько времени займет доставка воды на такое количество французских кораблей.

В ту ночь Корделии было не до сна.

Она, мучимая тревогой, беспрестанно вскакивала с постели и начинала бродить по комнате, обеспокоенная тем, что ничего не знает о Дэвиде, не находила себе места от беспокойства за Марка, чей корабль, возвращающийся в родную гавань, мог столкнуться с французским флотом.

Одно успокаивало: корабли Наполеона приплыли с севера, а Марк, возвращаясь от берегов Африки, плыл к Мальте с юга.

Вместе с тем девушку ужасала разыгрывавшаяся на ее глазах великая драма, исход которой никто не мог предугадать.

На рассвете Корделия услышала звук орудийных выстрелов, раздавшихся совсем близко.

Она торопливо оделась и спустилась вниз, где увидела графиню, сообщившую ей, что граф только что покинул дом, чтобы разузнать, что происходит в городе.

— Я уверена, леди Корделия, — сказала графиня, — что Бонапарт не захочет терять время и ждать, когда его корабли получат необходимую им воду на тех условиях, что записаны в договоре.

— Я тоже не сомневаюсь в этом, — ответила Корделия. — Если бы мы только знали, что происходит! Меня больше всего мучает неизвестность.

— Нам нельзя покидать дом, — предупредила графиня. — Мой муж строго наказал, чтобы мы не высовывали носы за порог и крепко заперли дверь.

«Нет ничего тяжелее, чем сидеть взаперти, когда происходят такие события», — подумала девушка.

Ставни на окнах были закрыты, и женщины могли лишь слышать шум на улице, однако не осмелились нарушить распоряжение графа. Охваченные тревогой, они сидели в полумраке гостиной, вздрагивая при каждом звуке выстрела. Обеим казалось, что время остановилось.

— Что же случилось? Что происходит в городе? — снова и снова повторяла графиня, охваченная сильной тревогой.

Когда появился ее супруг, она бросилась к нему с плачем и обняла.

— Как долго тебя не было! Меня вконец извели страхи за тебя. С тобой все благополучно?

— Я цел и невредим, — ответил граф, — но в городе царит полная неразбериха, а народ охвачен паникой.

— Что же случилось? — в один голос спросили женщины.

— Как я и ожидал, — ответил он, — Бонапарт высадил свои войска на остров.

Графиня испуганно вскрикнула.

— Пять батальонов пехоты высадились на рассвете в заливе Святого Юлиана, — упавшим голосом рассказывал граф. — Их встретил огнем полк мальтийской армии, которому вскоре пришлось отступить.

Он помолчал, прежде чем продолжить. Плохие новости, казалось, не шли с его языка.

— Не знаю точно, что случилось потом, но мне рассказали, что другой отряд французов под командованием генерала Мармона высадился у Марса-Сирокко, не встретив сопротивления, и выбил наших стрелков с акведука Виньякур.

— Но рыцари, несомненно, оказывают французам сопротивление? — спросила Корделия, едва дыша.

— Трудно сказать с уверенностью, насколько сильным было в действительности сопротивление, — сказал граф, тон которого показался Корделии извиняющимся. — Значительная часть мальтийских солдат находится за земляным валом у стен Флорианы. Я также слышал, что французы были остановлены атакой овернских рыцарей на подъемном мосту у Порт-де-Бомбс.

— Их атака была успешной? — спросила Корделия.

— Боюсь, что нет, — ответил граф. — Генерал Мармон лично захватил штандарт Ордена.

— Не могу в это поверить! — воскликнула графиня. — Неужели наши войска могли допустить подобное?

— Ты должна понять, что все это пока только слухи, дорогая, — сказал граф. — Я слышал обрывки донесений, которые доставляют Великому Магистру во дворец. Но еще несколько часов мы не будем знать, правдивы они или нет.

— А что делает Великий Магистр? — раздраженно спросила графиня, недолюбливающая, как и многие другие, Фердинанда фон Гомпеша.

По виду графа Малдука было видно, что отвечать на этот вопрос супруги ему явно не хотелось.

— Ты обязан рассказать мне все, — настаивала графиня.

— Многие из известных жителей города и представители знати собрались на совет, на котором выразили свою неуверенность в том, что силы Ордена способны нас защитить. Резолюцию совета они намерены передать Великому Магистру и призвать его принять условия Бонапарта.

— Нет! Только не это! — возмутилась графиня. — Надо совершенно потерять стыд, чтобы решиться на такой поступок! Он опозорит Мальту в глазах всего мира! Ты не можешь… Ты обязан заявить, что не желаешь иметь ничего общего с этой резолюцией!

— Я обязан делать то, что подсказывает мне совесть, — с достоинством заявил граф.

Он погладил руку жены, пытаясь ее утешить, и сказал:

— Я вернулся лишь для того, чтобы сообщить вам, что происходит. Сию минуту я ухожу, чтобы быть в курсе всех последних событий и сделать все от меня зависящее для блага Мальты.

— Будь мужественным, дорогой! Будем надеяться на лучшее! — напутствовала мужа графиня.

— Какие тут могут быть надежды? — с горечью спросил граф. — Говорят, пороха для пушек недостаточно, да и тот отсырел, а пушки слишком устарели.

У графини вырвался крик ужаса.

— Улицы полны людей, — продолжал граф, — проклинающих и французов, и Великого Магистра и молящих всех святых спасти остров! Мне сообщили, что французские рыцари Ордена отказались стрелять в соотечественников.

— Этого следовало ожидать, — заметила Корделия.

Когда граф покинул дом, его супруга не выдержала и разрыдалась. Корделия тоже с трудом сдерживала слезы. Но она понимала, что в данной ситуации падать духом или поддаваться панике, подобно людям на улице, бессмысленно.

«Ради Дэвида я должна быть мужественной», — сказала она себе.

Ей нестерпимо было думать, что и Марк мог посчитать ее трусихой.