Барбара Картленд - Шотландцы не забывают

Гадая, что может сказать ей герцогиня, Пепита поспешила отвести Жани в комнату домоправительницы.

— Я хочу в парк, тетя Пепита! — запротестовала Жани.

— Мы пойдем туда через несколько минут.

— Я хочу сейчас! — настаивала девочка. Пепита пообещала скоро явиться за ней и с облегчением вздохнула, увидев, что домоправительница находится в своей комнате.

— Не присмотрите ли несколько минут за ее светлостью, миссис Сазэрленд? — спросила девушка. — Меня хочет видеть ее светлость герцогиня.

Ей показалось, будто по лицу домоправительницы пробежала тревожная тень, но та ничего не сказала и протянула руки к Жани.

— Я хочу показать что-то очень интересное ее светлости, — произнесла она интригующе.

— А что это? — заинтересовалась Жани.

— Этой ночью родились два крошечных котеночка.

Пепите уже не было необходимости задерживаться.

Она была уверена, до ее прихода Жани будет очень занята и совершенно счастлива.

Зная, что не следует испытывать терпение герцогини ожиданием, она торопливо зашагала назад по длинному коридору в гостиную.

Солнце, вливавшееся в окна, звало ее, как и Жани, в парк вместо предстоящего, как она предвидела, неприятного разговора с герцогиней.

Она закрыла за собой дверь гостиной.

Герцогиня сидела в своем излюбленном кресле справа от камина.

На лице ее, еще более непривлекательном (Пепита немедленно устыдилась своей недоброй наблюдательности), гримаса недовольства выделялась гораздо сильнее.

Подойдя к герцогине, девушка сделала легкий реверанс и решила не садиться, пока ей не будет предложено.

После томительного молчания герцогиня произнесла:

— Я хочу поговорить с вами, мисс Линфорд.

Пепита не ответила, и вновь повисло молчание, прежде чем герцогиня бросила с явной неохотой:

— Вы можете сесть!

— Благодарю вас, — спокойно промолвила Пепита.

Она выбрала стул, ближайший к герцогине.

У него была ровная спинка, и она села, выпрямившись и сложив вместе руки.

Она чувствовала волны ненависти, исходящие от герцогини.

Может быть, она действительно обладает невероятной интуицией?

Наконец, в очередной раз прервав зловещую тишину, герцогиня сказала:

— Я уверена, вы уже поняли, мисс Линфорд, что ваше присутствие здесь, так же как и присутствие двоих детей, которых вы привезли в замок без приглашения, доставляет мне огромное неудобство.

Пепита, не ожидавшая от нее подобной прямолинейности, быстро ответила:

— Я глубоко сожалею, ваша светлость, что мы расстраиваем вас, особенно в такой важный для вас период. Но, как я уже объясняла, нам некуда больше податься, кроме того, я считала, что дети должны находиться в доме их предков.

— Это спорный вопрос! — жестко возразила герцогиня. — Поэтому у меня есть предложение, которое, я думаю, может решить как вашу, так и мою проблемы.

И вновь — тягостное безмолвие.

Тогда Пепита, словно выполняя порученную ей миссию вдохновить герцогиню на дальнейший разговор, обронила:

— Я… я слушаю.

— Я поняла из того, что вы сказали, — взговорила герцогиня, — будто у вас нет денег и дети остались без единого пенни, что, впрочем, не удивляет меня! И я думала, как можно поступить в этой ситуации.

Пепита хотела сказать, что теперь положение изменилось, их дед заботится о них, но герцогиня продолжала:

— Поэтому я предлагаю вам тысячу фунтов, мисс Линфорд, если вы уберете отсюда детей — чтобы они исчезли, как исчез их отец, оказавшись вне досягаемости моего мужа и меня.

Пепита была столь поражена, что могла лишь в изумлении глядеть на свою визави, не в силах поверить в услышанное.

— Тысяча фунтов — большие деньги, — заметила герцогиня, — и я уверена, вам этот план должен показаться очень выгодным. Я также намерена откладывать на ваше имя по пятьсот фунтов ежегодно в любом банке по вашему усмотрению — при условии, что наша договоренность останется тайной для моего мужа и всех остальных членов семейства Мак-Нэирнов.

Она говорила медленно и отчетливо, как будто продумала каждое свое слово заранее.

Только когда она умолкла и Пепита поняла, что от нее ждут ответа, она с неимоверным усилием промолвила:

— Мне кажется совершенно… невероятным, что ваша светлость может считать такой… ошеломляющий план возможным… даже если бы я согласилась… принять деньги, которые вы мне предлагаете.

— Это очень даже возможно! — возразила герцогиня. — Я найду судно, которое увезет вас ночью, и полагаю, что вы либо вернетесь в Англию, откуда прибыли, либо, если предпочтете, отправитесь на Шетлендские острова , где найти вас будет почти нереально.

— И вы полагаете, это будет подходящее место для воспитания будущего герцога Стратнэирнского? — спросила Пепита.

Она ощутила теперь, как в ней закипает гнев и первоначальный шок от предложения герцогини уступает место негодованию.

Как мог родиться в ее уме этот омерзительный план?

— Герцог изгнал своего сына Алистера за его непокорность и предательскую женитьбу на англичанке без его позволения, — напомнила герцогиня.

Немного помолчав, она продолжала:

— Он умер, уже не являясь членом клана. Он был отверженным, изгнанником! И его дети должны расплачиваться за его грехи и занимать то положение, какое он занимал при жизни.

— Вы, конечно, можете думать так, ваша светлость, но теперь, когда герцог увидел, что Рори похож на своего отца и на него самого, и убедился, что он истинный Мак-Нэирн, я не поверю ни на мгновение, будто после исчезновения мальчика герцог не предпримет тщательные его поиски.

— Мой муж поступит так, как я хочу, властно заявила герцогиня, — а я решила, что, если у меня будет сын, он станет следующим герцогом Стратнэирнским!

В ее голосе звучал неприкрытый вызов, и было очевидно, что вся суть проблемы заключается именно в этих ее признаниях.

— Я могу понять чувства вашей светлости, — спокойно сказала Пепита. — Но тем не менее ни при каких обстоятельствах не смогу согласиться, чтобы моего племянника лишили его родственных прав.

Она тяжко вздохнула.

— Более того, так же, как моя сестра, если б она была жива, я буду бороться за его право занять место, принадлежащее ему по рождению.

Теперь ее голос звучал не менее вызывающе и решительно.

Две женщины смотрели в упор друг на друга, и у Пепиты непроизвольно возникла мысль, что если бы они были мужчинами, то, между ними, наверное, состоялась бы дуэль.

Но она действительно сражается в этот момент, используя в качестве оружия все свои нервы и провидческие способности.

А ее интуиция подсказывала ей, что герцогиня — весьма грозный враг, готовый употребить все имеющиеся у нее средства для достижения своей цели.