Сьюзен Джонсон - Понравиться леди

Он также даст понять это Роксане, и как можно скорее.

— Где, черт побери, пропадает Куттс? — кипел Робби, принимаясь собирать оружие для тайного путешествия по городу.

Он натянул кожаную куртку, чтобы закрыть и защитить забинтованную руку. От резких движений на мгновение закружилась голова. Прислонившись к стене, Робби переждал, пока уляжется волна боли, после чего надел перевязь шпаги. Хорошо еще, что левая рука действует и он может орудовать шпагой! Да и правой рукой можно держать пистолет!

Но столь бурная деятельность потребовала нескольких глотков бренди, чтобы облегчить боль, и к приходу Куттса бутылка оказалась наполовину пуста.

Робби немедленно сунул адвокату смятую записку:

— Прочитай и скажи, что тут можно сделать: благоразумным или неблагоразумным способом.

Куттс с тревогой заметил, что Робби полностью вооружен и что его гнев буквально напитал воздух злобой и яростью.

Он не сразу сумел прочитать выведенные изящным почерком буквы: слишком сильно была смята записка. Похоже, графиня пыталась объяснить смысл предложений Аргайлла и ее причины с ними согласиться. По ее мнению, цель оправдывала средства, и ее адвокаты заверили, что подобный договор вполне действителен в любом суде. Еще она пытается сказать Робби, как сильно его любит, хотя выражения любви давались ей с трудом: многие фразы были вычеркнуты.

— Итак? — коротко осведомился Робби, когда Куттс наконец поднял глаза.

Его собственные горели опасным огнем.

— Ты знаешь, что я могу сказать как адвокат, — мягко заметил Куттс.

— Черт побери, да! Но забудь на минуту о том, что ты склонный к компромиссам, практичный законник, и вспомни, что Аргайллу нельзя доверять, даже если тот факт, что он собирается уложить в постель женщину, которую я люблю, не был бы настолько дьявольски немыслимым. И как она посмела вообразить, что я такое допущу? Или что Аргайллу придет в голову сдержать слово?! Он, подобно Куинсберри, лжив и бесчестен до мозга костей. Она чудовищно наивна! Просто удивительно!

Куттс не стал высказывать своего мнения по поводу наивности Роксаны. Не его дело судить о мотивах графини Килмарнок.

— Иди и поговори с ней, — проворчал Робби, — а также объясни, почему ее жертва совершенно необязательна. Остальное я объясню сам при встрече с ней.

— Графиня может меня не принять.

— Постарайся.

Последнее слово прозвучало командой.

— Предупреждаю вас, милорд: вам выходить на улицу опасно.

— Спасибо за совет, — нетерпеливо процедил Робби.

Куттс понял, что он что-то задумал: недаром так нетерпелив его тон, таким бешенством блестят глаза. Неукротимый младший брат Джонни Карра одержим желанием вершить месть.

Нужно немедленно уведомить обо всем Джонни.

Роксана приняла Куттса, но, озабоченная приготовлениями к отъезду детей, выслушала его спокойные и веские объяснения исключительно из вежливости. Под конец она спросила:

— Скажите честно, мистер Куттс, можете ли вы заверить меня, что дело Карров будет выиграно?

Его колебания оказалось вполне достаточным, чтобы она все поняла.

— Все ясно, — мягко заключила Роксана. — А вот я могу добиться, чтобы Аргайлл подписал документ, по которому их титулы и поместья будут возвращены. Мои адвокаты уже заверили меня, что если комиссар подпишет подобный контракт, он будет действителен в любом шотландском суде. Передайте это Робби.

— Он не захочет ничего слышать, поскольку противится вашему решению, миледи. Боюсь даже подумать, как он воспримет ваше согласие на подобного рода контракт с Аргайллом. Даже раненный, он не способен на какой-нибудь опрометчивый шаг.

Роксана зажала рот ладонью и с ужасом посмотрела на адвоката.

— Он ранен? Тяжело? Скажите… скажите правду.

Ее трясло от страха. Джейми умер от гангрены, когда был ранен на поле боя.

— Мушкетная пуля в руке, миледи. Похоже, он выздоравливает… на свой лад, конечно.

— Он лежит в постели? — допытывалась она. — Доктор был? Робби должен лежать, иначе рана воспалится!

— Доктор, разумеется, осмотрел его, но он отказывается лежать в постели. Вы же знаете, миледи, как он упрям!

— Скажите ему, что он должен лежать, — приказала она. — Нужно каждый день менять повязки и хорошо питаться: бульоны и мясо. Для выздоровления также необходим крепкий сон. Передайте, что я настаиваю! — Она глубоко вздохнула, чтобы немного успокоиться. — Как он выглядит? Лихорадка есть?

Вряд ли она успокоится, когда узнает, что в последнюю их встречу Робби был вооружен до зубов, подумал адвокат, поэтому выбрал менее жестокий ответ:

— Графа, похоже, не слишком беспокоит рана, миледи.

— Слава Богу! — выдохнула она. — Привезите ему мои молитвы.

И, немного поколебавшись, добавила:

— И мою любовь.

— Да, миледи. Постараюсь донести до него ваше сочувствие и ваш привет.

— Скажите ему также, — продолжала она, нерешительно улыбаясь, — что мы снова увидимся, когда он и Джонни вернутся в Голдихаус.

Куттс воздержался от упоминания о том, что они могут увидеться немного раньше. Ему не давали разрешения говорить на подобные темы.

— Я скажу все, мэм, — пообещал он, вставая со стула и кланяясь.

— И еще одно! — выпалила она, в порыве чувств забыв об осторожности. — Скажите, что я не забыла «Балладу о Мюирленде Уилли».

Менее часа спустя, после поспешных сборов, Роксана доставила детей вместе с их горничными, гувернантками и нянями, а также с багажной повозкой, к Карберри, в дом, где наблюдался такой же бурный взрыв деятельности.

Роксану и детей проводили в светлую гостиную второго этажа, там их уже ждали дети Амелии вместе со своими любимцами. Две большие шотландские борзые растянулись на солнце. Попугай приветствовал каждого входящего в комнату визгливым «Гип-гип ура!» и другими, куда более неделикатными словами. Два черных кота расположились на спинках диванов, недовольные суетой сборов.

Амелия и четверо улыбающихся детей поздоровались со вновь прибывшими.

— Я сказала им, что мы спешим, и они пообещали вести себя прилично, пока ты не распрощаешься с нами.

Ее старший сын сделал вид, будто запирает рот ключом, что вызвало волну смеха. Но вскоре все успокоились.

— Помни, дорогая, я просила помогать тете Амелии с детьми, — сказала Роксана старшей дочери Джинни. — А потом напиши мне, как вы все поживаете.

Она поцеловала и обняла дочку.

— Обязательно, мама. Тетя говорит, что у дядюшки появились новые чистокровные скакуны и он даст мне покататься! — с радостной улыбкой объявила девочка. — Когда ты приедешь в Лонгмайр, устроим скачки.

Рокси просияла, гордая дочерью, даже в своем возрасте считавшейся искусной наездницей. Джинни напоминала ей о собственной юности, беспечной и безмятежной, когда самым большим для нее удовольствием были прогулки по лугам и долинам.