Пушистая Сырная Мышь - Ирландский клевер

— Боже, что ты делаешь, Робин…

Закрыв глаза, она наслаждалась нежными прикосновениями, Морриган ничего не могла с собой поделать, она уже чувствовала пробуждающееся желание. Робин поднял её с колен и усадил на кровать, прижавшись губами к нежной шейке, медленно расстёгивая платье.

— Ты не представляешь, как я скучал по тебе, малышка… — Робин стянул тонкий шёлк с плеч Морриган.

— Очень даже представляю… — девушка пыталась не оборвать пуговицы на рубашке Робина, лихорадочно их расстёгивая.

Вскоре одежда осталась на полу. Морриган только сейчас поняла, как ей не хватало Робина, его нежных поцелуев, ласковых пальцев, она просто сходила с ума, шепча что-то бессвязное, утопая в золотистом тумане наслаждения. Больше всего на свете она хотела, чтобы эта ночь никогда не закончилась, и ей не надо было бы возвращаться обратно домой. Морриган даже не вспомнила, что обещала прийти вечером, сейчас для неё не существовал никто кроме Робина.

— Я и забыл, какая ты ненасытная, — с тихим смехом сказал он под утро, целуя её в ушко.

Смущённо улыбнувшись, она спрятала порозовевшее личико у него на груди.

— Я тебя люблю, Робин… господи, помоги мне, как же я тебя люблю…

Де Риверс прижал её к себе.

— Морриган, я никуда тебя не отпущу.

Она помолчала, потом подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Почему ты ушёл из дома, Робин?

Он не мог соврать ей, как не мог и промолчать.

— Клара беременна, — медленно ответил Робин, отрешённо глядя в потолок.

Морриган тихо вздохнула.

— Тебе надо вернуться, Робин. Ради семьи. Ради твоего ребёнка.

— Морриган…

— Ради меня. Пожалуйста, Робин.

— Ну что ты со мной делаешь, малышка, а?.. — де Риверс зарылся губами в рыжие волосы девушки. — Я же с ума сойду без тебя…

— Это жизнь, Робин. У тебя есть жена, у меня… муж и сын, наш сын. Спасибо за эту ночь, я буду помнить её, но… пора идти.

Она встала и начала одеваться, стоя спиной к Робину — Морриган не хотела показывать слёзы. Де Риверс подал ей плащ, оделся сам, и они спустились вниз, не говоря друг другу ничего — слова были лишними. Перед тем, как сесть в экипаж, Морриган обратилась к Робину:

— Ещё раз спасибо, милый, и… прощай. Удачи тебе.

Она быстро села и захлопнула за собой дверцу, боясь расплакаться и тем самым ещё больше огорчить Робина.

— Тебе ещё с Джоном объясняться предстоит, — она вздохнула и вытерла щёки.

Экипаж остановился перед её домом. Морриган накинула капюшон, вышла и медленно направилась к двери, не имея абсолютно никакого желания ругаться с Джоном и что-то ему объяснять. Девушка была уставшая, полная воспоминаний о прошедшей ночи, и хотела поскорее оказаться в своей комнате, увидеть сына. Отныне её единственное утешение и единственная ниточка, связывающая с Робином. Будущий ребёнок Клары перечёркивал все робкие надежды Морриган, ставя перед жестокой реальностью. "Я разберусь с Джоном и останусь в замке, — решила она, входя в дом, — растить моего Стивена…"

— Морриган.

Она остановилась и медленно повернула голову: двери в гостиную были открыты, на диване сидел Джон и смотрел на неё, недобро прищурившись.

— Ты сказала, что вернёшься вечером. Ты была с де Риверсом?

— Да, — не стала она отрицать. — И провела с ним незабываемую ночь. Только посмей что-нибудь сказать, братец, мы оба знаем, что я тебе не настоящая жена.

— Твой сын у меня, — тем же ровным голосом сказал Джон. — Я даю тебе пятнадцать минут на сборы, мы уезжаем из Лондона.

Морриган застыла, сжав кулаки, страх за Стивена чуть не заставил её запаниковать, но она взяла себя в руки.

— Где мой сын?

— Ты увидишь его, если будешь хорошей девочкой. Иди, собирайся, Молли, у тебя осталось тринадцать минут.

Девушка стиснула зубы и поднялась к себе, события приняли столь неожиданный поворот, что она растерялась. Но Морриган прекрасно осознавала — ради сына она пойдёт на всё.

Когда карета тронулась, Джон заговорил:

— Я надеюсь, Молли, ты будешь умной и послушной, потому что твой драгоценный Стивен для меня ничего не значит, тогда, как ты для него сделаешь всё. Мы возвращаемся в провинцию, и ты больше не вернёшься в Лондон, по крайней мере, пока я жив. Далее. У тебя не будет собственной комнаты, ты будешь жить вместе со мной, как и полагается примерной жене. В зависимости от поведения я буду разрешать тебе просто смотреть на сына из окна, или же встречаться с ним. Поиски дневника матери тоже можешь оставить. Тебе понятны мои условия?

— Да, — сквозь зубы ответила она.

— Отлично. Тогда я могу не связывать тебя на ночь, не правда ли? Ты не сбежишь, так?

Чувствуя себя на грани истерики, девушка кивнула.

— Больше ни слова, иначе я закричу, — тихо предупредила она его.

— А ты теперь не имеешь права ставить мне условия, Молли, — Джон улыбнулся и пересел к ней на сиденье. — Придётся тебе упрятать свою ирландскую гордость подальше, дорогая моя.

Стиснув кулаки так, что ногти вонзились в ладонь, Морриган заставила себя ответить на поцелуй мужа.

— Умница, быстро учишься. А вот плакать не надо, — он стёр пальцем единственную слезинку, выкатившуюся из уголка её глаза.

Леди де Сент-Эвье дала себе слово, что до тех пор, пока не закончится эта кошмарная история, она не позволит себе не только устроить истерику, но даже расплакаться.

Карета въехала во двор замка, там сразу поднялся переполох, ус-лы-шав стук захлопнувшихся ворот, Морриган невольно вздрогнула.

— Пошли, дорогая моя, я покажу твою комнату.

Она молча поднялась за братом, искоса глянув на закатное солнце — они приехали вечером. Джон распахнул перед ней дверь, пропуская вперёд.

— Прошу, Молли.

Она зашла, окинув комнату взглядом, и бросила:

— Могу я попросить приготовить мне ванну? Или это тоже непозволительная роскошь?

— Почему же, нет, — рассмеялся Джон. — Я даже помогу тебе помыться, не возражаешь?

Морриган стерпела этот ехидный укол, сняла плащ и повесила его на спинку кресла. Вскоре ванна была готова. Джон не покидал комнаты, удобно расположившись на диване, и по всей видимости, в ближайшее время не собирался никуда уходить. Девушка отвернулась, и, прикусив губу, начала расстёгивать платье.

— Тебе помочь, Молли?

— Когда я увижу сына?

— Завтра утром, дорогая моя. Давай, помогу снять платье.

Морриган поняла, что горничная ей пока тоже не положена. "Господи, дай мне силы выдержать! Ради Стивена я должна быть сильной!"

Утром она действительно увидела сына, но только из окна: молодая служанка гуляла с ним по маленькому садику. Неимоверным усилием Морриган сдержала рвущиеся наружу рыдания и отвернулась от окна.

— Мне можно выходить из этой комнаты?

— Только в моём сопровождении. Чего ты хочешь, Молли?