Жанна Лаваль - Месть венецианки

— Зачем рисковать ребятами ради какой-то падали? Я прихлопну его лично, только скажи. И дело с концом! — пират оскалился, отчего стал похож на дьявола.

— Нет, Краб. Он нужен мне живым. Не спорь и делай, что я тебе говорю, — отрезала Клаудиа.

Краб испытывающе взглянул на Рене, ища у него поддержки, но тот молчал, тем самым поддерживая Клаудию. Пирату ничего не оставалось, как выполнять приказ.

— Ну и бойкая ты, Клаудиа! — крикнул Рене. — Веселенькая будет сегодня ночка. Посмотрим на тебя в деле.

— Ты лучше присмотри за собой, приятель, а я уж за себя сама отвечу. И не кричи, оттуда могут услышать. Он склонился над ней, и Клаудиа почувствовала жар его тела.

— А я бы за тебя подрался, хоть и не люблю строптивых баб.

— Вот и подерись. Ты же хочешь этого, не так ли? По местам, капитан, уже подходим!

— Вперед! — крикнул Рене и исчез в темноте.

Напряженная тишина все больше действовала на нервы. Пираты знали, что если будут замечены, то орудийный залп каравеллы разнесет их в щепки. Они замерли, слушая учащенное биение своих сердец, которое казалось им предательски громким. Черный силуэт каравеллы уже нависал над ними, когда там забили тревогу. И тут же раздался воинственный крик Рене:

— Крюки!

Пираты начали бросать абордажные крюки в борт каравеллы, который скрипел и стонал, словно от боли. Оттуда доносились беспорядочные выстрелы и панические крики. Этой неразберихой следовало немедленно воспользоваться.

Едва корабли сомкнулись, пираты с дикими воплями стали перескакивать с борта на борт. Звенели сабли, истошные вопли раненых и подбадривающие кличи командиров слились в страшную какофонию беспощадной борьбы. Пираты явно теснили сбитых с толку солдат. Войдя во вкус своего любимого ремесла, они с каким-то бесовским наслаждением резали и кололи неприятеля.

Клаудиа вместе со всеми ворвалась на борт каравеллы и теперь расчищала себе дорогу, орудуя кинжалом и саблей. Страха не было. Появилось новое, доселе неизвестное ей ощущение — азарт! Какой-то бес вселился в нее и руководил ее действиями. В какой-то миг она увидела Рене. Он дрался отчаянно. Ловко, как кошка, уклонился от очередного удара и, выбрав момент, вонзил саблю в грудь солдата по самую рукоятку.

Уже больше часа длилась кровопролитная схватка. Бой перешел и на нижние палубы. Всюду лежали тела убитых. Клаудиа, Краб и еще трое пиратов пробивались к каюте командира. Когда они достигли капитанского мостика, рядом с Клаудией остался один Краб. Но и он, вместо того, чтобы прикрывать ее, ввязался в схватку с одним офицером.

Клаудиа рванулась вперед, но путь ее преградил здоровый детина, наверное, бывший венецианский рыбак или кузнец, взятый на службу. Он оттеснил ее к краю палубы и выбил из ее рук саблю. Потом грубо схватил Клаудию за горло, отчего у нее изо рта вырвался глухой хрип, и приподнял над палубой.

— Сейчас ты у меня запоешь! — оскалился солдат, и Клаудиа почувствовала ужасную боль в бедре.

Огромная лапа этого дикаря рвала юбки, пальцы вонзились в ее кожу. В его глазах горела похотливая усмешка, рот тянулся к ее губам. Он навалился на нее всем своим весом и, когда его раскрытая пасть была рядом с ее лицом, неожиданно дернулся и замер. Глаза погасли. Брезгливо оттолкнув от себя грузное тело, Клаудиа, наконец, перевела дух.

Только сейчас она увидела в спине убитого нож. Рядом стоял Рене. Он улыбался, глаза искрились от радостного возбуждения.

— Ты в порядке, Клаудиа? — это прозвучало так буднично, словно он спрашивал о направлении ветра.

Клаудиа не удержалась, бросилась к нему и поцеловала в щеку. Он приложил ладонь к месту поцелуя и смущенно покраснел.

— Я буду беречь это! — крикнул он и тут же, почувствовав опасность сзади, резко повернулся и наотмашь ударил саблей солдата, уже нацелившего на него пистолет.

— Рене, быстрее за мной! — Клаудиа схватила его за руку, в которой он держал саблю. Другую он все еще прижимал к щеке, храня ее драгоценный поцелуй.

Они ворвались в надстройку на корме корабля, где в узком коридоре скопились солдаты. Рене бросил в них подвернувшуюся пороховую бочку. Воспользовавшись замешательством, Рене кинулся на них, словно лев, и стал яростно работать саблей, сокрушая все на своем пути. Клаудиа прикрывала его с тыла. Но вскоре они оказались зажатыми в узком коридоре спиной к спине, отражая удары, сыпавшиеся со всех сторон.

Положение было почти безнадежное: рубашка Рене была в крови. Он был ранен в плечо и, похоже, терял силы. Тогда Клаудиа увидела в глубине коридора ту бочку, которую Рене бросил в солдат. Решение возникло мгновенно. Она выхватила из-за пояса пистолет и выстрелила в бочку. Раздался мощный взрыв. Вспышка ослепила ее, повалил дым.

Очнулась Клаудиа в большой просторной каюте. Рядом лежали трупы солдат, некоторые были страшно изувечены. Она с трудом выбралась оттуда и осмотрелась. В углу каюты двое сошлись в поединке. Одним был Рене, вторым же… Клаудиа присмотрелась повнимательнее — Альдо Рокко!

Среди крови, трупов и разбитой мебели он выглядел нелепо в своей яркой одежде. Атака, видимо, была совершенной неожиданностью для него. Скорее всего он сидел в каюте и выжидал, когда наверху закончится схватка, чтобы выйти и снисходительно похвалить своих солдат. Но ход сражения складывался не в его пользу, и теперь его вынудили самого взяться за оружие.

В каюту ворвались пираты. Они замерли, наблюдая схватку своего капитана с командиром поверженного судна, на котором уже спустили флаг Венецианской Республики, а остатки команды и солдат заперли в трюме.

Бой проходил под одобрительные выкрики пиратов, подбадривавших Рене, который ловко отражал нервные удары соперника. Было видно, что тот устает и исход схватки — дело нескольких минут.

— Рене, постой, — закричала Клаудиа, вскакивая на ноги.

Все повернули головы в ее сторону. Рене остановил бой, не спуская глаз с противника, ожидая подвоха. Однако его опасения были напрасны. Альдо Рокко в немом изумлении смотрел на Клаудию…

— Вы?.. — с трудом выдавил он наконец.

— Я вижу, князь, вы удивлены?

Клаудиа сделала несколько шагов и остановилась перед ним. Она видела в его глазах изумление и испуг.

— Но как? Вы что, вернулись с того света?

— Считайте, что так. А просто так оттуда не возвращаются. Для этого нужны веские причины, и они у меня имеются, не так ли, Альдо?

— Какой же я болван, что клюнул на это письмецо, будь оно проклято!

— Да, ты ошибся, Альдо. Никакого Абу аль-Вазира нет, письмо написала я. Тебя подвела твоя жадность. Я знала, что ты проглотишь эту приманку и выйдешь в море.

— Но откуда эти пираты? И ты с ними? Это немыслимо!

— Но ведь и на твоем корабле когда-то был пиратский флаг, не так ли?