Людмила Сурская - Сколько живёт любовь?

Юлия, чтоб не заводиться, поднялась и залив молотое кофе кипятком принялась варить. По кухне распространился волнующий аромат, располагающий к раздумью и беседе. Понятно, что Ада просто обожает Костика. Да и как можно не любить этого обаятельного, элегантного и красивого мужчину с придающими ему мужественности седыми висками! Или как можно отказать ему в уважении, если учитывая бесконечность его доброты, каждый кто обращался мог рассчитывать на его сочувствие. Он был устроен так, что всегда в первую очередь думал о других и лишь потом о себе. Он был живым воплощением тех замечательных качеств, которые любая женщина смеет надеяться встретить в своём Рыцаре и каким хотела бы она видеть мужчин. Юлия улыбнулась своим мыслям. Все его тёмные стороны, это только её удел и она сохранит их в тайне.

Ада слишком горяча. Это не такой уж большой грех, но с ней надо быть всегда на чеку, сдерживать. Тем более в плюсе с эгоизмом это может принести ей и им неприятности. Дело не только в молодости. Скорее в характере. Дочь не переубедишь и не остановишь. Она копия Костика. Теперь у Юлии появилась ещё одна причина для беспокойства. Вдруг "воробушек" каким-то чудом окажется всё же в Москве. Или Косте стрельнет в голову пойти к ней, а Ада подкараулит. Так сказать постарается с пылом прояснить обстановку. Он умоется стыдом. У неё не закрадывалось мысли, что ему нужна она, но вот предложить помощь, он может потащиться. От волнения у Юлии холодеют пальцы. Чтоб скрыть своё состояние она разлила по чашкам кофе и принялась греть ледяные руки. Оставить дочь возле себя и не пустить с отцом, она тоже сейчас не может. Услышав про соблазнительную перспективу попасть на парад, дочь парила от счастья над житиём — бытиём. Эта новость повергла Адку в состояние неописуемой радости, тут же отразившейся на её лице. И вот сейчас отобрать у неё это… Юлия не в силах. А контролировать ситуацию с "воробушком", она может только одним способом — самой предложив ему оказать помощь даме. Так попозже и сделает. А сейчас придётся всё же ехать с ним составив компанию. Но это контроль за ним, до такого Юлия опускаться не хочет. Что же делать? Разлив опять кофе по чашкам, она вновь присела к столу. В звенящей тишине, нарушаемой позвякиванием ложечки и хрустом на зубах Ады печенья, раздумья не отпускали. Пили молча. Мысли ухватив конец потянулись вновь. Да нет, не должен он сглупить… А вдруг? Метание и страх душили её. Она поняла, что от этого уродливого недоверия ей не избавится никогда и бороться с ним можно только одним способом — положившись на судьбу остаться дома. Правду ни ему, ни дочери она сказать не могла. Но выкручиваться не по её характеру, сразу красят в разные цвета краски и бросает в пот. Она почти стонет: "Нет на свете более противной обязанности как обязанность врать". Но куда деваться… Боль не ушла, она оказывается рассосалась по всему телу. Заползла в каждую клеточку, волосок и затаилась там. Ясно, она будет держать её до гроба и надежды избавиться от неё, у неё нет. Здесь Нина права, её зароют вместе с Юлией. Этот бездушный "воробушек" изломал её душу, поселив в ней ревность и недоверие, каким никогда там не было места. Они оба оказались с Костей не из тех людей, кто живёт легко и ко всему относится играючи. И вот теперь страдали. Причём усердно пряча друг от друга те мучения. Он за свою слабость, она за причинённую ей боль. Пожалуй, так трудно, как в той ситуации ей ещё никогда не было… И всё же она переборола себя, заткнула своё хотение и осталась. Надо сказать, ей далось это нелегко. С ним улетела Ада. Наверное, правильно говорят, что жизнь надо самому выстраивать, но правда и то, что как бы ты не пыхтел стараясь, что кому предназначено, то и получишь. Юлия полагалась на судьбу. Хотелось думать, что судьба приготовив ей в юности подарок не отнимет его. Тогда то испытание было задумано для них, они прошли его каждый в своей роли… Это хорошо, что она нашла в себе силы не сосредоточиваться на этом ужасном отрезке их жизни. Он ушёл вместе с войной и теперь им предстоит, как и всей стране зализывать раны и строить новую жизнь. Юлия отнесётся к этому, как к ране войны. Слава богу, все остались живы и никто не погиб. Вот только эта рана… Правда, кровоточащая всю жизнь, но рана, а не смерть… Хорошо что её от той мерзости отвлекают всё время всякие другие дела, которыми нашпигована их жизнь, иначе можно сойти от дум и боли с ума, доведя до сумасшествия всех рядом с собой. Она боролась с собой, пытаясь найти убежище, щель в которые можно было бы затолкать нравственные муки, не давая сожрать себя боли, хватаясь за соломинку стараясь жить. Вот ведь выйдя из "крестов" он сказал: — Одним целым пара становится пройдя воду, огонь и медные трубы. Водой — была тюрьма, Огнём — война. Два препятствия позади. Остались медные трубы. Испытание славой, должностью и ошибками. Возьмут ли они с Костей этот рубеж…

Она отхлебнула холодного кофе и поставив чашку обратно на блюдце виновато посмотрела на рисующую ложечкой по скатерти круги дочь. Та не спускала с матери тревожных глаз. Юлия выругалась про себя и улыбаясь подтверждая своё решение, сказала: — Готовься ты едешь с папой. Моё решение остаётся в силе.

— Ура!

Адка всей своей мощью навалилась на неё с объятиями. То что принесло радость Аде, расстроило Рутковского. Но Юлия не могла иначе. Она должна выиграть войну с собой. Все думали: вот война закончится и заживут как прежде, той жизнью, на которой случился обрыв. Нет, не получается. Та жизнь осталась сном, розовым туманом. Придётся жить новой и разгребать те завалы, что обвалила война. Решать те проблемы, что она поставила и накрутила.

Похоже, с победой расслабились все, даже природа. По небу ветер толкает ленивые облака. Солнце, тоже ленясь ползёт за горизонт. Всё обещает завтра хороший день. Победа. Не стреляют. Как всё же здорово, что каждый может планировать себе это завтра.

Рядом с городом аэродром. В одном из ангаров к возвращению из Москвы сводного полка, принимавшего участие в параде, организовали выставку трофейного оружия и имущества захваченного в боях. Городок быстро разрастался за счёт прибывающих к месту службы мужей, семей офицеров и старшин. Пока не было Кости, она с трудом заставила себя выбраться из дома. Нашла вескую причину. Встала, умылась, приняла холодный душ, причесалась и накрасилась. Учитывая, что со дня их отъезда напряжение не отпускает её, не могла есть, спать, теперь еле таскала ноги… Но справилась и с ногами, куда им деваться пошли раз приказала. С группой женщин съездила, развеялась, посмотрела эту выставку, было весьма интересно. Это только легко сказать "развеяться", а думы держа в клещах сердце не отпускали… Завтра прилетит… Как бы дождаться этого завтра и не сойти с ума. Говорят, если научиться правильно плакать, то боль найдёт для себя канавку выходить. Может быть, может быть… Но Юлия не смогла научиться этому и боль стала частью её. Она придвинула к себе его фотографию. Поцеловала. Обвела пальчиком контуры любимого лица. А что если он приедет, посмотрит своими чистыми родниками ей в глаза и скажет: "Юлия, это сильнее меня. Я не могу без неё жить!" Что будет с ней тогда? Умрёт она сразу или останется ещё какое-то время трепыхаться? Да города восстановят, а как быть с тем, что в каждой человеческой судьбе от войны осталось?… Нина ругая её за мозахизм убедительно рассказывала, что не надо себя мучить и о чём-то жалеть. "Отрубила и забыла". Юлия обещала, она и сама бы с радостью так хотела жить, но не получалось. Раз от разу безысходная мука, терзавшая её сердце наваливалась на неё. Приваливая душу тяжёлым камнем. Именно эта боль сделала её другой. Именно этот момент стал мерилом глубины её чувства. Скорей бы закончился этот долгий день разлуки! Понимая, что ей надо хорошо выспаться, она старалась уснуть, но так и пролежала всю ночь приложив фотографию к сердцу с открытыми глазами. С первым лучом солнца стало легче. "А ну её ночь…"