Лиза Клейпас - Куда заводит страсть

У него был только один слуга по имени Сележ, маленький, тихий человечек, хлопотавший по хозяйству, когда они вошли.

– Как я рад тебе! – воскликнул Браммель, глядя на Рэнда. – Мое нынешнее жилище слишком скромно, я привык жить иначе. Но в такой грубоватой оправе начинаешь сиять еще ярче, не так ли?

Розали в восхищении смотрела на него. Никогда еще не видела она мужчину, одетого столь прихотливо и изысканно. Легко можно было представить себе, что он тратит каждый день по два часа на завязывание галстука, ведь каждая ослепительно белая складка и волна заранее продумывались самым тщательным образом.

Браммель носил голубой сюртук с бархатным воротником, жилет, черные брюки и черные же ботинки, начищенные так, что в них можно было смотреться.

Ему было тридцать восемь лет, то есть ровно на десять лет больше, чем Рэнду, хотя выглядел он гораздо старше и как-то совсем иначе, так что сравнивать их просто не имело смысла.

– Непостижимо, – воскликнул Браммель, обращаясь к Рэнду. – До чего ж ты смугл! Должно быть, вовсе не заботишься о своем лице. Оно у тебя темное, как у крестьянина. И благодаря твоему брату ты никак не можешь оправдаться наследственностью!

Розали улыбнулась. Она-то хорошо знала, что Рэнд не прятался от солнечных лучей по гостиным. Затем она перевела восхищенный взгляд на Бо Браммеля. Кожа его была матовой, нежной и очень гладкой, словно он каждый день полировал ее особым способом, смачивая свежим молоком и чистой родниковой водой.

Его круглое приятное лицо с ярко-голубыми глазами выражало одновременно тщеславие и невинность, обаяние и беспомощность. Он любил все красивое, но ценил простоту и верил в то, что и сам обладает этими добродетелями, и при этом всячески поощрял их в окружающих.

– Я нашел прелестное бюро китайской работы для моего кабинета, – сказал Браммель, посмотрев на Розали, и его голубые глаза встретились с точно таким же ярко-голубым взглядом. Бо взирал на нее в некотором оцепенении. Несколько минут длилось странное неловкое молчание.

Но тут Розали поспешно улыбнулась.

– По-моему, ваша мебель просто великолепна, – сказала она.

– Джордж Браммель, позвольте представить вам мисс Розали…

– Беллью, – закончила она.

– Мисс Беллью… – странно взволнованным голосом проговорил Браммель и низко поклонился. – Я абсолютно искренне хочу сказать вам, что почти не встречал в своей жизни красоты, подобной вашей. Ангелы небесные должны были бы пасть ниц пред вами…

– Вы очень добры, сэр, – ответила Розали, смущенная напыщенностью его слога. – Но ваши бесценные похвалы обращены на слишком недостойный предмет.

Она стояла, чуть-чуть наклонив голову, слегка кокетничая с ним, а Браммель в удивлении хмурил брови.

– Джереми! – позвал он нетерпеливым взволнованным голосом, и слуга тотчас возник на пороге комнаты.

Увидев Розали, он застыл как громом пораженный.

Чувствуя себя объектом удивленных взглядов сразу двух пар глаз, Розали придвинулась ближе к Рэнду, а он, как бы защищая, обнял ее за тонкую талию, – Что-то не так, Браммель? – спросил Рэнд.

– Нет-нет, мой друг, – поспешно ответил тот. – Дорогая мисс Беллью, простите мне мою грубость, но я надеюсь, что смогу объяснить вам. Я просто никогда не видел такого поразительного сходства!

– Сходства? – Розали была чрезвычайно заинтригована.

Чувствуя, что рука Рэнда касается ее талии, она старалась не двигаться, с удивлением обнаружив, что это прикосновение ей весьма приятно.

– До этой минуты она была для меня самой красивой женщиной. – Его лицо вдруг помрачнело. – Сердце мое принадлежало ей, так распорядились звезды… Но свет их поблек в день, когда мы расстались. – Он вздохнул. – Да, это самая печальная история любви, но о ней почти никто не знает.

При этих словах Рэнд улыбнулся, увидев, как жалость и интерес вспыхнули в глазах Розали, и не подозревавшей, что у Браммеля имелось великое множество таких рассказов о любви, похождениях, скандалах и трагедиях, которые он всегда держал наготове, чтобы развлечь своих гостей. Это было его коньком, его страстью и его даром.

– Разрешите мне продолжить свой рассказ за чаем, – проговорил он и, галантно предложив Розали руку, повел ее к столу, покрытому шелковой скатертью. На нем стоял серебряный чайный сервиз. Не переставая болтать, Браммель подвел Розали к небольшому резному креслу и помог ей сесть.

На столе стояло блюдо смородинных biscuits de Rheims, имбирных пряников, фруктовый пирог с изюмом и дорогое миндальное печенье.

– Ее звали Люси Донкастер, – продолжил свой рассказ Браммель. – Внешность ее поразительно напоминает вашу, кроме разве что глаз, имевших у нее оттенок синего лондонского тумана. Ее волосы были точно такого же цвета, что и ваши и… – при этом он многозначительно откашлялся, – я знаю точно, что они доходили ей до талии.

Это был деликатный способ отметить, насколько близкие отношения были у него с Люси.

– Что это была за девушка, какой прелестный у нее был характер! Никогда я не слышал от нее упреков, жалоб, недовольства.

При этих словах Рэнд с насмешливой улыбкой посмотрел на Розали. Глаза их встретились.

– Наши сердца не могли противиться чувству. Мне было шестнадцать лет, когда я познакомился с принцем-регентом и получил предписание отправиться в полк в звании корнета. С этого момента начинается наша печально известная дружба с ним, которая длится уже больше двух десятилетий. Как вы, вероятно, знаете, недавно я приподнял завесу над тайной наших с ним отношений. Недостатки Принни были совершенно несносны, особенно для меня, с моей нетерпимостью… Но вернемся к нашей истории. Я познакомился с ней в Брайтоне, она была там с родителями и однажды посетила один из многочисленных чудных балов.

– О, это была любовь с первого взгляда, – с уверенностью проговорила Розали. Ее юное сердце трепетало от волнения. Ей казалось невероятным, что она вот так, почти запросто сидит сейчас здесь в обществе члена королевской фамилии и слушает его удивительные рассказы.

Браммель говорил в необычной манере, неторопливо произнося слова, неоднократно делая паузы в своем повествовании так, словно время остановилось и мир замер, слушая его романтическую историю.

– Любовь! Какое невыразительное слово! Оно не может передать того, что я чувствовал тогда. Я просто заново родился в минуту, когда наши глаза встретились! Она была олицетворением невинности, сошедшей на землю в человеческом облике!

Бо взял миндальное печенье и осторожно отломил от него маленький кусочек. Казалось, он был совершенно поглощен своими воспоминаниями. Розали молча смотрела на него, не смея произнести ни слова. Но Рэнд, имевший опыт бесед с ним, прекрасно знал, что он ждет какого-нибудь вопроса от своих слушателей.