Лиза Клейпас - Куда заводит страсть

– Ваши отношения были взаимны? – бесстрастно произнес Рэнд, и подсказка была мгновенно принята Браммелем.

– О да, я знал это от нее. Но, увы, между нами были преграды, которые никто в мире не в состоянии преодолеть.

– Ага, я чувствую, что на сцену уже выходит строгий отец! – сказал Рэнд, и Розали с упреком взглянула на него.

Рэнд знал, что Розали не нравится его насмешливая непочтительность, но сейчас он не в силах был сдержать себя.

– Как вы любезны, – проговорил Бо, принимая из рук Розали чашку с чаем. – Я надеюсь, вы позаботились о сахаре… Благодарю вас, дорогая моя! Вы так же добры, как сама герцогиня Девонширская, мой большой друг. О чем это я?.. Ах да, отец. Сэр Реджинальд Донкастер, милейший человек, впрочем, немного своенравный.

Он воспитывал любимую дочь в неизменной строгости всю свою жизнь. И ни один претендент на руку Люси не казался ему достойной партией, в том числе и я. Мое предложение отвергли, а Люси была помолвлена с графом Ротерхэмом. Между тем полк, в котором я служил, отослали назад в Лондон, и во время нашей вынужденной разлуки случилось несчастье.

– Она покончила с собой, – предположил Рэнд.

– Нет, как можно! – воскликнула Розали. – Ведь у нее было все, чтобы жить: молодость, любовь. Я бы, например, собрала вещи и уехала…

– Что она и сделала, – продолжал Бо. Его взгляд стал вдруг грустным и озадаченным. – За исключением того, что она не приехала ко мне. Она просто исчезла вместе со своей гувернанткой. Никто не знал, где она. Ходили слухи, что Люси отправилась во Францию. Проходили дни, недели, месяцы. Я был в полном отчаянии. Я понимал, что никогда больше не увижу ее. История эта закончилась через год. Ее действительно нашли во Франции. – Он покачал головой и взял еще одно миндальное печенье.

– Что же случилось? – в нетерпении спросила Розали.

– Она все-таки покончила с собой, – попытался снова угадать Рэнд.

– Нет! – вскрикнула Розали.

– Да, – грустно подтвердил Бо, взяв из рук слуги небольшую шкатулку слоновой кости. – Она бросилась в Сену.

– Но это бессмысленно – оставить все надежды и… – проговорила Розали, чувствуя острую жалость к этой неизвестной ей Люси Донкастер, испытавшей такую трагическую любовь.

– Бессмысленно для вас, но не для нее, – ответил Браммель, вынимая из изящной шкатулки небольшую миниатюру. – Чтобы лучше понять, взгляните-ка на ее портрет, Она была слишком хрупкой, слишком беззащитной для того, чтобы бороться.

– Боюсь, Розали не сможет понять такой поступок, – сказал Рэнд, вставая из-за стола и подходя к ней, чтобы взглянуть на миниатюру.

Люси Донкастер, очень юная, почти дитя, смотрела на них с портрета. Красивые волосы ее были уложены в высокую прическу. Кожа казалась нежной, чуть прозрачной.

Тонко очерченный овал лица, слегка вздернутый нос, глаза глубокие и чистые, как сапфиры.

Рэнд пробормотал что-то в удивлении, дыхание его коснулось волос Розали. Она вздрогнула, не понимая, чем вызвано ее волнение: созерцанием портрета или близостью Рэнда.

– Да ведь это Розали, – сказал он, и Браммель с восторгом кивнул.

– Я же говорю: сходство невероятное.

– Да, действительно, – согласился Рэнд, глядя на Розали. Если бы на свете не существовало ее отца, Джорджа Беллью, он мог бы поклясться, что она была леди Донкастер каждой чертой своего лица.

Словно угадав мысли Рэнда, Розали вызывающе посмотрела на него. "Попробуй только намекнуть, что я незаконнорожденная дочь какого-нибудь пусть даже благородного господина, и ты очень пожалеешь об этом!" – думала она.

– Какой странный поворот судьбы, какая неожиданность, что вы решили посетить Кале! – сказал Браммель, нарушая неловкое молчание.

– Это вы так добры, что согласились принять нас, – с готовностью ответила Розали.

– А я знал, что, кого бы Рэнд Беркли ни пригласил с собой, это будет весьма любопытно, – сказал Браммель. – И я, как всегда, не ошибся.

– Спасибо, – проговорила Розали. – Рэп.., он.., лорд Беркли… – Не зная, как обратиться к Рэнду в присутствии Бо, она в смущении замолчала.

И Рэнд, и Браммель тоже молчали, один довольно невежливо, а другой – не зная, как помочь ей выйти из этой неловкой ситуации.

– Он говорил, – продолжила Розали, – что вы были прежде знакомы.

– Да, – сказал Браммель, иронически улыбаясь. – И в первую же нашу встречу я обязан был поблагодарить его.

– Поблагодарить? За что? – Розали удивленно посмотрела на Рэнда.

– Однажды на Беркли-стрит я нашел счастливую монетку. Я поднял ее из водосточной канавы, пользуясь носовым платком, разумеется, – добавил он. – Посредине у нее было отверстие. Этакий сплющенный старый грош, однако ценный, как лампа Аладдина. С тех пор неслыханная удача сопровождала меня повсюду.

– Едва ли это было его заслугой, – сказала Розали, кивнув в сторону Рэнда.

– Мне давали множество кредитов… Но я потерял ее, когда однажды нечаянно отдал ее кебмену. Подумайте, кебмену! С тех пор удача отвернулась от меня, жизнь моя пошла под уклон. И вот в результате я оказался здесь. Перед отъездом во Францию я раза два посетил замок Беркли.

Как поживает старый граф?

– Он очень болен, – ответил Рэнд с горечью в голосе. – Перед отъездом я говорил с его врачом. Едва ли граф проживет еще хотят бы год.

– Жаль, – проговорил Браммель без всякого, однако, сожаления. За исключением Рэнда, он никогда не любил семейство Беркли за их претенциозность, надменность и неумение видеть что-либо вокруг, кроме своих денег и своей собственности. Скупые, холодные и, главное, необщительные, что было совершенно неприемлемо для Бо. – , Стало быть, ты скоро вступишь в права наследства?

– Не слишком-то радостная перспектива, – сказал Рэнд, помешивая остывающий чай.

– Да, – Браммель с сочувствием посмотрел на него, – ответственность – неприятная штука.

– Дело не в ответственности. Я не имею ничего против этого, но обладание титулом сопряжено с определенными трудностями.

– Уверен, ты сможешь преодолеть их.

Рэнд улыбнулся, глядя на чуть растерянное лицо Розали. Все, что у нее оставалось, – это коготки сердитого и одинокого котенка, бесполезные даже для самозащиты, и он был единственным человеком, способным защитить ее в этом беспощадном, жестоком мире.

– К несчастью, – медленно произнес он, – я склонен следовать по проторенной дороге моих предков. Пороки Беркли иногда очень сложно исправить.

Странное чувство начало беспокоить Розали. Взяв чашку, она с трудом отпила глоток чаю и молча предалась своим мыслям.

Ясно было, что Рэнд Беркли привык поступать сообразно своим желаниям, не задумываясь о последствиях, что было вполне естественно для представителя знати. Но из того, как он порой смотрел на нее, она заключила, что за его насмешками и сарказмом скрываются достаточно тонкие чувства. И когда красивое холодное лицо его отражало угрюмость и веселость одновременно, как, например, сейчас, Розали хотелось снять с него эту маску и проникнуть в глубину его души, которая все еще оставалась ранимой и юной.