Лиза Клейпас - Объятия незнакомца

– Я не испытываю к ней особых симпатий. Она из того же разряда, что и ты.

– Не… понимаю.

– Женщины в основном легкомысленные создания, твоя тетушка не исключение.

Лизетта слегка нахмурилась.

– Разве не эта наша черта привлекает мужчин, месье? Или вас интересуют очень умные женщины?

– О, умные женщины – это особый сорт. Они хитры и своевольны, как дети.

Не дразнит ли он ее? А может, пытается разозлить ради какой-то неизвестной цели? Однако Этьен казался серьезным. Просто он, как и Гаспар, не любит женщин, решила Лизетта. Она быстро опустила глаза, прежде чем Этьен успел заметить их выражение.

– Ты раздражена, – сказал он.

Лизетта знала, что ей следует помалкивать, но слова сами сорвались с ее губ:

– Полагаю, вы считаете, что женщины также слишком чувствительны.

Этьен рассмеялся:

– За твоим притворно-скромным видом скрывается непокорный дух. Я понял это, как только увидел тебя в первый раз. – Он слегка коснулся ее пальцами. – Сядь рядом со мной. – Сердце Лизетты тревожно забилось. Видя, что она не двинулась с места, он приблизился, загнав ее в самый угол дивана. – Помнишь, как мы остались наедине в Натчезе? – прошептал он, обнимая девушку.

Лизетта ничего не ответила, но все ее тело напряглось. Она старалась оставаться неподвижной, хотя ей хотелось оттолкнуть его. Помнит ли она? Как можно забыть ощущение от его влажных, омерзительных губ, прижимающихся к ее губам и шее? И алчные руки на ее теле? Тогда он грубо порвал рукав ее платья и, что хуже всего, видимо, получал удовольствие от ее унижения. Он наслаждался ее беспомощностью!

– Я долгие годы мечтал о жене, – сказал он, – но в каждой девице находил какой-нибудь изъян. Только не в тебе. – Его раскрытые губы коснулись шеи Лизетты. Она почувствовала резкий запах, отдающий кислым вином. – Ты, несомненно, станешь украшением дома, – самодовольно произнес он. – После того как я укрощу твой дух. Поверь, я знаю, как это делается, и потому прошу угождать мне.

Лизетта отвернулась и закрыла глаза.

– Не надо, – с трудом проговорила она, чувствуя, как к горлу подступила тошнота.

– Теперь ты моя, и я буду делать то, что пожелаю. – Он жадно и неуклюже провел рукой по лифу ее платья.

Задыхаясь от отвращения, Лизетта попыталась оттолкнуть его, но он навалился на нее всем своим весом. Его губы прижались к ее губам, он снова нащупал упругие груди. Вдруг Лизетта осознала, что Этьен определенно знает, какое отвращение вызывает у нее своими заигрываниями, и тем не менее продолжает наслаждаться сопротивлением девушки. Изогнув пальцы наподобие кошачьей лапы, Лизетта впилась ногтями в его руки и неожиданно оказалась свободной. С легким криком она вскочила на ноги и бросилась к двери, но он удержал ее за юбку.

Сжимая в руке кусок ее платья, Этьен перевел взгляд со своих исцарапанных докрасна запястий на пылающее лицо Лизетты. Его губы скривились в медленной жестокой улыбке, напугавшей девушку больше, чем проявление гнева.

– Отпустите мое платье, – потребовала Лизетта срывающимся голосом. Подбородок ее дрожал, девушка с трудом сдерживала слезы. Ей необходимо освободиться от него! Как она могла думать, что стерпится с ним? Она чувствовала себя запачканной от его прикосновений. Быть его женой и вынашивать его детей… Это немыслимо!

– Мы договоримся обо всем позже, вечером, ты и я, – сказал Этьен, игриво дернув пару раз ее за юбку.

Лизетта поняла, что он намерен прийти к ней вечером в спальню.

– Со мной будет Д…Делфайн…

– Д…Делфайн, – насмешливо передразнил он, – не помеха моим планам относительно тебя. Никто не помешает мне.

Лизетта лихорадочно перебирала в мыслях тех, кто бы мог вмешаться, если Этьен попытается взять ее силой. Гаспар, конечно, поддерживает его. Пожилой отец Этьена слишком слаб и телом, и рассудком, чтобы оказать ей помощь. Его сестра Рене и ее муж Северин Дюбуа, жившие в огромном доме вместе с остальными родственниками Сажесса, как заметила Лизетта, во всем одобряют Этьена.

– По твоему виду легко читаются твои мысли, дорогая, – сказал Этьен. – Ты думаешь, как бы сбежать, не так ли? Запомни: тебе некуда бежать, и никто не поможет тебе.

Ухватившись за юбку обеими руками, Лизетта выдернула ее из его руки и выскочила из комнаты, слыша, как он тихо хихикает вслед. «Я не вынесу этого. Не могу больше оставаться здесь ни минуты. Возможно, Этьен прав – бежать глупо, но я без борьбы не подчинюсь. Я должна сама себе помочь!»

Макс придержал лошадь, приблизившись к большому двухэтажному дому с двойной лестницей у входа. Фешенебельный особняк вызывал у него большое чувство гордости. Его построил отец Виктор сорок лет назад. Вся плантация стала достижением человека, который начинал, не имея ничего в кармане, но благодаря практичности и напряженному труду накопил значительное состояние.

Подобно другим особнякам привилегированного района, расположенным в дельте реки, дом Волерана был обращен фасадом к маленькой речушке, вытекающей из озера Понтчартрейн и впадающей в Миссисипи. Виктор выбрал его местоположение, исходя из разумных соображений: отсюда легко добраться до города по озеру и речке, вместо того чтобы бороться с коварными течениями Миссисипи. Пироги, небольшие плоскодонные лодки, позволяли контрабандистам и пиратам тайком добираться до рынков Нового Орлеана. Хотя Макс сейчас и не имел дел с контрабандистами, в прошлом Волераны частенько финансировали незаконные рискованные предприятия, получая от этого значительную выгоду.

Печально улыбаясь, Макс слегка пришпорил коня. В последнее время возвращение домой перестало вызывать у него чувство радости. Размышляя почему, он не находил ответа, но отчетливо сознавал, что какая-то неудовлетворенность жизнью появилась у него и растет с каждым днем.

Нахмурившись, он слез с лошади и протянул поводья худому темнокожему мальчишке, соскочившему со ступеней лестницы. Потом прошел мимо дворецкого в библиотеку. Не успел он сесть за свой письменный стол и открыть книгу счетов, как его прервали.

– Макс, – позвала его Ирэн от двери. В ее обычно мягком голосе чувствовалось раздражение. После смерти мужа двенадцать лет назад Ирэн Волеран перестала притворяться беспомощной и теперь в свои шестьдесят лет, как утверждали ее ровесницы, выглядела более энергичной, чем в юности, – Макс, я хочу поговорить с тобой, – сказала она, – и нартаиваю на том, чтобы ты закрыл эту книгу и уделил мне внимание.

Макс неохотно поднял голову.

– В чем дело, мама?

– Я хочу поговорить о близнецах.

Он тяжело вздохнул:

– Они опять причиняют вам беспокойство?

– Ну конечно! Они постоянно устраивают шумные ссоры в доме, и я выставила их за дверь. – Она поморщилась. – По-моему, Филипп не склонен к такому поведению, но Жюстин подстрекает его.