Джиллиан Хантер - Дьявольские наслаждения

— Какое неприличие! Видно придется попросить Хита сделать задвижки на всех дверях, ведущих в комнаты лорда Вулвертона.

— Да, придется, — согласилась Шарлотта. — А иначе он проснется и увидит, как на него глазеет с десяток школьниц.

Эмма вздохнула. Какие испытания приходится выносить, чтобы подготовить этих своевольных молодых девиц к удачному браку. Эмма не питала особых иллюзий относительно образования в своей академии. Как бы она ни старалась дать девочкам больше знаний, цель академии — выгодный брак. Ничего не поделаешь — на этом постулате зиждется будущее Англии. Она подтолкнула Шарлотту к лестнице:

— До вечерней молитвы строго поговори с девочками.

— Хорошо. — Шарлотта помолчала. — Ты не думаешь, что лорд Вулвертон может… выйти из комнаты?

— Выйти? — удивилась Эмма, а про себя подумала: этого еще не хватало!

— И он может свалиться с лестницы, — добавила Шарлотта. По ее взгляду было ясно, что она беспокоится не только о его светлости. Скорее ее волнует другое: как бы он не свалился в постель какой-нибудь молодой особы.

— В его состоянии ночные похождения маловероятны, — сказала Эмма. — Ему дали снотворное, а ночью проследят, нет ли ухудшения.

— И в чем это проявляется? — спросила Шарлотта. «В огромном шарме, в остром языке и озорстве», — могла бы сказать Эмма.

— У его светлости глубокая рваная рана на макушке, помутнение зрения и сильнейшая головная боль, — объяснила она.

— Бедняга вполне может умереть, — сочувственно произнесла Шарлотта и добавила: — Трудно себе представить, что такого сильного человека сбили с ног креслом. Он выглядит таким мужественным.

— Это случается и с более крепкими, уверяю тебя. Что касается его мужественности, то ей ничего не угрожает.

Шарлотта подавила улыбку. Эмма тоже.

— Я была бы весьма признательна, — продолжила Эмма, спускаясь вместе с кузиной по лестнице, — если бы ты попросила слуг не сплетничать. У меня хлопот и без этого хватает.

— Я поговорю с ними, — пообещала Шарлотта, следуя за Эммой. — Не нужно ли кому-нибудь из нас побыть с ним ночью?

— Хит и Джулия предложили подежурить по очереди со мной. Конечно, это не совсем прилично, но случай непредвиденный.

Шарлотта настороженно сдвинула брови:

— Ты не думаешь, что нам придется закрыть академию?

— Я не загадываю на завтра. Мы можем лишь надеяться, что скандал утихнет без сокрушительных последствий.

— Мы могли бы перебраться в деревню, — поколебавшись, предложила Шарлотта. — У нас ведь и так сложности с деньгами…

— И дадим возможность леди Клипстоун считать, что она нас выжила? — Эмма помрачнела при мысли о том, что потерпит фиаско от своей лондонской соперницы леди Элис Клипстоун, которая открыла школу на Ганновер-сквер и бессовестным образом пыталась переманить учениц Эммы. Когда-то они с Элис были подругами, а теперь — заклятые враги на поприще воспитания. Они не упускали ни малейшей возможности превзойти друг друга, но пока что делали это вежливо. — Уверяю тебя, она не преминет воспользоваться удобным случаем.

Шарлотта смущенно отвернулась.

— Она уже не стала ждать.

— Ты о чем?

— Помнишь леди Корали?

— Племянницу графа? — спросила Эмма. Графа она постоянно обхаживала, рассчитывая на его покровительство, его племянницу ожидали в академии еще неделю назад, а две младшие девочки должны присоединиться к сестре через несколько месяцев. — Ее багаж прибудет на этой неделе. Я приготовила для нее кровать.

— Она, очевидно, еще раздумывает, — сказала Шарлотта. — Она сообщит нам, как только примет решение.

— Откуда ты это знаешь?

— Сестра нашего дворецкого работает у леди Клипстоун.

— У моей соперницы? — не удержалась от возмущения Эмма. — Ну и ну! Следует ожидать того, что она разболтает о наших секретах.

— Эмма, у тебя нет секретов, — улыбнулась Шарлотта.

— До сегодняшнего дня не было. О Боже, боюсь, что присутствие лорда Вулвертона мы не сможем скрыть.

— Да, его трудно спрятать.

— И, тем не менее, нам придется приложить все усилия, чтобы оградить девочек от него и продолжать занятия как ни в чем не бывало. Слава Богу, что они живут в другой части дома.

— Придется — ничего не поделаешь.

— Это всего дня на два. Господи, если мне удается укрощать этих бесенят, то позаботиться об одном раненом джентльмене не составит труда.

Эйдриан притворялся спящим, когда Хит Боскасл трижды заходил в спальню. Он нарочно начал храпеть, хотя знал, что Хита так просто не провести. Но голова разламывалась от боли, и разговаривать с Хитом он был совершенно не расположен.

Он почти погрузился в сон, когда жена Хита Джулия вошла на цыпочках в сопровождении горничной, чтобы сменить ему компресс. После этого он не мог заснуть, потому что на шею стекали капли. Рассердившись, он откинул одеяло, встал, отыскал трутницу и зажег свечу. На комоде напротив кровати он заметил дамский дневник в кожаной обложке.

— Ну-ну, — пробурчал он. — Мне только недостает кружевного чепчика и парочки зубных протезов. Тогда я вполне сойду за собственную бабушку.

Зевая, он улегся обратно и раскрыл дневник. Следовало бы сказать этому шотландскому врачевателю, что мужчину его телосложения может усыпить лишь целая бутыль настойки опия. В любом случае снотворное ему не нужно. С головой у него все в порядке — всего лишь сильный ушиб. Бывало и хуже.

Дневник велся аккуратной женской рукой. Сначала слова запрыгали на странице, и он не сразу их разобрал. Устроившись поудобнее, он начал читать.

«Зима 1815 года.

Гадалка предсказала мне сегодня на балу, что в этом году я встречу настоящую любовь. Конечно, это была не цыганка, а Миранда Форестер, переодетая цыганкой. Я очень сомневаюсь, что она может предсказать, кем будет мой партнер в следующем танце, не говоря уже о том, кого я полюблю. Но зато я сама предсказываю, что милая Эмма выйдет замуж еще до конца года. Я видела, как она умилялась, глядя на ребенка Грейсона. Знаю, как она мечтает о собственных детях…»

Дверь туалетной комнаты, ведущая в спальню, открылась. Черт, если это снова Хит, изображающий заботливую наседку, и если он застанет Эйдриана за чтением любовных записей девицы, то ему конец.

Эйдриан вскочил с кровати, отбросив в сторону вышитое розочками покрывало. Он перепрыгнул через скамеечку для ног и засунул дневник в стопку книг на комоде. Затем, придав лицу невинное выражение, он повернулся к фигуре, застывшей на пороге комнаты. Секунду оба молчали. Эйдриан ощутил, как по позвоночнику пробежала дрожь.

Это была она. Он смотрел на нее и ждал. Его маленький сторож в серо-голубом, глухо застегнутом халате, но с распущенными золотисто-абрикосовыми волосами, похожими на божественный ореол. Или он видит два ореола? Ему показалось, что у его милосердного ангела два лица. Нет, просто на ее очаровательном лице появилось озабоченное выражение. И голос, когда она заговорила, звучал не тепло, а строго: