Виктория Холт - Богиня зеленой комнаты

— И где он собирается взять эти деньги?

— Я не знаю. Он... боится долговой тюрьмы... кому он должен уже пригрозил ему долговой тюрьмой, а это... значит конец.

Фанни вырвала флакон из рук Дороти.

— Отдай мне лекарство!

— Нет, — закричала Фанни, — я умру без него!

— Ты давно его принимаешь?

— Много месяцев. У меня бессонница. Я хотела покончить с собой. Я... должна была... должна была...

— Послушай, — сказала Дороти. — Надо все обдумать. Как только Томас вернется, приведи его ко мне. Мы должны найти две тысячи, и ему придется впредь жить но средствам.

Фанни истерически захохотала.

— Мама, у него вообще нет никаких средств.

«Опять деньги, — думала Дороти, — опять этот кошмар — деньги!» Ей казалось, что она обеспечена, но оправдались ее опасения — герцог не смог давать деньги, которые обещал. Может быть, она вообще напрасно надеялась, что он сдержит свое обещание. И ей очень нужны две тысячи. Если она быстро не найдет этих денег, Томас Алсоп окажется в долговой тюрьме, а ей было известно, что это такое: несчастье, за которым следует полная деградация человека. И потом — как человек, оказавшийся в тюрьме, может заработать деньги, чтобы получить освобождение? И если она не будет действовать, что станет с Фанни? Истеричной, неуравновешенной, успевшей приобщиться к наркотикам, слишком много пьющей при любой возможности? Она должна найти две тысячи фунтов. Но как? Был только один способ — вернуться на сцену. Но если она вернется на сцену, ей не на что будет содержать детей, потому что Уильям не позволит матери его признанных детей играть в театре, когда она уже не живет с ним. Она всегда знала, что с самого начала их совместной жизни он хотел, чтобы она оставила сцену, но ему всегда были нужны деньги. Сейчас, когда ее заработки уже не имеют к нему никакого отношения, он принял решение, что она не должна работать, и ей следует только заниматься детьми.

В течение многих дней она не могла думать ни о чем другом, пытаясь найти выход из этого положения. Она должна либо отдать детей их отцу и вернуться на сцену, чтобы зарабатывать деньги для зятя, или оставаться с детьми и предоставить Алсопам самим решать свои проблемы. Одно из двух, и никаких компромиссов не могло быть. Что делать? Лежа без сна в своей комнате, она вспоминала наркотик, который видела у Фанни, и следом приходили мысли о младших детях и о том, что ей предстоит с ними расстаться.

Она поделилась с мисс Скетчли своими заботами.

— Конечно, за детьми будет хороший уход. У них будут лучшие гувернантки и воспитатели, они будут приняты при дворе, как это было и раньше, но все это будет уже без меня. Все дело в том, дорогая мисс Скетчли, кто во мне больше нуждается. Когда я так смотрю на свои проблемы, то не испытываю никаких сомнений. Я никогда не смогу оставить Фанни. Я всегда должна делать для нее все, что только в моих силах, и неважно, чего мне это стоит. Я чувствую себя в долгу перед Фанни... больше, чем перед кем-нибудь другим во всем мире.

— Если дети переедут к отцу, я останусь с вами, — сказала мисс Скетчли.

Решение было принято: Дороти рассталась с детьми и вернулась на сцену.

Она начала играть в новом Ковент-Гарден. Зрители встретили Дороти проявлениями бурного восторга и радости по поводу ее возвращения.

«Морнинг Пост» писала: «Ее встретили искренними аплодисментами. Ее игра — от начала до конца спектакля — была превосходна, и публика принимала каждую сцену с горячим одобрением. Конечно, у нее изменилась фигура, но остались прежними природная живость и естественность, которые всегда отличали игру этой несравненной и самой любимой служительницы Талии».

Она снова была на сцене. О ней снова заговорили газеты, и, конечно, среди них были и те, которые ее приветствовали, и те, которые преуменьшали ее достоинства. Но все были в восторге от того, что она вернулась. Они соскучились по ней — и театр, и пресса. И были рады, что Дороти Джордан вновь с ними. Она исполняла свои легкомысленные комедийные роли с присущим ей очарованием, но на душе у нее было тревожно и невесело.

Она потеряла своего возлюбленного и своих младших детей. Но она спасла Фанни и ее мужа от беды. И в этом она находила утешение.

Уильям раскаивался. Он знал, что Дороти вернулась на сцену не ради себя, а ради своей семьи, ради неблагодарной Фанни и ее еще более неблагодарного мужа.

Он хотел бы вернуться к Дороти. Но как это сейчас сделать? Расставание осталось далеко позади, за это время произошло много событий, к тому же он принял твердое решение жениться. Он должен. Ведь именно из-за этого он оставил Дороти, и, чтобы оправдать этот поступок, ему необходимо жениться.

Был ли он виноват в том, что и Кэтрин Тилни-Лонг, и Мерсер Элфинстоун отвергли его? Сейчас он даже не мог вспомнить, как они обе выглядели. А лицо Дороти он видел так ясно, словно она стояла пред ним...

Он не должен думать о Дороти. Этот период его жизни завершен. Но он никогда не станет мешать ей видеться с детьми, и хоть она не может жить вместе с ними, пока играет в театре, дети могут навещать ее и писать, когда хотят.

Георг писал матери постоянно, и Ольфус, который очень интересовался сценой и хотел знать все театральные новости. Для Дороти письма детей были самым большим утешением, и она отвечала им, как в свое время Уильяму, очень подробно.

Уильям написал ей и предложил Алсопу свою помощь: лорд Мойра, старый друг регента и его, получил назначение в Бенгалию на должность генерал-губернатора, и Уильям надеется, что там может оказаться подходящее место и для Алсопа, который, как Уильяму известно, не имеет работы. К тому же он перестанет быть обузой для Дороти, если покинет ее дом. В любом случае жена сможет поехать вместе с ним. Если Дороти считает такое предложение заслуживающим внимания, пусть она ему напишет, и тогда он поговорит с Мойрой и сделает все, что в его силах.

Дороти была благодарна герцогу не только потому, что перед ее зятем открывались неплохие перспективы, но и потому, что между ними вновь возникли добрые отношения.

Услышав об этом предложении, Алсоп пришел в восторг. Конечно, скорее всего он примет его, и если Дороти берет на себя его дела с кредиторами, он не видит причины, почему бы ему не уехать в Индию. Итак, Алсоп отбыл, к величайшему удовольствию Дороти. Фанни говорила о своем намерении поехать вслед за ним, но ничего для этого не делала; Дороти между, тем в глубине души все-таки надеялась, что если ее старшая дочь уедет, настанет, наконец, покой, о котором она не переставала мечтать.

Она расплатилась с долгами Алсопа, и если владельцы театров выполнят свои обещания и впредь будут ей так же хорошо платить, то года через два она, наверное, сможет оставить сцену.