Луиза Аллен - Помолвка виконта

Ей было очень трудно сдержать смех. Она умоляюще посмотрела на Эдама, и тот взял ее за руку.

— Но довольно о костюмах. Думаю, это мой танец, мисс Росс, — мы должны поспешить, иначе пропустим вступительные такты.

Котильон был не лучшим танцем, чтобы упрекать своего партнера, но Десима постаралась это сделать, когда они сблизились на мгновение.

— Как вы могли? Банное полотенце, тоже мне!

— Чистосердечная ошибка, — заметил Эдам, когда музыка вновь привела его к Десиме.

— Это ложь, милорд, — заявила она.

— Верно, — невозмутимо согласился он.

— И это не ваш танец, — добавила Десима.

— А чей-то еще?

— Нет, — призналась она, — но дело не в этом. Вы необычайно дерзки, милорд.

Танец опять развел их в разные стороны. Когда Эдам снова взял ее за руку, он был серьезен.

— Вы согласитесь на требование вашего брата переселиться к нему?

— Нет. — Десима решительно покачала головой. — Отказ заставляет меня чувствовать себя виноватой — в конце концов, он глава семьи, — но я решила быть независимой и буду таковой.

— Отлично. — Улыбка вернулась на лицо Эдама, и Десиму сразу наполнило тепло. Его одобрение так много значило для нее, хотя это неправильно. Ей следует руководствоваться только собственной совестью и собственным чувством долга.

Когда танец подошел к концу, Эдам не отпустил ее руку. Десима повернулась поблагодарить его, но слова застряли у нее в горле, когда он запечатлел поцелуй на ее запястье.

— Отлично, — повторил Эдам. — Мне бы не хотелось думать, что я неправильно судил о вас, Десима. — И он отошел, оставив ее краснеть на краю танцпола. Десима находилась всего в нескольких шагах от леди Фрешфорд, но она чувствовала себя покинутой посреди толпы критически настроенных незнакомцев. Растерянно озираясь, Десима ожидала увидеть матрон, указывающих на нее и шепчущихся о ее недостойном поведении, когда она позволила целовать ее обнаженное запястье публично.

Но никто на нее не смотрел — даже леди Фрешфорд, оживленно беседующая с подругой. Все еще с пылающими щеками Десима удалилась в комнату отдыха и зашла за ширму, с беспокойством глядя в зеркало и пытаясь взять себя в руки.

Так не должно быть. Чистое безумие слишком полагаться на одобрение и само присутствие Эдама. Очевидно, он очень мало заботится о том, что его поведение вызывает недостойные чувства в ее груди.

Вероятно, даже будучи помолвлен с Оливией, Эдам не смог забыть о происходившем в охотничьем домике и счел, что Десима снова поведет себя легкомысленно. Тем не менее он как будто ревновал ее к Генри. Все-таки мужчины странные существа — надо будет снова поговорить с Генри.

Десима вздохнула и начала завивать двумя пальцами пряди волос, распрямившиеся во время танцев. Без щипцов тут было не обойтись, но бесплодное занятие, по крайней мере, послужило предлогом для того, чтобы задержаться в комнате отдыха.

Дверь наружу открылась.

— Добрый вечер. Могу я помочь вам, леди? — Служанка, очевидно, шагнула вперед, и на сей раз от нее потребовали найти иголку и нитку для разорванного подола. Требование заявила миссис Ченнинг, и, так как она продолжала болтать со своей компаньонкой, высокомерно игнорируя присутствие горничной, было очевидно, что владелицей пострадавшего платья была Оливия.

— Тебе нужно немного больше выдержки и грации. Из-за твоих суматошных манер ты порвала платье. Хорошо, что там только маленький разрыв в подоле.

— Мне очень жаль, мама, но там было столько народу…

— Ты должна вести себя увереннее. Ты леди, и это тебе должны уступать дорогу, а вместо этого ты, помолвленная с виконтом, неуклюже шарахаешься из стороны в сторону. Когда ты выйдешь замуж, девочка моя, тебе придется научиться вести себя тверже.

— Да, мама, но…

— Не спорь, Оливия!

Десима закатила глаза, глядя на собственное отражение. Какой уверенности эта женщина ожидает от дочери, все время обрывая ее на полуслове?

— Ты нуждаешься в присутствии духа. Поучись у мисс Росс.

— Но она старше меня, мама, и знает, как вести себя в свете. У нее есть опыт…

— Она незамужняя женщина, и я надеюсь, что опыта, как ты неизящно выразилась, у нее нет. Но она обладает уверенностью в себе.

Десима чуть не вскрикнула от изумления. Похвала миссис Ченнинг была неожиданной честью.

— Уверяю тебя, — внушительно продолжала матрона, — у нее столько недостатков во внешности, что ей, должно быть, пришлось учиться выжимать все из немногочисленных достоинств. Конечно, ничто не поможет ей найти мужа. Не с таким ростом и такими веснушками. Что, если порекомендовать ей «Султанский крем» Делькруа? Я слышала, он сотворил чудеса с младшей дочерью миссис Петтигру.

— О… возможно, она неверно это истолкует, — рискнула Оливия, заработав невидимый, но энергичный кивок Десимы. Ей не следовало ожидать похвалы без нагрузки из такого источника!

По другую сторону ширмы началась бурная деятельность, потом раздался звук открывающейся и закрывающейся двери. Десима завила последнюю прядь и шагнула из укрытия, застав Оливию одну, не считая служанки, стоящей на коленях и обрывающей нитку.

— Ну вот, мисс, это должно держаться.

— О боже! — Оливия покраснела от смущения. — Мисс Росс… Десима… Я понятия не имела, что вы были там!..

— Это полностью моя вина, — сказала Десима, подавив собственное смущение, чтобы успокоить Оливию. — Я должна была дать знать о своем присутствии, как только ваша мама начала говорить. Но в любом случае она говорила обо мне вполне любезно.

— Да, но…

— Мои веснушки? Возможно, стоит последовать ее рекомендации.

«Но Эдаму нравятся мои веснушки», — твердил мятежный голос ей в ухо. Тем больше причин избавиться от них, твердо подумала она.

— Десима… — неуверенно начала Оливия.

— Да?

— Могла бы я… прийти и поговорить с вами наедине? — Оливия снова покраснела, склонив голову и нервно сплетая пальцы.

— Конечно. — Это была идеальная возможность откровенно поговорить с Оливией о том, чтобы она сосредоточила внимание на Эдаме и не позволяла развиваться ее «дружбе» с Генри, но Десима едва ли была к этому готова. — Почему бы вам не зайти завтра около трех? Я уверена, что больше никого дома не будет, так что мы сможем спокойно побеседовать. — Ее сердце упало. К сожалению, совершать правильные поступки не всегда легко.

— Вы совсем не любите лорда Уэстона? — Десима с ужасом смотрела на жалобное лицо Оливии. Девушка, должно быть, приняла выражение ее лица за осуждающее, так как начала тихо всхлипывать, ломая руки на прекрасном муслине своего утреннего платья.

— Я хочу быть послушной, и я ведь не должна любить его, верно? — запинаясь, сказала она. — Мама говорит, что ни один джентльмен этого не ожидает и что я глупа и порочна, если думаю об этом. — Оливия икнула в носовой платок. — Думаю, он очень добрый… по крайней мере, привык быть таким, но мама говорит, что я очень глупа — неудивительно, что он кажется таким строгим со мной теперь.