Луиза Аллен - Помолвка виконта

О боже! Десима бросила поспешный взгляд на дверь гостиной, убеждаясь, что она плотно закрыта.

— Я знаю, что любовь не считается условием счастливого брака, — осторожно начала она. — В среде дворянства, и особенно аристократии, это, по-моему, скорее исключение, чем правило. Но должны существовать взаимные привязанность и уважение. Вы испытываете их к лорду Уэстону?

— Он был очень добр ко мне, прежде чем мы обручились. — По какой-то причине Оливия густо покраснела. — И конечно, я уважаю его, потому что он так умен и занимает такое высокое положение.

— Ну, тогда я полагаю, что это всего лишь нервы и вы будете очень счастливы, когда поженитесь. — Десиме казалось, что она говорит словами Хермион. Но что еще она могла сказать? Поощрить сомнения Оливии в надежде, что она бросит Эдама? Это было бы недостойно и к тому же могло погубить репутацию девушки. — И не забывайте: он сделал вам предложение, несмотря на то что вы не титулованы и, простите, не обладаете таким богатым приданым, как некоторые молодые леди.

По столь же непонятной причине Оливия покраснела еще сильнее и выражение ее лица стало совсем жалким.

— Я уверена, что он не намеревался делать мне предложение до приема в Лонгминстере.

— Тогда это показывает, насколько он увлекся вами. — Десима постаралась придать голосу шутливые интонации. — Вы ведь знаете, как вы красивы, и я уверена, у вас есть необходимый опыт для управления большим домом.

— Б-благодарю вас. — Оливия прижала платок к глазам. — Кажется, вы совсем его не боитесь.

— А почему я должна его бояться? Он сказал вам что-то внушающее страх?

— Нет… — не слишком уверенно ответила Оливия. — Иногда он бывает очень суровым — совсем как папа.

Не слишком романтично.

— Значит, он сделал что-то встревожившее вас? — допытывалась Десима.

— Он… поцеловал меня.

— О! Ну, этого следовало ожидать, не так ли? Я имею в виду, ведь вы помолвлены.

— Я не думала, что это будет так… так… — Оливия запнулась. — Мне казалось, он может поцеловать мне руку или щеку, но… но не губы.

— Вот как? Э-э… ваша мама объяснила вам… мм… сущность брака?

— Не вполне. Она говорит, что я гусыня.

— Ну, я не могу разговаривать с вами об этом, Оливия. В конце концов, я сама не замужем и мало знаю об этих вещах. — Десима чувствовала, что краснеет, и надеялась, что девушка припишет это смущению от беседы на интимные темы. — Вы не думаете, что ответный страстный жест с вашей стороны мог бы помочь? Он бы почувствовал, что вы доверяете ему и вскоре привыкнете к его… ласкам.

Оливия задумчиво кивнула, вытирая глаза.

— А если вы доверитесь ему немного, объясните, что нервничаете — не из-за поцелуя, а по какой-нибудь причине, которую легко обсуждать, скажем, из-за ведения домашнего хозяйства, — то вы узнаете его лучше и он сделает скидку на вашу неопытность.

— Я попытаюсь, — храбро сказала Оливия. — Большое вам спасибо, Десима. Я бы никогда не осмелилась обсуждать такие вещи с мамой.

— Но вы испытывали настоящие сомнения насчет помолвки? Есть кто-нибудь еще? — настаивала Десима.

— О нет! Мама была бы вне себя, если бы я влюбилась… я имею в виду, если бы сделала такое. — Оливия краснела, бледнела и выглядела виноватой и несчастной. Она явно была никудышной лгуньей. — Я не могла бы пойти против того, что мама считает правильным.

Десима махала рукой Оливии, когда та садилась в свою карету, со смешанными чувствами и мучительной головной болью. Любить Эдама означало желать лучшего для него, и если это лучшее — Оливия, значит, так тому и быть. С другой стороны, она испытывала сильные сомнения, что мисс Ченнинг — подходящая невеста для Эдама. Может, он просто влюбился в соблазнительное хорошенькое личико? Это казалось достаточным для очень многих мужчин. Но такая мысль была бы унижающей — человек должен надеяться, что объект его привязанности достоин его во всех отношениях.

Вернувшись домой, Фрешфорды застали их гостью расположившейся на диване, она лениво перелистывала книгу стихов и боролась с кошмарной головной болью. Чтобы не портить другим настроение во время ленча, Десима отправилась в свою комнату, где ее немного ободрило улыбающееся лицо Пру.

— Я сделаю вам холодный компресс на лоб, ладно? — Пру ходила по комнате, ища аммоний и лавандовую воду и что-то напевая себе под нос.

Десима, откинувшись на подушки, с интересом наблюдала за ней. Последние дни Пру была очень тихой, молчаливой, и Десима решила не вмешиваться, но было таким облегчением поговорить с кем-то, кто казался счастливым, что она рискнула спросить:

— Ты виделась недавно с Бейтсом, Пру?

— Да, мисс Десима. Почти каждый свободный вечер и половину дня. Мы все время разговаривали.

— Правда? Бейтс стал разговорчивым? Вы больше не спорите?

— Он такой робкий и застенчивый. — Это казалось невероятным, но Десима не смотрела на Бейтса влюбленными глазами, в отличие от Пру, которая, вероятно, лучше понимала его характер. — Теперь мы совсем не спорим.

— Это чудесно, Пру. — Десима села прямо, забыв о головной боли. — Он говорил что-нибудь о будущем?

— Еще нет, но намекал. Бейтс сказал, что его лордство может сдать ему в аренду коттедж, если он захочет там обосноваться. — Это звучало многообещающе. Конечно, Десиме не хотелось терять Пру, но она не могла сердиться на нее. — Думаю, он скажет что-нибудь этим вечером. — Круглое лицо Пру расплылось в сияющей улыбке, и Десима подумала, что она еще никогда не видела ее такой хорошенькой.

— Что ты наденешь? Хочешь позаимствовать мою кашемировую шаль?

Глаза Пру расширились от удовольствия — прекрасная кашемировая шаль была роскошью, которую никакая горничная не могла позволить себе купить.

— О, мисс Десима! Я буду осторожно с ней обращаться.

Десима чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы поесть немного супа и фруктов в своей спальне, но она отклонила приглашение леди Фрешфорд сопровождать их в экспедицию за покупками. Она пыталась забыть об Эдаме, Генри и Оливии, думая о Пру, когда в дверь постучали.

Открыв ее, Десима увидела дворецкого Фрешфордов с выражением сдерживаемого недовольства на лице.

— Простите, что беспокою вас в вашей комнате, мисс Росс, но лорд Уэстон у парадной двери. Я сообщил ему, что вас нет дома, но, к сожалению, Стейплс, проходя через холл, дерзко прервала меня, сказав, что вы у себя в комнате с головной болью.

— Жаль, что она так сказала. — Со стороны Пру это было прямой атакой на авторитет и достоинство дворецкого. — Я поговорю с ней.

Но Старлинг не выглядел умиротворенным.

— Его лордство сказал, что сожалеет о вашем недомогании, но, если вы так плохо себя чувствуете, что не можете спуститься, он сам поднимется сюда и поговорит с вами.