Ханна Хауэлл - Если он грешен

— Все будет в порядке, сэр, — снова сказал Пол. — Все очень скоро уладится.

Эштон уже хотел спросить, каким образом все уладится, но тут вдруг и Олимпия, и Пол смертельно побледнели.

— В чем дело? Что случилось? — спросил Эштон.

— Пенелопа, — ответили они одновременно.

— С ней что-то случилось?

— Нам надо к ней поторопиться, — сказала Олимпия, вставая. — Миледи, могу я ненадолго оставить у вас детей?

— Да, разумеется, — кивнула леди Мэри, совершенно не выказывая удивления по поводу странного поведения гостей.

— Но как же… — Пол явно не желал оставаться. — Она ведь в беде! Я должен ее увидеть.

Олимпия наклонилась и поцеловала мальчика в лоб.

— Ты непременно увидишь ее. Ты храбрый мальчик и очень умный, но тебе всего пять лет. Оставайся здесь. Я вернусь за тобой, когда с ней снова будет все в порядке.

Эштон в тревоге вскочил на ноги. Сердце его бешено колотилось. Он внезапно осознал, что безоговорочно верит во все, что слухи приписывали этим людям и Пенелопе. Но когда же исчез его скепсис? Эштон не мог бы ответить на этот вопрос. Он подозревал, что узнает еще очень много странного и необычного, когда получше познакомится с этим эксцентричным семейством, но теперь у него уже не было сомнений: никто из них его не разыгрывал. И если Пол и Олимпия почувствовали, что Пенелопа в опасности, то следовало быстрее бежать за пистолетом.

Эштон столкнулся с Олимпией уже в холле.

— Вы знаете, что именно с ней случилось? — спросил он, надевая сюртук.

— Нет, — ответила леди Олимпия, когда они побежали к экипажу. — Я просто чувствую ее страх. И еще… — Она сделал глубокий вдох. — По крайней мере один из мальчиков ранен.

Когда карета тронулась с места, Эштон спросил:

— А вы не можете сказать, насколько серьезна опасность и от кого она исходит?

Олимпия закрыла глаза. Немного помолчав, пробормотала:

— Чарлз, это Чарлз. И я думаю, два мальчика пострадали. Впрочем, не очень серьезно. — Она пристально посмотрела на виконта. — Полагаю, сегодня все закончится.

Эштон почувствовал, как по спине его пробежал холодок. Снова взглянув на леди Олимпию, он вдруг заметил, что ее синие глаза приобрели необычайно яркий оттенок, и казалось даже, что они пылали синим пламенем.

— Вот! — воскликнула Олимпия, высунувшись из окна. — Кузен Лео мчится к «Хижине Уэрлока»! И похоже, с ним кузен Андрас.

В следующее мгновение Эштон увидел двух всадников — искусно лавируя между экипажами, они пробирались в сторону дома Уэрлоков.

— У них тоже особое видение?

— Нет. Но когда кто-то из нас ранен, мы все это чувствуем. Я думаю, Хлоя сообщила Лео все, что он должен был знать, потому что видение есть у нее. По той же причине мы с Аргусом приехали в Лондон. Между нами существует связь, если это можно так назвать. Полагаю, эта связь установилась много лет назад, когда жизнь таких, как мы, была очень и очень опасной.

В ее словах была своя логика. Возможно, странная, но все же логика. Они чувствовали угрозу, потому что каждого из них могли в любой момент обвинить в колдовстве и приговорить к сожжению. И тогда, применив свои особые дары, они создали некий тайный язык, позволивший выжить хотя бы некоторым из них.

Эштон вновь подумал о Пенелопе. Она в опасности, но сумеет ли он вовремя прийти ей на помощь? Он знал, что сейчас ее охраняет только один слуга, поскольку Неда он увидел у кареты, в которой приехала леди Олимпия с Полом и Джуно. Они все знали о том, как опасен Чарлз, и все же оставили ее одну с детьми, почти без охраны. А вдруг Чарлз пробрался в дом? Что, если Пенелопа уже мертва?..

Эштон снова и снова говорил себе, что с ней не могло случиться ничего страшного. Судьба не могла быть настолько жестока к нему, чтобы приоткрыть завесу, позволить увидеть счастливое будущее — и тут же отнять у него это будущее. Он ведь был так близок к тому, чтобы освободиться от Хаттон-Муров — либо получив деньги на уплату долга, либо доказав, что они совершили преступления. Эштон хотел достойно выглядеть перед Пенелопой, предстать перед ней человеком, свободным от долгов и с кое-какими деньгами в кармане. До осуществления этой мечты было рукой подать, но вот сейчас…

Двое всадников, что проехали мимо них, уже были у дома Пенелопы, когда туда подъехала карета. Олимпия представила мужчин друг другу. Эштон не мог не заметить фамильного сходства этих двоих со всеми остальными Уэрлоками — в них была та же необыкновенная красота и горделивая осанка уверенных в себе людей. «Наверное, в семействе, пережившем не один век ожесточенных преследований, — думал Эштон, — могут рождаться только такие красивые и сильные люди, и в этом нет ничего удивительного».

Виконту хотелось тотчас же ворваться в дом и найти Пенелопу, но он сдержался. «Сейчас не время для импульсивных поступков», — сказал он себе. Увидев Неда рядом с раненым братом, Эштон подошел к ним. И то, что он увидел, ошеломило его. Он ведь не зря выбрал в охранники Пенелопы этих близнецов — самых крепких и сильных из слуг, к тому же великолепных борцов. И трудно было поверить, что субтильный Чарлз смог одолеть гиганта Теда.

— Он не в своем уме, милорд, — сказал Тед. — По глазам видно.

— Так он там один? Лорд Чарлз Хаттон-Мур?

Тед кивнул и поморщился от боли.

— Да, один. На вид — настоящий джентльмен, но драться умеет не хуже портового грузчика. Я думал, что имею дело с джентльменом, а он ударил меня ногой в пах, а потом еще и по голове. Я растерялся, и он меня одолел. — Тед покачал головой и, поморщившись, добавил: — С этим человеком что-то не так, уж поверьте мне.

— Он болен, — сказала Олимпия, приблизившись к Эштону. — Мальчики говорят, он рассказывал о том, что якобы умирает, что гниет заживо. Они также считают, что именно Чарлза тогда в парке укусил Охотник. Чарлз сейчас заперся с Пенелопой в спальне. — Олимпия кивнула еще на одну карету, остановившуюся возле дома. — А вот и Аргус. — Она побежала к нему, чтобы сообщить, что не следует сразу же врываться в дом.

— Не переживай, Тед, — сказал слуге Эштон. — Вероятно, безумие придает Чарлзу сил. Так часто бывает…

Тед кивнул и пробормотал:

— Милорд, этот человек действительно верит, что вот-вот умрет, и это тоже придает сил. Тот, кто знает, что смерть близка, ничего не боится, и ему на все наплевать.

— Да, страха в нем нет, и это делает его особенно опасным, — проворчал Эштон. Виконт подошел к Уэрлокам, которые обсуждали, что делать дальше. — Надо решать быстро, — сказал он. — Мой слуга сообщил, что там, в доме, находится человек, который уверен, что умирает. И потому он считает, что терять ему нечего.

— Плохо, — буркнул Аргус. — Я мог бы попытаться убедить его впустить нас.

— Вам для этого нужно взглянуть ему в глаза?