Дороти Элбури - Девушка на выданье

Хелена не знала, что молчание Ричарда было связано с чувством неловкости, которое он испытывал, думая о предстоящей первой брачной ночи. Не то чтобы он сомневался в своих способностях — нет! Трудность относилась к полному отсутствию опыта в этом вопросе у его молодой жены. Он никогда не попадал в такую ситуацию, поскольку до этого встречался только с женщинами, чье знакомство с подобными вещами было под стать его собственному, например, с такими, как Рейчел Каммингс.

Когда он смотрел на свою молчаливую жену, его охватывал трепет при мысли о ее невинности. Подав сигнал Теддингтону принести портвейн, он думал о том, что если у него есть надежда сломать барьеры, воздвигнутые Хеленой между ними, то ему нужно подавить собственные необузданные эмоции.

Приняв жест мужа за знак, которого она ждала, Хелена поднялась со своего места, сказав себе, что нет смысла сидеть так в молчании, если Маркфильд намеревается напиться.

— Простите меня, милорд, — сказала она, бросив быстрый взгляд на графин, — я вас оставлю наслаждаться портвейном и уйду в свою комнату — день был долгим, и я устала.

Ричард быстро встал.

— А я надеялся, что ты останешься и выпьешь со мной! — воскликнул он. — Мы за весь день почти не были одни.

Но ее взгляд ясно дал ему понять, что это была не лучшая фраза в данных обстоятельствах.

— Да, да, я понимаю, что виноват, — признался он. — Но ведь с этим теперь покончено, не правда ли? Я думал, что мы возьмем бокалы в гостиную и немного отдохнем.

— Я не люблю портвейн, милорд, — пробормотала Хелена в последней попытке оттянуть роковой момент как можно дольше. — И уже поздно, так что, если вы не возражаете…

Несмотря на свои добрые намерения, Ричард не мог не испытать прилив раздражения. «Почему она не хочет принять мои извинения и забыть об этом? — молча негодовал он. — Я ведь не специально ее оставил — особенно после того моего поцелуя». Возможно, пришла пора воспользоваться своей мужской властью, которой он всегда славился.

— Я должен напомнить тебе, моя дорогая, — на чал он, отодвинув стул и направившись к ней, что, как ты наверняка знаешь, это должна быть наша брачная ночь — событие, которое обычно требует соблюдения некоторых — как бы выразиться, условностей. По-моему, проведение этой ночи в одиночку вряд ли соответствует моменту.

Хелена отступила, залившись краской смущения.

— Уверяю вас, что я не собираюсь уклоняться от моих… обязанностей, милорд.

— И ради бога, прекрати называть меня милордом, — горячо прервал граф, в волнении ероша волосы. — Меня зовут Ричард, как ты знаешь, и я был бы весьма благодарен, если бы ты воспользовалась этим именем.

— Как скажете, Ричард! — ответила Хелена язвительно, но затем, испугавшись, что переполнила чашу его терпения, прикусила язык.

Наступила пауза, во время которой Маркфильд молча мерил ее взглядом, а затем, слегка изогнув губы в улыбке, отвесил вежливый поклон и, подняв ее безвольно повисшую руку, положил ее на сгиб своего локтя и направился к двери.

— Ты права, милая, — сказал он, ведя ее через холл к лестнице. — Час уже поздний, я думаю, нам пора спать.

Замирая одновременно от страха и предвкушения, Хелена последовала за ним. На пороге своей спальни она подумала, что он войдет в нее вместе с ней, но вместо этого он повернул ее лицом к себе и крепко прижал к груди.

— Пожалуйста, перестань бороться со мной, дорогая, — прошептал он, уткнувшись лицом в ее волосы. — Я просто не могу ссориться с тобой. Я подчинюсь любой епитимье, которую ты захочешь наложить на меня, но только, умоляю, не исключай меня из твоей жизни.

Хелена уставилась на него в смущении:

— Епитимье, милорд? Я не понимаю.

Он улыбнулся и выпустил ее из своих объятий.

— Я сознаю, что наделал кучу ошибок, Хелена, за которые прошу у тебя прощения. Но я хочу, чтобы ты знала, что я сделаю все, чтобы мы были счастливы. Только дай мне шанс.

Омытая сиянием его глаз, смотревших на нее с полной искренностью, она почувствовала, как любовь к этому человеку переполняет ее так, что она едва могла дышать. Она больше не боялась того, что задало ее впереди, потому что чувствовала, что может доверить ему свою жизнь. Протянув руки, она привлекла его к себе, страстно желая снова ощутить его губы на своих губах.

С сильно бьющимся сердцем Ричард почувствовал себя на верху блаженства. Ведь он уже был готов вежливо пожелать жене доброй ночи и удалиться в свою спальню, чтобы провести ночь с графином портвейна, а вместо этого — он с трудом мог в это поверить! — она простила его и, более того, хотела его ласк.

С глухим стоном он заключил Хелену в объятия и стал покрывать поцелуями ее губы, шею и щеки, упиваясь их неописуемым девичьим ароматом и нежностью. Для Хелены весь мир словно перестал существовать, и они остались вдвоем в состоянии зачарованного забытья, где не было ничего, кроме поглотившей их страсти.

Задыхаясь, Ричард наконец оторвался от нее и, открыв плечом дверь, с Хеленой на руках подошел к кровати и опустил свою драгоценную ношу на сиреневое покрывало. Стянув с себя фрак, он швырнул его на пол вместе с жилеткой. Затем стащил с шеи платок и отбросил в другой конец комнаты. Скинув башмаки, он лег на кровать рядом с ней и бережно принялся расстегивать на ней платье.

Внезапный скрип половиц в дальнем конце спальни подействовал на него, как ледяной душ. Глухо выругавшись, он приподнялся и сразу же заметил в дверях фигуру горничной Хелены, которая на цыпочках входила в комнату.

— Что тебе здесь надо? — крикнул он, не в силах сдержать ярость.

— П…. прошу прощения, сэр, — пробормотала Фрэн, застыв от страха. — Я стелила постель мадам, когда вы… то есть я…

От испытующего взгляда графа ее голос задрожал, и она в замешательстве отпрянула.

— Ну, в чем дело? — прогремел он. — Говори же!

Поспешно сделав реверанс, Фрэн собралась убежать, но потом, поколебавшись, протянула руку и, заикаясь, проговорила:

— Я нашла вот это, сэр, и я знаю, что это не ваше, миледи, так что я хотела узнать, что мне с этим делать.

— Что это, Фрэн?

От стыда, что служанка застигла ее в таком виде, Хелена сначала спряталась лицом в покрывало, но любопытство взяло верх, и она, сощурившись, присмотрелась к блестящему предмету, свисавшему с пальцев Фрэн.

И в ту же минуту словно душу вырвали из ее тела; комната стала надвигаться на нее, и она почувствовала, как тонет в какой-то бездонной пустоте. Из ее груди вырвался горестный глухой стон, и Ричард тут же оказался с ней рядом.

— Что с тобой, любовь моя? — спросил он взволнованно, протягивая к ней руки.

Оттолкнув его руки, Хелена в шоке отпрянула от него.

— Убирайся! — истерически взвизгнула она. — Убирайся вон из этой комнаты и забери с собой побрякушку своей любовницы! — И, вырвав из трясущихся пальцев горничной какой-то предмет, она запустила им в мужа.