Виктория Холт - В тени граната

Женщины ждали этого.

При первом прегрешении он сказал себе:

— Ей-богу, я не мог ее разочаровать, отказывая в том, чего она так явно желала.

Как только был сделан первый шаг, последовали и другие, и, таким образом, солдатская жизнь для короля Англии оказалась в высшей степени интересной и радостной.

С каждым новым романом Генрих все хуже думал о Катарине. Она его жена, дочь короля, но, ей-богу, знает об искусстве любви меньше, чем самая последняя девка при таверне.

Его ближайшим сотоварищем был Брэндон, а репутация у того — Генрих это всегда знал — была довольно подмоченной.

Он наблюдал, как Брэндон обходится с женщинами, и брал с него пример, даже если порицал его, и если его шокировало его поведение.

«Я король,— находил он для себя оправдание.— Эта женщина на всю жизнь запомнит, что у нас с ней было. С моей стороны это просто одолжение. Но Брэндон!»

Для Генриха его собственные поступки всегда казались окруженными каким-то таинственным ореолом. То, что он делает,— правильно, потому что он король; если же то же самое делал другой, то это совершенно иное дело.

Он немного беспокоился о Брэндоне, потому что тот так нравился его сестре Марии, и Генрих опасался, что в один прекрасный день она проявит безрассудство и попросит разрешения выйти за того замуж. Что бы она сказала, если бы увидела этого вялого мальчика, с которым она помолвлена,— и рядом красивого, озорного Брэндона!

Сейчас Брэндон даже дерзнул флиртовать с герцогиней Маргаритой, и обаяние этого человека было так велико, что Маргарита, казалось, ничего не имела против.

Генрих наблюдал, как те обмениваются взглядами, касаются друг друга руками и забывают их отнять.

Ей-богу, думал он, этот малый Брэндон нацелился на императорскую дочь.

Он думал об этом, пока какая-нибудь разгоряченная дамочка не домогалась его общества и не вовлекала его в танцы, после чего, немного потанцевав с ней, он находил тихую комнату, где можно было бы предаться другим удовольствиям.

Каждый новый опыт был откровением.

«Что мы с Катариной знали о том, как заниматься любовью?» — спрашивал он себя.— «Была ли наше невежество причиной того, что у нас нет детей?»

Ему следовало научиться всему, что можно.

Дети должны быть, поэтому то, чем он занимался, было, право, на благо Англии.

Чарльз Брэндон питал надежды. Возможно ли, чтобы он женился на Маргарите Савойской? Это была великолепная перспектива. Он предвкушал, что в будущем мог бы даже рассчитывать на имперскую корону, ибо эту корону никогда не передавали внутри семьи. Империя состояла из вассальных государств и императоров избирали из нескольких отобранных кандидатур.

Внук императора — хилый мальчик, который, Брэндон был уверен, никогда не получит одобрения выборщиков. Но Маргарита обладает огромной властью и богатством. Голоса можно подкупить, а шансы у супруга Маргариты были бы очень высоки.

Это были головокружительные планы на будущее, и все свое обаяние Брэндон направил на то, чтобы ослепить эту женщину. Ему даже не нужно было делать над собой большого усилия, потому что она привлекательна, и он чувствовал к ней настоящую привязанность. Бедная женщина, сначала ей не повезло, потому что ее помолвка с дофином была безжалостно разорвана честолюбивым французским королем; затем оказался недолговечным ее брак с испанским наследником и ее ребенок, появившийся после смерти супруга, родился мертвым; затем последовал брак с герцогом Савойским, который вскоре оставил ее вдовой.

Конечно, она нуждалась в утешении, которое ей мог дать один из самых блестящих мужчин при английском дворе — или, если на то пошло, при дворе любого государства.

Какое-то время Брэндон много думал о другой принцессе, которая, как ему казалось, была бы в восторге стать его женой. А мысли его занимала сестра короля, юная Мария. Мария отличалась большой решительностью и была слишком молода, чтобы скрывать свои чувства; Брэндона влекло к ней не столько из-за очарования юности и огромной славы, которая выпала бы на долю шурина короля, сколько из-за того, что в их отношениях присутствовал элемент опасности, а Брэндона всегда привлекала опасность.

Однако, Мария была помолвлена с анемичным Карлом с его тусклыми глазами и ей никогда бы не позволили самой выбрать себе супруга; а Маргарита Савойская была вдовой, женщиной, которая сама принимает решения.

Вот почему волнение его росло, и он все больше благословлял судьбу, приведшую его теперь в Лилль.

Настроение у него было приподнятое, потому что он верил, что король не настроен доброжелательно к браку между ним и Маргаритой. Генрих знал, как относится к Брэндону его сестра, а Генрих любил юную Марию. Он не хотел отказывать ей в том, что она просила, поэтому ей было бы полезно убрать Брэндона с ее дороги, чтобы Мария поняла, ей лучше довольствоваться судьбой, потому что Брэндон, женатый на герцогине Савойской, конечно, не мог стать супругом английской принцессы.

Итак Брэндон решил воспользоваться возможностью и просить Маргариту стать его женой.

Когда они гуляли в саду, Маргарита позволила Брэндону увести себя в сторону, и как только их никто не мог услышать, Брэндон сказал ей фамильярным тоном:

— Вы балуете своего племянника.

Глаза Маргариты с любовью остановились на юном Карле, который неуклюже стоял с дедом и Генрихом и с серьезным видом прислушивался к их разговору.

— Он мне очень дорог,— ответила она.— Своих детей у меня не было, поэтому я, естественно, должна заботиться о сыне моего брата.

— Печально, что у вас никогда не было таких своих детей. Но вы еще молоды. Разве это нельзя исправить?

Маргарита увидела, куда ведет разговор и в изумлении затаила дыхание. Неужели этот самонадеянный человек действительно попросит дочь Максимилиана выйти за него замуж — так же бесцеремонно, как, она была в этом уверена, может пригласить стать его любовницей какую-нибудь крестьянку или служанку? При этой мысли она были изумлена и очарована, но попыталась сменить тему.

— Вы высокого мнения о моем юном племяннике,— сказала она.— Вижу, что и король тоже. Но вы не знаете моего Карла, он совсем не глуп.

— Уверен, что любой ребенок, которого судьба благословила быть под вашей опекой, научится чему-нибудь для своей пользы.

— Пусть вас не обманывают его спокойные манеры. Он ничего не пропускает. Может показаться, он медлителен в речи, но это потому, что он никогда не произносит, пока четко не сформулирует, что собирается сказать. Было бы, наверно, лучше, если бы другие следовали его примеру.

— Тогда не хватило бы времени, чтобы высказать все, о чем должно быть сказано в этом мире.

— Возможно, это не было бы такой трагедией, если бы осталась невысказанной большая часть всего этого. У семьи Карла жизнь сложилась очень трагично. Как вы знаете, его отец умер молодым, а его мать...