Кэт Мартин - Выбор сердца

Джослин стояла рядом с матерью, приклеив на лицо улыбку. У нее больно сжималась грудь. Ей хотелось плакать. Это было просто нелепо! Сегодняшний вечер должен был стать самым счастливым в ее жизни. Через пару часов будет объявлено о ее помолвке с герцогом Брэнсфордом — и ее признают будущей королевой светского общества.

Ее мать уже сияет от радости, представляя себе свой собственный момент триумфа и то высокое положение, которое она займет в качестве тещи герцога. Отец улыбается и смеется: он так гордится ею, так доволен тем, что она скоро станет герцогиней (для чего, по его мнению, она просто создана)!

Все счастливы.

Все, кроме самой Джо.

И все из-за того, что Кристофер Баркли ее отверг.

Всего несколько дней назад она пришла бы в ярость от одной только мысли, что жалкий юрист без денег и почти без положения в обществе мог иметь нахальство отказаться от ее предложения. Она была бы вне себя от гнева… и так оно и было в тот день, когда она удалилась из отеля «Паркленд». Но за это время ее гнев угас, а на смену пришла боль. И эта боль оказалась настолько острой, что Джо едва могла спать и есть. Маменька решила, что дочь просто нервничает, переживает из-за скорой помолвки.

Слава Богу, она никогда не узнает правды.

В последние несколько дней Джослин тысячу раз вспоминала Кристофера. Она пыталась убедить себя, что не влюбилась в него. Ведь она вообще не верит в любовь! Однако боль в ее сердце была настоящей, а ее чувство к Кристоферу за это время стало только глубже: Она поняла, что уважает его за то, что у него хватило характера не уступить ей. Хватило характера отказаться от предложения, которое он счел просто прихотью.

Возможно, в тот момент это так и было.

Но, получив отказ, Джослин не переставала о нем думать. Она чутко прислушивалась ко всем сплетням, боясь услышать имя Кристофера, просматривала все газеты, отыскивая статьи, в которых бы о нем упоминалось. Обсуждая выигранное им дело, в «Лондон таймс» высоко оценили его способности адвоката и предсказали, что он далеко пойдет. Кристофер умный и сильный. Но в то же время Джо знала, что он умеет быть нежным.

У нее болела голова. Она пыталась убедить себя, что хочет его заполучить просто потому, что он недоступен. Однако она уже понимала, что ей нужно гораздо большее. Ей нужно, чтобы Кристофер ее любил. Любил так же сильно, как любит его она!

Все так несправедливо!

Джослин была в крайней растерянности и чувствовала себя загнанной в угол. Какая-то часть ее души жаждала отменить свадьбу. Другая часть твердила, что если она это сделает, то останется ни с чем. Кристофер посмеялся над ее предложением о женитьбе, и если она повторит его, то он скорее всего снова посмеется.

Время шло. Джо три раза танцевала с Ройалом, потанцевала с его темноволосым красавцем братом Рулом, потанцевала с половиной всех холостяков Лондона — и все это время улыбалась, притворяясь счастливой, стараясь казаться веселой и утонченной. Она заставляла себя не смотреть на двери, не мечтать о том, что придет Кристофер. Она не надеялась на то, что он ворвется в зал и потребует, чтобы она отказала Ройалу, а сам признается, что любит ее и хочет жениться на ней.

Джо увидела, как к ней направляются ее родители. С другой стороны зала к ней приближался Ройал. Пора было объявлять о помолвке.

— Время пришло, — негромко проговорил герцог, подавая ей руку. — Полагаю, ваши родители хотят сделать важное объявление.

Одно безумное мгновение Джослин хотелось броситься к выходу. Ей хотелось убежать, спрятаться — и ждать, пока этот кошмар не кончится.

А потом она увидела свою главную соперницу, Серафину Мейтлин. Та стояла около возвышения, на котором сидел оркестр и откуда должны были сделать объявление о помолвке. Округлившимися от изумления глазами она смотрела, как герцог ведет Джослин и ее родителей к возвышению: видно было, что она уже поняла, о чем это говорит.

От ярости лицо Серафины густо покраснело. Ее губы стянулись в ниточку, глаза горели. При виде зависти своей соперницы Джослин забыла о своих сомнениях.

Бог свидетель: она это сделает! Она станет герцогиней! Она им покажет! Она всем им покажет!

И в особенности — Кристоферу Баркли!

Стоявший у зеркальной стены бального зала Престон Лумис наконец увидел старуху, ради встречи с которой сюда пришел. Рядом со вдовствующей графиней Тэвисток Гортензия Кроули казалась грубой уродкой, морщинистой и чуть сгорбленной. И, что важнее, ее разум был таким же старым и дряхлым, как и тело.

Поставив на поднос проходящего мимо официанта пустой бокал, Престон направился к старухе.

Вокруг него переговаривались гости, обсуждавшие только что услышанное объявление о помолвке герцога Брэнсфорда и наследницы большого состояния Джослин Колфилд. Это мало кого удивило. В клубах было заключено множество пари. Герцог был почти разорен. За девицей Колфилд давали огромное приданое, так что у Ройала Дьюара выбора не было.

Престон постарался спрятать довольную улыбку, неуместную в данный момент. Его сундуки были набиты до отказа благодаря самой успешной афере, какую ему когда-либо удавалось провернуть. С таким состоянием ему можно было никогда больше не работать ни дня. Однако удовольствие от успеха приносили не только деньги, но и сам процесс обмана простофили. С этой мыслью Престон сосредоточил свое внимание на старой даме Кроули, которая отошла от графини.

Престон растянул губы в улыбке и направился к ней.

— Миссис Кроули! Очень приятно вас снова видеть.

Она нахмурилась, сдвигая густые тускло-седые брови.

— Я с вами знакома?

Он ощутил легкое раздражение, так как не привык, чтобы о нем забывали.

— О да. Мы с вами встречались несколько раз. Мое имя — Престон Лумис. Может быть, вы припомните, что я похож на вашего покойного мужа.

Она подняла на него взгляд — и ее глаза заблестели.

— И правда! Мистер Лумис, конечно! Да вы просто копия моего Фредди, когда он был в вашем возрасте.

Они немного поговорили, не затрагивая никаких важных вопросов. Лумису нужно было, чтобы она почувствовала себя в его обществе комфортно: только после этого можно было начать движение в нужную ему сторону.

— Вы следите за газетами, миссис Кроули?

Она покачала головой:

— Никогда их не любила. А вот мой Фредди любил их читать.

— Насколько я знаю, ваш супруг, помимо прочего, занимался производством оружия?

— Вы имеете в виду ружья?

— Ну да.

Она кивнула:

— Да, я припоминаю. Делал винтовки, точно. Сейчас иностранцы начали интересоваться винтовками.

— Я и сам интересуюсь оружием — по крайней мере в плане вложения денег. Нельзя ли мне как-то поучаствовать во владении этим предприятием?