Виктория Холт - Дорога на Компьен

Любовница столь богатого человека сразу же оказалась на виду, и очень скоро мадемуазель Ланж стала известна в разных кругах парижского общества, потому что Радикс де Сент-Фуа весьма охотно появлялся повсюду вместе о нею, гордый тем, что она вызывает всеобщее восхищение и пробуждает в мужчинах зависть к нему, де Сент-Фуа. Жизнь Жанны наполнилась беззаботным весельем. Все свободное время она проводила в обществе своего обожателя, пока в один прекрасный день он не привел ее в дом мадам Дюнуа.

Эта женщина (называвшая себя маркизой) изображала знатную даму, которая потеряла свое состояние и теперь, чтобы вернуть его, вынуждена держать игорный дом для своих друзей. Это, по ее словам, было заведение для избранных, и прежде, чем кого-то пускали сюда, в круг клиентов и завсегдатаев дома мадам Дюнуа, будущий посетитель подвергался тщательной проверке.

Сент-Фуа решил взять туда с собой Жанну. Однако, объяснил он ей, мадемуазель Ланж, продавщицу из заведения мсье Лабиля, в этот дом, конечно же не пустят. Но он, ее спутник, не из тех мужчин, кого такое ничтожное препятствие могло бы остановить.

Он намерен ввести ее туда под другим именем — как мадемуазель Боварнье. Не находит ли она, что это звучит белее аристократически, чем мадемуазель Ланж? И еще — ей не следует упоминать о своем отношению к заведению мсье Лабиля.

Жанна всегда охотно шла навстречу новым приключениям и согласилась посещать салон самозваной маркизы Дюнуа как мадемуазель Боварнье.

Жан Батист дю Барри был здесь частым гостем. Его интересовали методы мадам Дюнуа, сходные с его собственными. Подобно ей, он поставил свое заведение на широкую ногу. У него тоже были игорные залы, и он еще занимался тем, что сводил привлекательных молоденьких женщин и состоятельных мужчин, предоставляя им для этих целей комнаты в своем доме.

Но он хотел добиться большего успеха, чем мадам Дюнуа, и был уверен, что так оно и будет, потому что он самолично обучал своих девиц искусству обольщения. Он мог взять любую маленькую гризетку и превратить ее в особу, годящуюся в любовницы средней руки дворянину.

Жан Батист постоянно был занят поиском подходящих красоток для своего заведения. И на Жанне он остановил свой выбор, лишь убедившись, что из нее можно сделать настоящее сокровище, какого до сих пор в стенах его заведения еще не бывало.

Жан Батист произвел на Жанну большое впечатление. Такого человека ей встречать еще не приходилось. Учтивый, не лезущий за словом в карман, он показался Жанне необыкновенно изысканным господином, какие, казалось ей, бывают только в Версале. Ему нетрудно было произвести такое впечатление на девушку, не имевшую никакого представления об истинных версальских манерах. Наконец-то она повстречала по-настоящему благородного человека и пленилась им.

Она впустую теряет время, внушал ей Жан Батист. Чтобы такая красота пропадала в какой-то лавке! Просто неслыханно. Жанна немедленно должна оставить заведение мсье Лабиля.

Но куда же ей идти, спрашивала Жанна. Где найдет она такую же нетрудную и приятную работу, как та, что она выполняет у мсье Лабиля?

— Работу! — возмущенно воскликнул Жан Батист. — Вам не надо работать. Пусть другие работают за вас, а ваше место в моем доме. Вы можете жить в нем как... мадам дю Барри.

— Вы имеете в виду, что женитесь на мне?

— Охотно, если бы не... Дело в том, что у меня уже есть жена. Но этот пустяк не должен мешать нам. Соглашайтесь, дитя мое, и я сделаю из вас настоящую даму. Кто знает, может быть, в один прекрасный день я представлю вас в Версале.

Быть представленной в Версале! Такое Жанне и во сне не снилось. Она посоветуется со своей матушкой и тетушкой Элей, сказала Жанна своему новому поклоннику. Он был слегка обеспокоен, но, желая выказать свои лучшие намерения, сказал, что предоставит Жанне приют в своем доме, если Жанна оставит заведение мсье Лабиля и согласится перейти к нему.

Жанна и ее родные согласились с предложением Жана Батиста дю Барри. Наконец-то сбылась мечта ее юности — Жанна стала возлюбленной дворянина, человека благородного происхождения.

Четыре года прожила Жанна в доме графа дю Барри. Все это время он пытался привить ей манеры благородной дамы — подвиг, совершить который было невозможно, в чем уверяла его сама Жанна. В конце концов ему пришлось согласиться с ее мнением.

Перво-наперво он изменил ее имя. Боварнье не нравилось ему. Куда оригинальнее казалось Жану Батисту звучание слова Вобарнье. Жанна, охотно согласившись носить новое имя, быстро оценила характер своего нового любовника. Он был хвастлив, не очень правдив, но она любила его и понимала, как он ей нужен. Матери и отчиму Жанны очень льстило, что они живут в таком барском доме, и это, говорили они, делало новую связь Жанны вполне пристойной, несмотря на то, что у графа было много любовниц и все они жили в этом же доме. Всех их отличали привлекательность — в противном случае они просто были бы не нужны Жану Батисту дю Барри, — и ему доставляло удовольствие наблюдать, как по вечерам они появляются перед его гостями, чтобы развлекать их. Жан Батист не ставил пределов восхищению, которое гости могли выразить его девицам, благодаря чему росли суммы, выплачиваемые посетителями за такие привилегии.

Жан Батист нередко брал Жанну с собой в Оперный театр и на приемы в дворянское собрание. Она неизменно оказывалась там в центре внимания благодаря своей дивной красоте, на которой никак не сказывался образ жизни в доме графа дю Барри. Другие на ее месте, может, и поблекли бы, и увяли — только не Жанна. Она обладала необыкновенней жизненной силой и отменным здоровьем. Ее настроение неизменно оставалось превосходным. Казалось, Жанна живет одним днем и нисколько не заботится о будущем.

Даже герцог де Ришелье, этот знаток женщин, увидев Жанну, был восхищен ею. Может быть, именно тот факт, что Жанна привлекла к себе внимание столь крупного вельможи, и подсказал Жану Батисту дю Барри его грандиозную идею.

Он давно уже мечтал получить какой-нибудь дипломатический пост при дворе, но все его просьбы, с которыми он обращался к герцогу де Шуазелю, ни к чему не привели, и Жан Батист до сих пор чувствовал горечь обиды от выказанного ему пренебрежения во время этого досадного недоразумения с Прекрасной Доротеей, когда он просил назначения в Кельн, а ему резко, без всяких там церемоний, отказали в этом.

Он долго искал любой возможности быть принятым при дворе и вот теперь, надеялся Жан Батист, такая возможность открылась перед ним благодаря Жанне.

Она проявляла полную готовность следовать его планам, и Жан Батист не сомневался, что при первом же удобном случае Жанна постарается сделать для него все возможное. Она была очень ласкова с его сыном Адольфом, который временами жил у них. Жанна вообще любила детей, и дети чувствовали это и тянулись к ней. Десятилетний Адольф держал себя с Жанной как со старшей сестрой, и ей это очень нравилось. Жан Батист знал, что если когда-нибудь ей представится такая возможность, она не откажется и не забудет помочь и Адольфу.