Джудит Макнот - История любви леди Элизабет

– Я знаю, – сказала Элизабет тихо. – Если бы ты так глубоко не любил меня, я никогда не заставила бы тебя столько страдать, и тебе не нужно было бы лишать меня возможности сделать это опять. Я поняла, что ты делаешь, когда стояла в твоем кабинете, а ты говорил, что разводишься со мной. Если бы я не поняла этого, не поняла тебя, я не боролась бы за тебя все это время.

– Я не буду оспаривать твои выводы, но клянусь тебе, что никогда не поступлю с тобой так снова.

– Спасибо. Я не думаю, что смогу перенести это еще раз.

– Ты не можешь просветить меня, что же тебе сказал Дункан, когда ты додумалась до всего этого?

Ее улыбка была полна нежности и сочувствия.

– Он рассказал мне, что ты сделал, когда вернулся домой и узнал о гибели твоей семьи.

– И что я сделал?

– Ты оторвал от себя единственное, что любил, – черного ньюфаундленда по имени Тень. Ты сделал это, чтобы больше не страдать по крайней мере от того, что было в твоей власти. Ты по существу сделал то же самое, хотя и более жестокое, когда пытался развестись со мной.

– На твоем месте, – сказал Ян, приложив ладонь к ее щеке, хриплым от волнения голосом, – я думаю, я возненавидел бы меня.

Жена, повернув лицо, поцеловала его ладонь.

– Знаешь, – сказала Элизабет, улыбаясь сквозь слезы, – что значит чувствовать, что тебя любят так сильно… – Она покачала головой, как бы ища объяснений, и заговорила снова голосом, дрожащим от любви. – Знаешь, что я заметила, когда мы бываем в обществе?

Не в силах удержаться, Ян привлек ее к себе, прижимая к своему сердцу.

– Нет, – прошептал он, – что ты заметила?

– Я заметила, как другие мужчины обращаются со своими женами, как они смотрят на них или говорят с ними. И знаешь что?

– Что?

– Я – единственная жена, – прошептала Элизабет с волнением, – за исключением Алекс, чей муж обожает ее и не беспокоится, что об этом знает весь мир. И я абсолютно уверена, – добавила она с улыбкой, – что я – единственная жена, чей муж даже попытался соблазнить ее на глазах комитета по сбору средств на строительство больницы.

Он еще крепче обнял Элизабет и с приглушенным смехом попытался, и весьма успешно, соблазнить свою жену на диване.

За окном кружились снежинки, и в камине с решетки упало полено, рассыпая яркие искры, устремлявшиеся в трубу. Элизабет, умиротворенная и счастливая, лежала в объятиях Яна под одеялом, которым он укрыл их обоих; неторопливо ее мысли перешли от завтрака, который они еще не ели, к роскошному завтраку, который, без сомнения, подали бы Яну, будь они в Монтмейне. Со вздохом Элизабет отодвинулась от него и оделась.

Когда она переворачивала бекон, Ян подошел сзади и, обняв жену за талию, заглянул через ее плечо.

– На вид это страшно съедобно, – пошутил он. – Я рассчитывал на наш «традиционный» завтрак.

Она улыбнулась, повернувшись к нему.

– Когда мы должны вернуться? – спросила Элизабет, представляя себе, как уютно ей здесь с ним.

– Через два месяца, если тебя устроит.

– Прекрасно, но ты уверен, что тебе не будет скучно – или ты не будешь беспокоиться, что забросил свои дела?

– Если бы дела так страдали от того, что я их забросил, любовь моя, то после трех последних месяцев у нас были бы пустые карманы. Очевидно, – продолжал он, улыбаясь, – я устроен лучше, чем думал. Кроме того, Джордан известит меня, если какая-то особая проблема потребует моего внимания.

– Дункан снабдил меня почти сотней книг, – сказала Элизабет, стараясь придумать, чем он сможет заняться, если они останутся, – но ты, вероятно, уже их прочел и, даже если нет, – со смехом добавила она, преувеличивая, – ты бы расправился с ними к среде. Я боюсь, ты будешь скучать.

– Мне будет трудно, – сухо согласился Ян. – Среди снегов, здесь, с тобой. Без книг и дел, чтобы занять время, я не знаю, что я буду делать, – добавил он с хитрой усмешкой.

Элизабет густо покраснела, но, когда она посмотрела ему в лицо, голос у нее был серьезен:

– Если бы дела не шли у тебя так хорошо, если бы ты не накопил такое богатство, то мог бы быть счастлив здесь, не так ли?

– С тобой?

– Конечно.

Его улыбка была такой же серьезной, как и ее.

– Абсолютно. Хотя, – добавил Ян, соединяя руки за ее спиной и притягивая к себе еще ближе, – ты, может быть, не захочешь остаться здесь, когда узнаешь, что твои изумруды снова лежат в своих ящичках в Монтмейне.

Она подняла голову, и ее глаза засияли радостью и любовью.

– Я так рада. Когда я поняла, что Роберт придумал свою историю, мне было больно думать о проданных драгоценностях.

– Станет еще больнее, – безжалостно добавил он, – когда ты узнаешь, за сколько я выкупил твои изумруды. Мне пришлось заплатить сорок пять тысяч фунтов за то, что было уже продано, и пять тысяч фунтов за остальные драгоценности ювелиру, которому ты их продала.

– Этот… этот бессовестный вор! – вырвалось у нее. – Он дал мне пять тысяч фунтов за все! – Она покачала головой в отчаянии от того, что Яну не хватает умения торговаться. – Он ужасно обманул тебя.

– Меня это, однако, не беспокоило, – продолжил шутить над ней Ян, получая от этого огромное удовольствие, – потому что я знал, что верну все из твоих карманных денег. С процентами, разумеется. По моим подсчетам, – сказал он, останавливаясь, чтобы высчитать в уме то, что Элизабет считала бы несколько минут на бумаге, – на сегодняшний день ты мне должна около ста пятидесяти одной тысячи ста двадцати шести фунтов стерлингов.

– Сто и… сколько? – воскликнула она полусмеясь, полусердито.

– Есть еще маленький вопрос о стоимости Хейвенхерста. Я добавил его к этой сумме.

Слезы радости затуманили ее прекрасные глаза.

– Ты выкупил Хейвенхерст у этого ужасного мистера Демаркуса?

– Да. И он действительно «ужасен». Ему бы быть партнером твоего дядюшки. У них обоих инстинкты торговцев верблюдами. Я заплатил сто тысяч фунтов за Хейвенхерст.

Элизабет изумленно открыла рот, и восхищение осветило ее лицо.

– Сто тысяч фунтов! О, Ян…

– Я люблю, когда ты произносишь мое имя.

Она улыбнулась в ответ, но ее мысли все еще были заняты великолепной сделкой, которую он совершил.

– Я бы не могла добиться большего! – великодушно призналась Элизабет. – Ровно столько Демаркус заплатил за Хейвенхерст, и когда документы были подписаны, он сказал мне, будто уверен, что получит за него сто пятьдесят тысяч фунтов, если подождет год или два.

– Вероятно, он мог получить столько.

– Но не от тебя, – гордо заявила Элизабет.

– Не от меня, – согласился Ян, усмехаясь.

– Он пытался?

– Демаркус запросил двести тысяч фунтов, как только понял, как важно для меня выкупить обратно твой дом.

– Ты должно быть проявил много сообразительности и умения, чтобы заставить согласиться уступить так много.