Александра Хоукинз - Жар ночи

— Син! Черт возьми, быстро же ты управился! Мои соболезнования.

— Добрый вечер, господа… и дамы, — сказал Алексиус, усаживаясь в кресло с левой стороны дивана. — Берус сказал, у нас сегодня аншлаг.

— Похоже, что так, — ответил Сейнт, не отрывая взгляда от бильярдного стола. Судя по его тону, все, что происходило внизу, мало его волновало.

Рейн пробормотал что-то на ушко блондинке, и та смущенно захихикала. Поймав на себе нечаянный взгляд Алексиуса, граф перевел свои синие глаза на него:

— Что же случилось с Леттлкоттами?

Алексиус поднес кисть тыльной стороной ко рту, подавляя зевок.

— Да ничего. Когда я ретировался, супруги пребывали в полном здравии.

Вейн шутливо столкнул девицу, восседавшую у него на коленях.

— Мэри, озорница моя ненаглядная, будь паинькой: плесни Сину бренди. Это, возможно, сгладит его сарказм и нам не придется наблюдать кровопролитие.

Два белых шара из слоновой кости опять столкнулись, вызвав в его воображении мрачный образ соприкоснувшихся черепов. Фрост радостно хрюкнул: шар Сейнта нырнул в угловую корзинку.

— Изволишь сдаться, друг мой, или продлишь свой позор?

Маркиз Сейнтхилл нацелил на оппонента кий. Вопреки своему прозвищу, человек этот охотно поддавался на провокации. Алексиус поежился, смутно почувствовав, что игроки уже готовы перейти от оскорблений словом к оскорблениям действием. Ну что ж, как бы то ни было, растаскивать Сейнта и Фроста им не привыкать.

Сейнт презрительно хмыкнул:

— Давай, играй, самодовольный ты говнюк. Все равно мои деньжата под конец вечера очутятся в твоем поганом кошельке.

— Пожалуйста, милорд, — услужливо проворковала «ненаглядная озорница» Вейна, покачивая бокалом бренди у Сина под носом. Согласие принять напиток из ее рук она восприняла как приглашение и не без изящества уселась ему на колени.

— Насколько я помню, нас толком не представили друг другу, — сухо сказал он, когда ловкий язычок разбитной шатенки забрался ему в ухо. — Как тебя зовут?

Все, как он и рассчитывал, засмеялись. Эта игривая крошка, взгромоздившаяся ему на колени, зачем-то окутала себя плотным облаком резких цветочных духов, что оскорбляло обоняние Сина. Зато у нее было милое личико и чистые волосы, а платье выставляло ее прелести со сдержанностью торговца, разложившего товар на витрине.

— Меня зовут Мэри, милорд, — сказала она, взглядом ища поддержки у Вейна.

— Но если ты хочешь экзотики, можешь подобрать себе имя подиковинней, — радостно отозвался Вейн, нисколько не смущаясь тем, что его спутница обнимает его лучшего друга. — Не так ли, малышка?

— Да, хочу экзотики! — И, наклонившись поближе, она шепнула Алексиусу на ухо: — Я могу быть кем угодно.

Такое предложение вынудило его вновь вспомнить загадочную леди из сада Леттлкоттов. Сина таки впечатлили ее выразительные зеленые глаза, осторожный и вместе с тем пытливый взгляд. Больше всего ему сейчас хотелось вновь повстречать ее, но пришлось забыть о таинственной колдунье и сосредоточиться на дамочке, восседавшей у него на коленях.

— Ты, я так понимаю, из девочек мадам В? — поинтересовался Алексиус, буднично прикидывая, не является ли она также воровкой-карманницей — ее рука уже проникла к нему под смокинг и медленно расстегивала пуговицы жилета.

— Да, верно, — сказала Мэри, и в карих глазах ее читалась гордость. — Мадам послала нас к вам с наилучшими пожеланиями.

Мадам Венна была владелицей «Золотой жемчужины» — борделя, предоставлявшего весьма широкий спектр плотских услуг своим разборчивым покровителям. Алексиус предполагал, что благодаря поклонникам из числа аристократии мадам В и удавалось оберегать свое заведение от нападок местных констеблей.

— Ваша госпожа очень великодушна, — заявил Рейн, покусывая губы брюнетки и одновременно обнимая блондинку, льнущую к нему справа. Этот человек сполна наслаждался львиной долей подарка мадам, и, насколько Алексиус знал своего друга, ни та ни другая не должны были почувствовать себя обделенными.

Не отрываясь от Рейна, брюнетка добавила:

— Мадам Венна ценит клиентов, которых мы приводим из «Нокса». — Она лукаво покосилась на Сейнта. — Лорд Сейнтхилл, мадам просила передать вам искренние соболезнования по поводу отъезда вашей последней любовницы. Если вам что-нибудь потребуется, мадам велела мне лично удовлетворить ваши… хм… нужды.

Сейнт громыхнул кием о бильярдный стол с такой силой, что все в комнате враз умолкли. Сделав угрожающий выпад в сторону брюнетки, он сразу же остыл, когда увидел, как опасливо та жмется к Рейну.

— Передай мадам Венне, — сказал Сейнт, снова подхватывая кий, — передай ей, что… ее жалость излишня, а подношения — утомительны.

Таков уж был Сейнт: умел сохранить хорошие манеры, даже когда посылал девушку ко всем чертям. Алексиусу оставалось лишь догадываться, что произошло между ним и милейшей мадам В. В любом случае, результат был малоприятный.

Вейн прокашлялся, но его попытка сменить тему выглядела довольно-таки жалкой. Впрочем, даже он был готов закрыть глаза на неожиданный приступ ярости со стороны Сейнта.

— Син, а Берус говорил тебе, что твоя сестра сегодня прислала несколько записок в клуб?

Черт побери! Алексиус одним глотком допил бренди.

— Нет, — резко ответил он, и бедняга Мэри вынуждена была поспешно удалиться, не дожидаясь просьбы снова наполнить бокал.

Зачем он понадобился Белинде? Разозлившись на то, что сестра снова втягивает его в свои неприятности, Алексиус задумчиво провел рукой по щеке. Он страшно устал и надеялся примерно через час напиться до такой степени, что ему уже будет не до ничтожных проблем сестры.

— Я завтра с нею свяжусь.

— Вот и ладно, лорд Синклер, — подавая ему новый бокал, к которому он жадно протянул руку, сказала Мэри примирительным, едва ли не материнским тоном. Но целомудренный образ разрушился в тот же миг, когда она шлепнулась ему на колени. — Дела семейные. Вечно они портят всем планы.

— Как же ты проницательна для такой смазливой мордашки! — Алексиус произнес тост за ее смекалку и присосался к бокалу.

Мэри, хихикнув, прижалась к нему теснее, как будто хотела согреться под его смокингом.

Ее бессловесные поползновения не отличались особым изяществом.

Симпатичная шлюха весьма прямолинейно давала понять, что в этот вечер он поручен именно ей. Ему оставалось лишь принять этот дар. Алексиус измерил ее осиную талию руками, но в мыслях вновь и вновь возвращался к прекрасной зеленоглазой блондинке, не соизволившей даже назвать свое имя.

Какое оскорбление!

Он ведь уберег ее от гнева графини Леттлкотт, а эта неблагодарная нахалка не оценила его доброту! Алексиус со вздохом снял Мэри с колен и помог ей твердо стать на ноги, после чего ласково похлопал по мягкому месту.