Дебора Чаллинор - Китти

Молодой человек нежно прижал пальцы к губам Китти.

— Знаю, моя дорогая. Нам нужно быть очень осторожными, не так ли?

Китти кивнула, позволив Хью подвести ее к скамье, утопавшей в тени розовых кустов. Молодой человек сел, а потом усадил Китти на колени. Лицо ее обожгла краска смущения — ведь она отчетливо ощущала тело Хью под тканью брюк.

— У меня всего пара минут. Мама станет меня искать.

— Тогда давай потратим их с пользой, — тихо произнес Хью.

Наклонив голову, он поцеловал Китти с такой страстью, что горячая волна окатила ее с головы до обутых в туфельки ног. Рука молодого человека прошлась по лифу платья Китти, а потом скользнула внутрь и коснулась ее груди.

Внезапно в тишине беседки раздался женский голос. Он прозвучал столь резко, что сердце Китти на мгновение замерло.

— Китти Карлайл, чем это вы тут занимаетесь?

Оторвавшись от Хью, Китти развернулась и оказалась лицом к лицу с Идой Омсби. Женщина стояла в проходе. Она выглядела потрясенной, хотя в глазах читалось ликование. От ужаса и витающего в воздухе приторно-сладкого аромата роз к горлу Китти внезапно подкатила дурнота. Она наклонилась, содрогаясь всем телом. Однако приступ прошел без следа, и когда Китти вновь выпрямилась, Иды Омсби уже не было.

— О, Хью, — выдохнула Китти, стараясь сдержать слезы ужаса, — что нам теперь делать?

Молодой человек уже встал со скамьи и теперь с непроницаемым лицом оправлял сюртук и шейный платок.

— Не знаю. Мне нужно идти.

Желудок Китти болезненно сжался.

— Идти? Куда? А как же я?

Хью бесстрастно взглянул на девушку:

— Возвращайся назад и попытайся сделать вид, что ничего не случилось. Возможно, она никому ничего не скажет.

Китти не верила своим ушам. Ида Омсби слыла одной из самых гнусных и мстительных сплетниц.

— Но почему мы не можем выйти отсюда вместе? Мы могли бы сказать маме, что собираемся пожениться.

Хью смахнул с рукава сюртука сухой лист. Он не поднимал на нее глаз.

— Мне жаль, Китти. Но я вовсе не собираюсь жениться.

Внезапно Китти ощутила пугающий приступ головокружения.

— Но я думала…

— Я знаю, что ты думала. — Хью наконец поднял на нее глаза. — Послушай, ты чудесная девушка, но меня вовсе не воодушевляет перспектива обзавестись женой. Очень жаль, но мне больше нечего сказать.

С этими словами Хью обошел Китти и направился к дому.

Китти стояла в беседке на протяжении нескольких секунд, показавшихся ей вечностью, а потом поплотнее запахнула шаль. Вечер был по-прежнему теплым, но Китти внезапно замерзла. Колючий холод, который, казалось, просачивался откуда-то изнутри, пронизал все ее тело. Она судорожно вдохнула, а потом вышла из беседки и направилась назад к гостям.

Однако, достигнув лужайки, она замедлила шаги, а потом и вовсе остановилась, потому что лица всех без исключения присутствующих были обращены к ней.

Китти села на кровати, ритмично поглаживая рукой белое покрывало. Она по обыкновению проснулась в семь часов, вымыла лицо и руки холодной водой и уже оделась, когда Дина, служанка матери, постучалась в дверь спальни, а потом внесла поднос с завтраком, состоящим из омлета и чая.

— Ваша мама сказала, чтобы вы остались в своей комнате, мисс Китти, — извиняющимся тоном произнесла Дина, бросив на нее полный сочувствия взгляд.

Китти кивнула. Должно быть, Дина уже знала о том, что произошло вчера. После возвращения из гостей мать разговаривала с ней на повышенных тонах. Сразу после появления Китти на лужайке ее запихнули в двуколку и отвезли домой. Эмили была бледной и молчаливой как никогда, и все же она дождалась, пока они с Китти окажутся дома, и только потом взорвалась. Она выплеснула свой гнев, подтвердив, что Ида Омсби во всеуслышание поведала о том, что увидела в беседке. После этого Китти отослали в ее комнату, строго-настрого приказав оставаться там до тех пор, пока ее не позовут.

Всю ночь она провела в слезах, сидя возле окна и глядя на залитый лунным светом сад ничего не видящими глазами. Китти очень проголодалась, а мать не прислала ей ужина, но спазмы пустого желудка были ничто по сравнению с острой обжигающей агонией, охватившей все ее существо когда она наконец поняла, как подло и низко ее предали.

Китти взяла из рук служанки поднос.

Сначала она хотела поверить Дине свои мысли, но потом решила, что это еще больше разозлит мать. Кроме того, у служанки были свои проблемы. Вчера Эмили Карлайл сказала, что не может больше пользоваться ее услугами. Дина получала шиллинг и шесть пенсов в неделю, и Эмили не могла больше позволить себе оплачивать служанку.

— Я приду за подносом, когда вы поедите, — сказала Дина.

Кивнув, Китти закрыла дверь. Она налила себе чашку чая, а омлет оставила мухам, жужжавшим на подоконнике теперь, когда встало солнце.

Вернувшись, чтобы забрать нетронутый завтрак, Дина сообщила, что мать ждет Китти в гостиной в два часа дня, но не раньше.

Утренние часы тянулись бесконечно. В полдень до слуха Китти донесся хруст и скрип колес экипажа, остановившегося перед домом. Выглянув в окно, девушка увидела вылезающих из экипажа дядю Джорджа и тетю Сару. На лицах обоих застыло угрюмое выражение. Впрочем, они всегда так выглядели. Китти услышала, как они вошли в дом, потом до нее донеслись приглушенные голоса, а спустя час дядя с тетей уехали.

В два часа дня Китти спустилась вниз и настороженно ждала перед дверью, пока мать позовет ее. Эмили вышивала и, как показалось Китти, намеренно не замечала ее некоторое время. Когда она наконец подняла глаза, Китти поняла, что мать плакала.

— Садись, Кэтрин, — произнесла Эмили.

Китти напряглась. Мать называла ее так крайне редко, и обычно это не предвещало ничего хорошего. Она села.

Они с матерью выглядели, словно две стороны обложки, сидящие на противоположных концах дивана, в одинаковых черных платьях с одинаковым выражением сожаления на лицах. Только причины подобного настроения были разными.

Эмили сделала еще пару стежков и отложила рукоделие в сторону. Некоторое время она молчала, а потом печально оглядела свою красивую юную дочь.

— Ты знаешь, что твой вчерашний поступок — самое худшее из того, что ты могла сделать? — наконец вымолвила Эмили. Она уже не злилась, и ее голос звучал печально.

Кивнув, Китти открыла рот, чтобы объясниться, но Эмили вскинула руку, не давая дочери заговорить.

— Нет, я не хочу слышать извинений, Китти, и, уж конечно, я не хочу слышать подробностей.

— Но я любила его, мама! — воскликнула девушка. — И думала, что он любит меня!

— Если бы Хью Александр любил тебя, он еще вчера приехал бы сюда и попросил твоей руки. Это единственное, что он мог бы сделать, дабы спасти то, что осталось от твоей репутации. Но ведь он не приехал, не так ли?