Монетт Камингз - Любовные секреты

— Она сказала, что там были все, а вот и не все. Значит, она привирает.

— А так говорить о ней нельзя. Нельзя быть невежливым с сестрами; это не по-джентльменски. Возможно, она немного преувеличивает в своем рассказе, но не следует называть это «привирает». И не следует лежать на полу.

— Это Люси с Дианой меня спихнули.

— Если они это сделали, то поступили нехорошо. Но это не значит, что ты должен оставаться на полу. Сядь сейчас же на место. И перестань корчить рожицы.

Джайлс надулся, но подчинился, уже успев усвоить, что если Самми ему что-нибудь велит, то непослушание приводит к отмене заманчивых прогулок в Грин Парк, где ему дозволялось носиться как угодно, не следя за тем, чтобы не выпачкаться. Но он решил про себя не пить больше парного молока, когда снова туда пойдет. Конечно, соблазнительно, что тебе подают свеженькое молоко прямо из-под коровы, а не то, которое кухарка забрала утром у дверей. Но парное молоко из-за того, что оно теплое, смахивало больше по вкусу на лекарство.

— Ну, хоть они и из королевской семьи, все равно не так влиятельны, — продолжала Люси, — как те, что там были. Там были четыре патронессы, по-моему, хотя я не слишком уверена, что та леди постарше, которая все время сердито на нас смотрела, — миссис Драммонд-Баррел. Но все остальные выглядели так приветливо, что это, наверно, все же была она. А княгиня Эстергази? Правда, очень мило с ее стороны было подойти к тебе поговорить, Миранда? И провести с тобой столько времени! О чем она говорила?

— Да так, ни о чем. — Миранда надеялась, что не покраснела снова, вспомнив высказывания княгини о Джонатане Мюррее. Она пыталась убедить себя, что княгиня неверно выбрала слова из-за не очень хорошего знания английского языка, но безуспешно. Она ведь назвала его повесой!

Никак нельзя было повторить ее замечания о его сердцеедстве — ни при Люси, ни при мисс Огасте и, уж конечно, ни при детях. Такие обвинения — хотя Миранда была уверена, что княгиня считала их комплиментами, — могли оказаться правдой, но Миранда знала, что никогда не скажет ничего подобного в присутствии кого-либо из семейства Оуэнсов.

— Вы же знаете, как это бывает с иностранцами, — то и дело получается, что то, что они говорят, не имеет для нас смысла. Даже у княгини. Порой я не совсем понимала, о чем она говорит. — Это почти соответствовало истине, но, кажется, она все-таки поняла сказанное княгиней. — Но с ее стороны было очень любезно дать тебе разрешение на вальс.

— Да, я бы умерла, если бы мне пришлось просидеть все вальсы у стены, как какой-нибудь неудачнице, на которую никто не обращает внимания.

— Кстати, о внимании, — вмешалась Диана. — В гостиной просто тонны цветов.

— Да я не о таких знаках внимания, — улыбнулась, сестра ее наивности.

— А я о таких.

— Конечно, все они для Люси. Чудесно, что она пользуется таким успехом, — сказала Миранда, пытаясь примирить сестер, но Диана яростно замотала головой.

— Нет-нет, там почти столько же для вас. Я посчитала. — Она гордо повела их за собой в гостиную, всю заполненную разнообразными цветами, которыми были покрыты все столы и полка над камином, а некоторые стояли даже на стульях и на полу.

В основном там были розы и камелии, хотя имелось и несколько букетиков фиалок; и похоже было, что не у одной семьи оранжерея лишилась своих гвоздик. В середине этого изобилия флоры лежал большой неряшливый букет маргариток.

— Что за..? — спросила Миранда, подходя к нему, чтобы разглядеть карточку. Она без слов протянула ее Люси, чтобы та смогла прочесть единственное слово, нацарапанное там крупными буквами: «Бруммель»21.

21 Красавчик Бруммель — английский денди, законодатель мод эпохи Регентства.

Люси скорчилась на диване в приступе смеха.

— Могли бы, наверное, сразу догадаться. Кто же еще способен на такое? Но ему наплевать на условности. Знаешь, он ведь там был вчера.

— Да? А я его не заметила.

— Бедный Красавчик. — Она опять захихикала. — Будем надеяться, что он никогда не узнает, что его не заметили, а то он постарается испортить тебе репутацию в свете. Он счел бы это высшим оскорблением, хотя в любом другом месте никто бы не обратил внимания на такого маленького, невзрачного человечка. Но Красавчик — это другое дело.

— Что же в нем такого заметного?

— Ну… трудно сказать, в его наружности нет ничего такого, чтобы обращать на него больше внимания, чем на какого-нибудь случайного прохожего. И все же его нельзя не заметить. Он, конечно, невыносимо высокомерен, но действительно может обеспечить успех или лишить всякой надежды на него одним движением брови. Когда я увидела, как он наводит на меня свой лорнет, у меня просто все поджилки затряслись, и мне захотелось убежать и спрятаться. Но он, наконец, улыбнулся и кивнул, прежде чем перевести лорнет на кого-то еще. Я чуть не упала в обморок от облегчения: это означало, что я принята в свете.

— Тогда хорошо, что я не участвую в сезоне, потому что не рискнула бы подвергнуться его оценке. — Что бы сказал такой придира, как этот Бруммель, о сочинительнице готических романов, даже если они и пользуются успехом?

— А что он сказал? — заинтересовался Джайлс, благополучно забыв наставления мисс Сампсон или полагая, что раз та не велела ему конкретно не прерывать Миранду, значит, он может с полным правом это сделать. Никто не упрекнул его, все с нетерпением ждали ответа. Их ждало разочарование.

— Да я и не слышала, — ответила сестра. — Он со мной вообще не разговаривал, он, в общем-то, даже не подошел ко мне. Я бы совершенно растерялась, если б он это сделал.

— Хотел бы я быть там в тот вечер, когда он сказал: «Кто это с вами такой толстый?»

— Джайлс! — укоризненно сказала мисс Сампсон. — Я уверена, что ни один джентльмен не может сказать ничего подобного. И уж, во всяком случае, на людях.

— А он сказал, — настаивал Джайлс. — Роджерс мне об этом говорил. И еще он говорил, что Бруммель вовсе не джентльмен.

— Боюсь, что Роджерс сказал Джайлсу правду, — согласилась Люси. — В обоих случаях. Хотя учителю не надо бы повторять таких вещей при учениках. В свое время это был настоящий скандал. Мистер Бруммель и регент были добрыми друзьями в течение нескольких лет, хотя Красавчик даже не принадлежит к аристократии. Тем не менее какое-то время эти двое казались неразлучными.

— Следовало бы полагать, что регент предпочтет выбирать себе друзей среди аристократов, а не станет так высоко возносить какого-то «мистера».

— Ничего подобного. Он абсолютно равнодушен к таким вещам. Говорят, Красавчик даже давал советы регенту, как одеваться, и тот охотно им следовал. Никто не знает точно, что произошло, но, должно быть, Красавчик однажды сказал принцу что-то такое, что тому не понравилось, и когда они потом снова встретились, регент не пожелал его заметить. А Красавчик отплатил ему, выкрикнув свою реплику на весь зал.