Лин Хэйр-Серджент - Хитклиф

— Значит, мы говорим о разных людях, поскольку Хитклиф, о котором слышала я, — бродяга, истинное дитя природы.

— Всё удивительнее и удивительнее! Это вылитый Хитклиф в начале его жизненного пути! — воскликнул мистер Локвуд. — Он начинал батраком и бегал по вересковым пустошам вместе с подружкой и названой сестрой, из семьи Эрншо. Как, вы и о ней слышали?

Если и слышала, то признаваться не стала.

— Эрншо — древний род, известный в округе. Но вы сказали, Хитклиф был батраком? Как же он превратился в богатого джентльмена?

Мистер Локвуд улыбнулся.

— Это любопытная история. В моём распоряжении оказался документ, написанный самим Хитклифом и проливающий свет именно на эту загадку.

Он извлёк из-за пазухи объёмистый пакет в конверте фирмы «Мулреди», адресованный, как я заметила, самому Локвуду. Это было странно. Подобные конверты появились только в последние годы, а мой собеседник утверждал, что отправитель умер десятилетия назад!

— Я думаю, что это письмо написано не так давно, — осмелилась я высказать свои сомнения.

— Разумеется, он написал это письмо очень давно, лет шестьдесят назад, когда был молод и только-только разбогател. Но он писал его не мне!

— Тогда как же этот пакет попал к вам?

— Мне недавно прислало его третье лицо.

Убедившись в необоснованности моих сомнений, я больше не прерывала его рассказ.

— Пакет предназначался всё той же мисс Эрншо, Кэтрин или Кэти, как называл её Хитклиф, подруге его детства. Он сбежал из дома от притеснений, которым там подвергался. Старший брат Кэтрин обращался с ним, как с рабом. Хитклиф написал это письмо после нескольких лет отсутствия, чтобы объяснить Кэти, как возвысился за эти годы, и просить её руки.

— Она согласилась? — спросила я.

— Нет, она не получила послания и ничего не узнала о своём названом брате. Она вышла за другого, хотя любила Хитклифа.

— Какой злой рок преследовал их?

— Не только их; трагедия затронула многие жизни. Однако трудно сказать, лучше ли было бы, сумей возлюбленные соединиться.

Этого я стерпеть не могла.

— Когда двое любят, и любят самозабвенно, разве они не должны быть вместе?

— Наверное, должны; но это случай исключительный. Право, не знаю. — Он покачал головой, теребя пальцами коричневый пакет.

— Но почему письмо не попало к мисс Эрншо? И как оно оказалось у вас?

— Ответы на оба вопроса вы найдёте здесь.

Он открыл конверт и вытащил два документа; толстую пачку хрупких пожелтевших страниц, покрытых жирными угловатыми буквами, и несколько новых белых листков, исписанных округлым старомодным почерком.

— Вот, — он протянул листки, — прочтите сопроводительное письмо, которое я нашёл в конверте два дня назад. Это пишет миссис Дин, экономка той самой Мызы. От неё же, кстати, исходит почти всё, что я знаю о Хитклифе. Впрочем, читайте. Письмо всё вам разъяснит.

Гиммертон

26 декабря 1843 года

Дорогой мистер Локвуд!

Надеюсь, Вы вспомните миссис Дин, экономку на Мызе Скворцов, где вы когда-то жили.

Тогда, около сорока лет назад, Вы были настолько любезны, что выслушивали мою болтовню о наших семейных делах, в том числе о мистере Хитклифе, нашем старом хозяине, и теперь, помня Вашу доброту, я надеюсь заинтересовать Вас продолжением этой повести.

В истории Хитклифа, как я Вам её рассказывала, имелся пробел; я говорила, будто никто не знает, где он провёл три года и как разбогател. Я лгала. Я знала об этом, я одна; знала из рукописи, которую теперь посылаю Вам.

Это длинное письмо мистера Хитклифа моей покойной хозяйке, Кэтрин Эрншо, матери моей нынешней дорогой хозяюшки. Я прятала его на дне моей рабочей шкатулки почти шестьдесят лет, можно сказать — целую жизнь, и не было дня, чтобы я не гадала, хорошо ли поступила, утаи его.

Мистер Локвуд, я украла это письмо. Его принёс мальчишка-нарочный в погожее утро накануне свадьбы мисс Кэтрин и мистера Линтона.

Я помню, хозяйка ушла на Мызу Скворцов, чтобы побыть со своим красавчиком Эдгаром, как она его называла, а я осталась гладить свадебное платье и вспоминать прошлое. Вдруг меня сзади окликнули: «Прошу прощения, миссис, мистер Хитклиф ждёт». Скажи мальчишка, что ждёт сам дьявол, он бы не мог напугать меня сильнее.

Мистер Хитклиф пропадал уже три года, и я надеялась, что хозяйка давным-давно выбросила его из головы. Я вынула из фартука яблоко и волчок, дала мальчику и велела ему подождать; потом, прежде чем отдать ответ, ушла в соседнюю комнату, вытащила письмо, не ломая печати, и пробежала глазами. Будьте уверены, позже я не раз перечитывала его с первого слова до последнего и плакала, хотя мистер Хитклиф не поблагодарил бы меня за мои слёзы!

Теперь я стара, и доктор Кеннет говорит, уже не встану. Я всё чаще ворошу прошлое и перебираю мои поступки. Мне кажется, я жила в ладу со своей совестью, по крайней мере мне так казалось. Но это происшествие не идёт у меня из головы. Я хотела рассказать хозяйке, но побоялась огорчать бедняжку — она и так недавно овдовела. Думаю, вам известно, что она вышла за своего кузена, Гэртона Эрншо, так что вернула себе девичью фамилию матери и её имение. Это был счастливый брак, и утрата оказалась вдвойне тяжела!

Я долго судила и рядила и наконец вспомнила о Вас, сэр, как о человеке, не вовлечённом в события, виновницей которых я стала, однако способном их понять. Мне нужна Ваша помощь, чтобы примириться с прошлым и достойно приготовиться к встрече с Создателем. Прошу Вас прочесть писания Хитклифа и честно сказать, как бы Вы поступили на моём месте.

… Я подняла глаза.

— К ней вы едете?

— Именно. Я спешу к ней, возможно — к её смертному одру, чтобы принести ей утешение.

— Какой благородный, какой отзывчивый поступок! Он делает вам честь. Отправиться вдаль, по такой погоде, чтобы утешить друга, с которым не видались несколько десятилетий, — это достойно всяческого восхищения.

— Прошу вас, не переоценивайте меня. К этой поездке меня подтолкнули разные побуждения, и дружеское участие к женщине, скрасившей тяжёлые месяцы моей жизни, — лишь одно из них.

Я промолчала, хотя на языке у меня вертелось множество вопросов. Мистер Локвуд с минуту смотрел на меня.

— Мисс Бронте, что-то в вашем лице подсказывает мне, что вы способны судить разумно и благожелательно.

Лесть его мне не понравилась, однако я молча кивнула.

Он продолжал:

— Эти свойства вашей натуры дают мне смелость просить вас об одолжении, ибо вы можете мне помочь.

— Сомневаюсь, но если это в моих силах, охотно помогу. Чем могу быть вам полезна?

— Будьте добры, мисс Бронте, прочтите это. — Он указал на другой документ, письмо Хитклифа. — Я знаю, рукопись длинна, а вы утомлены дорогой и, возможно, не желаете вникать в переживания покойника. И всё же я вас прошу.