Элизабет Стюарт - Великодушные враги (Право на измену)

Александр заглянул ей в глаза, на языке у него вертелось множество вопросов, но все они казались несущественными. Только одно слово сорвалось с его губ:

— Где?

— Я отправила его с посыльным к тебе, как только приехала, вместе с самой слезливой и покаянной записочкой, какую мне когда-либо приходилось сочинять. Я надеялась, что это поможет нам поми- риться, — усмехнулась Диана. — Знаешь, нас с тобой столько связывает. Я никак не ожидала, что ты встретишь меня так неласково.

Александр глядел на нее во все глаза.

— Диана, любовь моя, ради такой оливковой ветви я бы тебя простил, даже если бы ты действительно продала меня Мэрдоку и французам!

И вновь раздался ее грудной, воркующий смех.

— Ты, конечно, обо всем догадался. Что ж, если это может хоть немного смягчить мою вину, готова признаться, что я раз двадцать, не меньше, меняла решение, прежде чем отослала Дугласу это письмо. Да, кстати, скажи мне, дорогой, где же твой осведомитель? У меня в доме или у Дугласа? Впрочем, я подозреваю, что у тебя есть верные люди и тут и там.

Александр со смехом подхватил ее и, подняв над землей, закружил по воздуху. Письмо у него в руках. Слава Богу, оно у него! Теперь предстоит кропотливо и нудно сличать почерки.

Однако отправная точка у него уже есть: те, кто был в Форд-Касле накануне Флодденского сражения, члены совета, отказавшиеся обменять это самое письмо на жизнь английского лазутчика.

А сейчас оно было в его руках.

— Давай-ка войдем вовнутрь и вместе взглянем на твою оливковую ветвь, — негромко предложил он.

Они торопливо пошли по переходам замка, не говоря больше ни слова. Оба были захвачены волнующим и пьянящим чувством: расследование загадочного преступления, занявшее чуть ли не полжизни, близилось к завершению. Александр постучал в дверь своей спальни, но его слуга не ответил.

Бросив озадаченный взгляд на Диану, он распахнул дверь. Лакей, прислуживающий ему теперь, когда Яков предоставил в распоряжение любимца свой замок, лежал на полу без сознания. На другом конце комнаты, у камина, Александр увидел Роберта Максвелла со скомканным листом бумаги в руке.

Затаив дыхание, Александр медленно вошел в комнату.

— Что вы здесь делаете?

Мьюр обернулся. За последний час он как будто постарел лет на десять.

— Читаю, — ответил он наконец.

Потом Роберт перевел взгляд на смятый листок, который держал в руке, и бросил его в огонь.

Одним прыжком Александр пересек комнату, но бумага в камине уже свернулась серым комочком пепла. Он опустился на колени, беспомощно глядя на огонь и чувствуя, как его охватывает уже знакомое ощущение бессилия и боли, то же, что и четырнадцать лет назад.

В комнате повисло напряженное молчание. Александр посмотрел на Мьюра и медленно поднялся с колен.

— Я убью тебя, — сказал он тихо. — Хоть раз в жизни отведу душу!

Граф Мьюр ответил ему странным, как будто затравленным взглядом.

— Кто?.. — видно было, что язык плохо повинуется ему. — У кого вторая половина этого… этого…

Александр почувствовал, что ему не хватает воздуха. Его осенила страшная догадка, а за нею следом нахлынул приступ неистовой, ослепляющей разум ярости.

— Ты, гнусный вонючий ублюдок! Это был ты? Все это время… Это же был ты?

И он бросился на врага.

Что произошло дальше, Александр отчетливо вспомнить не мог. Когда он пришел в себя, стул был опрокинут, Роберт Максвелл лежал на полу с разбитым и окровавленным лицом, а сам Александр пытался его задушить. Его руки тоже были в крови.

— Прекрати! Алекс, Бога ради, остановись, опомнись! — кричала Диана, безуспешно пытаясь его оттащить. — Ты не можешь просто так его убить, он же граф! Они тебя повесят, дорогой мой. О, Алекс, ради всего святого, остановись!

Он закрыл глаза и судорожно перевел дух. Исступленная ярость начала стихать.

— Ты права, — с трудом проговорил Александр. — Это слишком просто. Он так легко не отделается.

С этими словами хозяин Дэрнэма заставил себя подняться с пола. Его трясло как в лихорадке, он с удивлением отметил, что едва держится на ногах. Пришлось прислониться к стене.

— Выброси его вон отсюда! — закричал Александр, чувствуя, как тошнота подступает к горлу от сковавшего его напряжения. — Если он не может ползти, вытолкай его или вытащи, словом, делай что хочешь, только убери его отсюда, чтоб глаза мои его не видели!

Диана помогла графу Мьюру подняться и, взяв под руки, поволокла его к выходу. Вытолкнув его в коридор, она закрыла за ним дверь и повернулась лицом к Александру. Весь перед ее платья был перепачкан кровью. Кровью Мьюра.

— Это платье, — прохрипел Александр, — сожги его!

Он повернулся к камину и, дотянувшись до оставленной на каминной полке фляжки, отхлебнул большой глоток, с наслаждением ощущая, как спиртное чистым пламенем прожигает насквозь захлестнувшую его волну дурноты. Но Александр понял, что лучше пока ничего больше не говорить.

Диана подошла и заглянула ему в лицо. Ее глаза были полны слез. Она обняла его, крепко прижала к себе.

— О, Алекс, мне так жаль, — прошептала она. — Безумно жаль, поверь мне.

Новость мгновенно облетела весь королевский двор. Лорд Мьюр подвергся нападению, гуляя по улицам Эдинбурга. Одни говорили, что это дело рук каких-то грабителей, другие (их было большинство) утверждали, что речь идет о наемных убийцах, подосланных Дугласами. Сам Роберт Максвелл предпочитал отмалчиваться. Покинув королевский замок, он укрылся для поправки здоровья в доме своего друга графа Уоррелла на улице Кэннонгейт.

Тем временем обнаружилось и другое, породившее великое брожение умов при дворе. Оказалось, что граф Мьюр, словно заговоренный, сумел избежать смерти уже во второй раз. В городском доме Ангуса были найдены архивные записи, свидетельствовавшие о том, что приказ об исполнении вынесенного ему смертного приговора был издан десять дней назад, но таинственным образом затерялся в пути и не дошел до тюрьмы. Мьюр должен был отправиться на эшафот за день до падения власти Дугласов. Если бы не чудо, он был бы уже мертв.

Все толковали о чуде, а один священнослужитель даже утверждал, что рука Всевышнего протянулась с неба, чтобы спасти жизнь благочестивого и добропорядочного человека.

Александр презрительно улыбнулся, рассеянно вращая в руках бокал тонкого венецианского стекла. Кем только его не называли за все прошедшие годы! Однако впервые кто-то счел его рукой Всевышнего.

— О чем задумался, любовь моя?

Александр улыбкой приветствовал вошедшую в комнату Диану.

— Всего лишь о том, как славно наконец-то оставить королевский двор. Спасибо, что взнуздала меня и привела в стойло. Я так тебе благодарен!