Элизабет Стюарт - Великодушные враги (Право на измену)

— Вот как? — переспросила она его же словами. — Я тоже должна считать себя польщенной?

Александр схватил ее за плечи обеими руками и притянул к себе.

— Именно так, — прошептал он, и его пальцы скользнули вниз по ее плечу. — На свете есть всего одна женщина, чьего общества мне действительно часто не хватает. Но в совершенно ином смысле, уверяю тебя.

От прикосновения его горячих рук все ее тело охватила слабость, сердце опять застучало молотом, дыхание участилось. А ведь он явно знает, как все это на нее действует!

Джонет внезапно ощутила себя действительно юной, ранимой и ни в чем не уверенной. Твердо она знала лишь одно: эту таинственную женщину, о которой он говорил, она ненавидит всей душой.

— Так почему бы тебе не отправиться к ней? — холодно спросила девушка. — Мне бы не хотелось, чтобы ты изнывал в тоске из-за отсутствия более опытной, чем я, спутницы.

— Что ж, я мог бы это сделать. Она живет в Англии, — тихо ответил Александр. — Однако сегодня общество моей матери мне как раз не требуется.

Он склонился к Джонет.

— А что касается отсутствия опыта, милая, то есть лишь один способ исправить этот недостаток.

Джонет вдруг почувствовала, что больше не может поддерживать разговор в легкомысленном тоне, сохраняя наигранное спокойствие. С нее довольно. Ведь она совершенно не знакома с правилами этой игры. Она понимала, что ему об этом известно все, в то время как сама она не знала ничего.

— Не надо, Алекс, — прошептала она, отворачиваясь. — Не надо смеяться надо мной.

— В тебе, милая, даже при всем желании не найти того, над чем можно было бы посмеяться.

— Но ведь ты это делал. В самом начале. В Дэрнэме.

— Я тогда тебя не знал.

Обеими руками Александр взял ее за голову, зарывшись пальцами в волосы, и мягко, но настойчиво заставил повернуться лицом к себе.

— Я думал, что ты сама начнешь смеяться надо мной, и решил нанести упреждающий удар. Я привык бить первым, Джонет. Только так мне и удалось выжить в детстве. Ну а сейчас, милая, — он помедлил и тяжело перевел дух, — я просто стараюсь не напугать тебя до полусмерти, признавшись, как сильно хочу тебя.

— О! — удивленно выдохнула Джонет, и ее голос был едва ли слышнее дуновения легкого ночного ветерка.

Александр придвинулся к ней, их губы соприкоснулись, расстались, вновь коснулись друг друга и слились в поцелуе столь сладком, что весь остальной мир остался где-то далеко-далеко.

Его руки обвились вокруг нее, притягивая ее ближе. Судя по тому, как одинокая звезда на темном небе покачнулась и сдвинулась с места, Джонет догадалась, что Александр опустил ее на плед. Он накрыл ее всем своим весом, согревая и помогая ей свыкнуться с интимной близостью своего тела. Его губы покинули ее рот и двинулись вниз по стройной шее к маленькой нежной ямочке ниже горла.

По коже у нее побежали мурашки, груди заныли. Уже знакомое стеснение охватило ее снизу. Джонет решила, что это чувство в равных долях состоит из страха, волнения и глубокого томительного ожидания, которое Александр одним своим прикосновением умел пробуждать во всем ее теле. Она запоздало подумала, что лучше бы ей никогда не знать этого чувства.

— Алекс, я не думаю… что мы поступаем правильно.

Его теплое дыхание ласкало ей кожу, рождая волнующие ощущения где-то в паху.

— Позволь мне любить тебя, Джонет… Ну хоть немного. Вряд ли у нас будет другая возможность.

Он был прав. Через несколько дней ей предстоит отплыть во Францию с Робертом… если им повезет. Если же нет, ей придется иметь дело с полчищами разъяренных Дугласов. В любом случае в ее будущем не было места для Александра.

Он поднял голову, но выражение его лица невозможно было угадать в темноте. Джонет приподнялась и провела рукой по его скулам, по густым волосам, словно пытаясь навсегда запомнить это ощущение.

Прикасаться к нему было наслаждением, сильным и опасным наслаждением. Она сама поразилась своему желанию продлить его до бесконечности.

— Немного, Алекс? А разве от этого не будет только хуже? Мы знакомы всего три дня, но боюсь, я буду тосковать по тебе куда больше, чем следовало бы после столь краткого знакомства. Как это ни смешно, если мы сейчас не остановимся, расставание станет невыносимым. По крайней мере для меня. — Она печально улыбнулась. — Кроме того, я с детства отличалась неумеренностью. Когда повариха позволяла мне попробовать пудинг, я тут же хотела съесть его целиком.

Несколько минут Александр молчал. Джонет слышала его прерывистое дыхание и ощущала напряжение в стройном мускулистом теле, прижимавшем ее к земле. Какая-то часть ее души отчаянно желала, чтобы он опроверг ее доводы. Она не испытывала ничего подобного раньше и вряд ли испытает в будущем. Ей хотелось, чтобы он продолжал целовать и ласкать ее.

Но голос разума твердил ей, что, если это будет продолжаться, она погубит свое тело и душу.

— Я был не прав, Джонет Максвелл, ты вовсе не юная. В тебе говорит вековая мудрость, — тихо признался хозяин Дэрнэма.

Он распрямился и сел, отыскивая в темноте фляжку с бренди, рывком снял крышку и сделал большой глоток.

— Ну а я — отъявленный негодяй. И не вздумай мне верить, если я когда-нибудь стану это отрицать.

Джонет перевела дух. Что-то ей подсказывало, что она была на краю пропасти и ей хватило благоразумия отступить на шаг от этого края. Она не знала, стоит ли ей радоваться или сожалеть, и в конце концов решила, что и того и другого не избежать.

И тогда Джонет протянула руку к фляжке.

— Я тоже хочу выпить, — сказала она тихо. — И ты вовсе не негодяй, Александр Хэпберн. Хотела бы я повстречать на своем пути еще кого-нибудь, похожего на тебя.

— Джонет.

Джонет сонно потянулась и открыла глаза. Вокруг было совершенно темно, на миг ей показалось, что грозная тьма готова поглотить ее без остатка. Она не понимала, где находится.

— Прости, что пришлось разбудить тебя, милая, но скоро полночь. Нам пора ехать.

Александр.

Напряжение, невольно охватившее ее тело, растаяло. Джонет повернулась на другой бок и столкнулась с Александром. Она вновь закрыла глаза, упиваясь теплом и нахлынувшим от прикосновения к нему чувством облегчения.

— Джонет.

— Я знаю, — пробормотала она все еще в полусне. — Нам пора ехать. Дай мне еще минуту. Я наслаждаюсь покоем впервые за всю неделю.

— Покоем?! Кажется, мне следует считать себя оскорбленным.

Джонет издала сонный смешок, и Александр умолк, обняв ее одной рукой и подставив плечо ей под голову вместо подушки. Это было божественное ощущение, к тому же подкрепленное уверенностью, что Александр на нее не сердится за то, что случилось или, вернее, чего не случилось с ними несколько часов назад.