Джо Беверли - Таинственный герцог

Каким бы образом в конце длинной ночи ни распуталась эта запутанная паутина, Торн считал себя обязанным отправиться на следующий день в Маллорен-Хаус, чтобы встретиться с Ротгаром и защитить честь своего молочного брата.

Как оказалось, Ротгар, черт бы его побрал, находился в самом центре всего произошедшего: жена Кристиана, как выяснилось, была подругой маркизы и гостила в Маллорен-Хаусе, а Ротгар, зная всю правду, привел ее на пирушку. Он заявил о добрых намерениях, но Торн в них очень сомневался.

Если Ротгар специально использовал Кристиана в качестве орудия, политическое соперничество могло превратиться ц неприкрытую личную вражду.

И только когда небо озарилось предутренним светом и Торн наконец добрался до своей постели, его мысли вернулись к Келено.

Белла вернулась в свой небольшой дом в портшезе, когда часы пробили три. Обе юные служанки встретили ее так, словно она только что спаслась от укуса змей.

— О, мисс! — воскликнула Энни Йелланд, все еще худенькая, несмотря на несколько месяцев хорошего питания. — Мы так боялись за вас.

— Вся эта безнравственность! — поддержала ее сестра Китти, которая на той же диете пополнела и превратилась в пышущую здоровьем красавицу.

Когда Белла встретила их, они казались очень похожими — обе худые, бледные и напуганные. Китти, старшая из сестер, была на дюйм выше Энни, а ее волосы, рыжие как беличий мех, резко отличались от светло-каштановых волос сестры, но у Энни были большие карие глаза.

— Это было страшно неприятно? — не скрывая любопытства, спросила Китти.

— В общем-то нет, — призналась Белла.

Белла вместе с Китти поднялась по лестнице в спальню, а Энни побежала на кухню за теплой водой для умывания. Китти настояла на том, чтобы помочь Белле раздеться, хотя, чтобы снять свободное платье и сорочку, вряд ли требовалась помощь. Принеся кувшин с водой, Энни наполнила фарфоровую миску, стоявшую за ширмой для переодевания.

Белле очень повезло: сестры оказались настоящим сокровищем.

Приехав в Лондон только вдвоем с Пег, Белла сняла этот дом. Пег могла быть и поваром, и экономкой, но ей была нужна помощница на кухне, по крайней мере одна служанка, а также кто-нибудь, кто делал бы более тяжелую работу, мужчина или мальчик. Белла решила совершить доброе дело.

Работный дом вывернул ее душу наизнанку, поскольку большинство его обитателей были стариками или малолетками, потому что здоровых детей отправляли на работы, как только им исполнялось шесть лет. Однако Белла заметила одного крепкого на вид парнишку, который лежал на матраце.

— Он не подойдет вам, мадам, — сказал ей надзиратель, стягивая грязное одеяло с мальчика, которому на вид было лет десять. — Мы нашли ему хорошую работу в конюшне, но он поранился и заболел. Нагноение будет усиливаться и рано или поздно убьет его.

Белла испугалась, что это правда, но печальные глаза мальчика тронули ее; к тому же, если не считать его распухшей гноящейся ноги, он выглядел крепким.

Пег ужаснулась и назвала Беллу мягкосердечной дурочкой, но принялась лечить его ваннами, вкусной едой и народными средствами.

Из-за больного мальчика необходимость найти служанок стала еще насущнее, и тогда Белла поговорила с викарием церкви Святой Анны. Именно он и рассказал ей о бедственном положении сестер Йелланд.

— Они жили со своим овдовевшим отцом, мисс Флинт, он был разносчиком угля, но достойным человеком. Он, наверное, слишком старательно оберегал дочерей. Если бы они научились торговать или пошли в услужение, то были бы сейчас в лучшем положении. Прошлой зимой он упал и сломал позвоночник. Девочки с трогательной заботой ухаживали за ним, но шесть недель назад он умер и на самые скромные похороны ушли все оставшиеся деньги. Энни и Китти скрывали ото всех свое положение, даже от меня, потому что боялись работного дома. И не без оснований, не без оснований.

— Понятно, — отозвалась Белла. — Сколько им лет?

— Говорят, что Китти шестнадцать, а Энни пятнадцать. Они вели хозяйство отца, и я не знаю за ними никаких болезней или слабостей. При добром отношении и достаточном питании они скоро станут прилежными работницами.

Понимая, что более здравомыслящая женщина оставила бы этот рассказ без внимания, Белла все-таки навестила девочек в их крошечном доме. Дом был аккуратный и чистый, а девочки — худыми и бледными. Словом, Белла не смогла бросить сестер Йелланд на произвол судьбы, как не смогла оставить Эда Грейнджа в работном доме.

То, что Белла взяла себе имя Беллона Флинт, не сделало ее жестокой, а заточение в Карскорте воспитало в ней сострадание к несчастным, несвойственное той Белле, которой она была четыре года назад.

Несмотря на свою хрупкость, сестры энергично взялись за работу, вероятно, думая, что, если будут неповоротливыми, их выбросят вон. Через несколько дней Эд уже тоже делал всю работу, опираясь на костыли и хромая. Теперь они все были здоровыми, прилежными работниками, и Белла каждый день благодарила судьбу.

Она уже планировала, как сделать для всех них еще больше.

Из Энни получится хороший повар, а из Китти — умелая горничная для леди, но Белла смотрела еще дальше. Обе девочки были сообразительными, и Белла уже научила их и Эда читать, писать и немного считать. Если Белла через несколько лет поможет сестрам открыть собственное дело, они смогут стать независимыми женщинами, такими же как она сама.

Возможно, это будет кондитерская. Или галантерейный магазинчик. Что-то такое, что освободит их от необходимости выходить замуж. Время, проведенное с леди Фаулер, убедило Беллу, что для многих женщин опасности брака намного перевешивают любые его преимущества, но и судьба одинокой женщины без семьи или без дохода ужасна.

Во всяком случае, жизнь Эда легче устроить, ему требуется только обучение.

Облачившись в ночную сорочку, Белла с вожделением посмотрела на свою постель, но заставила себя сесть за письменный стол, чтобы, подчиняясь чувству долга, описать события этой ночи. К сожалению, скандал обернулся разочарованием и в любом случае не стал секретом. Весь маскарад сплетничал о лорде Грандистоне и его жене, потому что, как оказалось, секретом был сам их брак.

Она узнала — но только после его отъезда, — что празднество посетил король. Эти сведения Белла на всякий случай оставила при себе, потому что леди Фаулер считала короля образцом добродетели и своей надеждой на исправление нации.

Покусывая кончик пера, Белла задумалась о леди Фаулер. Белла чувствовала, что пришло время покинуть этот кружок, но куда ей деваться? Ее пугала мысль об одиночестве. И она не решалась бросить более слабых членов стаи на произвол переменчивого настроения леди Фаулер и радикальных взглядов сестер Драммонд.