Барбара Картленд - Любовь к шпиону

— Почему бы нашим молодым гостям не перейти в бальный зал? Оркестр уже ждет вас, а мы присоединимся к вам позже.

Каролина с готовностью вскочила. Ее примеру последовали молодые дамы, включая и нескольких замужних. В огромном бальном зале был установлен помост, украшенный цветами, на котором расположились музыканты. Как только гости переступили порог, зазвучал стремительный и чарующий вальс.

Симону пригласил офицер, который сидел рядом с ней за столом. Он был хорошим танцором. А оркестр был просто великолепен. Вероятно, музыкантам велели играть главным образом сентиментальную музыку и преимущественно вальсы Штрауса.

Спустя короткое время в зал вошли барон с графиней, а следом за ними — маркиз.

Барон, глядя на танцующую молодежь с нескрываемым удовольствием и одобрением, сказал:

— Графиня, я хотя и мечтаю покружиться с вами в вальсе, но, думаю, что в паре с нашим самым замечательным гостем вы будете чувствовать себя гораздо увереннее.

Говоря это, он смотрел на маркиза, и тому ничего не оставалось делать, как вывести графиню в круг танцующих. При этом он подумал, что барон немного пережимает — он слишком очевидно чего-то ожидает от их с графиней встречи. Да и эта женщина, именуемая первой красавицей Германии, как-то слишком явно одобряет инициативы барона, словно признает, что действует под его контролем.

Когда они закружились в вальсе, графиня прижалась к маркизу несколько сильнее, чем было необходимо.

—Я с таким нетерпением ждала этого танца! Я была уверена, что вы окажетесь прекрасным партнером. Мы просто созданы друг для друга.

Она произнесла это таким тоном и посмотрела на маркиза таким взглядом, что ему трудно было бы не почувствовать, что на него слишком быстро и слишком сильно давят.

«С немцами всегда так, — подумал он, — в них нет ни капли терпения и тем паче деликатности, что бы они ни делали. Будь на месте графини француженка, она бы не вела себя столь прямолинейно».

Увы, если дело касалось женщин, маркизу, как и большинству мужчин, нравилась роль охотника, а не дичи.

Единственное, что ставило его сейчас в тупик, — это пока не разгаданная цель хозяина дома, столь бесцеремонно подталкивающего его к флирту с графиней. И еще, почему она с такой готовностью соглашается играть предписанную ей роль?

Глядя на то, как вальсируют маркиз и графиня, Симона переживала, что ее соотечественник уже попал в ловушку, расставленную бароном.

— О чем вы так серьезно задумались? — спросил ее партнер. — Такая красивая барышня должна всегда улыбаться.

— Что вы, я наслаждаюсь танцем, — отвечала Симона. — Эта музыка так прекрасна!

—Так же, как и вы, — нашелся молодой человек. — Вы так восхитительны! Мне бы хотелось поговорить с вами наедине. Уверен, в саду сейчас довольно тепло, и мы можем пойти прогуляться.

Симона вспомнила слова матери о том, что дебютантке не следует уединяться с мужчиной.

— Это потому, что он может попытаться поцеловать меня? — уточнила тогда Симона.

—Я удивлюсь, если он этого не сделает, — отвечала леди Белгрейв. — Но, что еще хуже, девушка-дебютантка может приобрести дурную репутацию.

Симона поняла, что юная незамужняя барышня должна избегать подобных ситуаций.

Но когда она думала об этом позже, то с изумлением обнаружила, что молодые замужние дамы вовсе не опасаются таких ситуаций, особенно те, что входят в круг друзей принца и навешают его в Мальборо-Хаусе. Они, конечно, мало интересовали девушку, и все же ей невольно доводилось слышать об этом на званых завтраках и чаепитиях у матери. Сплетни о принце Уэльском были у всех на устах, и все немилосердно критиковали любую женщину, которой в данный момент посчастливилось привлечь его внимание.

Мать дала Симоне строгие наставления о том, как она должна вести себя в Берлине, в гостях у своей подруги. Поэтому сейчас она уверила своего кавалера, что у нее нет желания покидать танцзал, тем более идти в сад, чем весьма разочаровала молодого человека. На следующий танец он пригласил какую-то замужнюю даму. Симона только усмехнулась, когда они исчезли в саду уже во время следующего вальса.

Девушка и представить не могла, что пока она тайком наблюдала за маркизом, он с таким же интересом следил за ней. Маркиз с удовлетворением заметил, что она вела себя очень осмотрительно, как и положено хорошо воспитанной дебютантке, чего нельзя было сказать о большинстве присутствующих здесь молодых дам, которые позволили себе за обедом слишком много шампанского. Они не только довольно рискованно танцевали, но и чересчур шумно себя вели.

Маркиз решил, что, поскольку Симона — его соотечественница, ему следует пригласить ее на танец. Но от графини не так-то просто было избавиться. Она, как приклеенная, не отходила от него ни во время танцев, ни в перерывах между ними. Маркизу с трудом удалось ускользнуть от нее только потому, что долг вежливости велел ему пригласить на танец баронессу. Та наблюдала за танцующими, сидя в кресле.

— Я с удовольствием потанцую с вами, — сказала она, поднимаясь. — Давно не танцевала, так что прошу простить меня, если окажусь не такой искусной, как ваша предыдущая партнерша.

Маркиз услышал в ее голосе твердые нотки и, ведя баронессу на середину зала, тихонько спросил:

— Расскажите мне о графине фон Тассен. Я прежде ничего не слышал о ней.

— Она, как вы могли заметить, очень хороша собой. Мой муж даже настаивает, что она — самая красивая женщина Германии, — сухо проговорила баронесса. Заметив, что маркиз заинтересован, она продолжала: — Ее мать — русская, поэтому она действительно во многом отличается от нас. Но ее отец и муж были немцами.

—А что произошло с графом? — будто невзначай поинтересовался маркиз.

— Он исчез несколько лет назад, — ответила баронесса. — И теперь, как говорит графиня, очень многие мужчины мечтают заботиться о ней.

Несомненно, в тоне баронессы угадывалось презрение — очевидно, она не одобряла поведения графини и принимала эту женщину в своем доме лишь по настоянию барона.

Немного помедлив, маркиз спросил:

—А графиню принимают во дворце?

—У императора принимают любую женщину, если у нее красивые кисти рук.

— Кисти? — удивленно переспросил маркиз.

— Руки — это его страсть, — улыбнулась баронесса. — Наверное, это объясняется тем, что у него самого одна рука изуродована.

Маркиз какое-то время потрясенно молчал.

— Это очень необычное пристрастие. Ничего подобного я прежде не встречал.

— Вы еще не раз услышите об этом, пока будете в Берлине, — отвечала баронесса. — Мой муж может рассказать куда больше, чем я.

Маркизу это сообщение показалось весьма любопытным, и он был не прочь разузнать подробности. Танец закончился, и он проводил даму к ее креслу.