Кейси Майклз - Как укротить леди

Всегда благоразумная и сдержанная, Лидия осторожно ступает по жизненной дороге, а она, Николь, беззаботно шлепает по ней, подумала Николь, довольная таким сравнением.

– Мы с маркизом, – медленно начала она, тщательно подбирая слова, – решили стать друзьями. Нам очень… нам очень хорошо и спокойно друг с другом.

– В самом деле?

«Господи, нет, конечно!» – подумала Николь, чувствуя, как внутри у нее снова все сжалось.

– Ну конечно! Он понимает, что я приехала в Лондон развлекаться, и его вполне устраивает наша договоренность. Понимаешь, я сочла честным сказать ему об этом, потому что, может, он ищет себе жену, как и другие мужчины, которые приехали сюда на сезон… Ну, чтобы он понапрасну не тратил на меня время.

– Николь! Не может быть, чтобы ты сказала ему такое! По-твоему, если маркиз – или любой другой мужчина – заглядывается на тебя, уделяет тебе какое-то внимание, то из этого обязательно следует, что он хочет на тебе жениться? Я знаю, дорогая, ты сказала ему это из самых добрых побуждений и не понимала нескромность и неприличие своего предположения, что его светлость… что он захочет…

– Что ему не терпится жениться на мне? Или, по крайней мере, разделить со мной ложе? – Николь подавила дрожь, надеясь, что она возникла от ужаса, а не от предвкушения. – Только не говори, что ты не почувствовала этого с нашей первой же встречи. Я не настолько наивна, чтобы не понимать, о чем думают мужчины, когда смотрят на меня. Вспомни мистера Хью Хобарта. Он…

– Нет, нет! Замолчи! Не смей говорить о мистере Хью Хобарте, никогда! Тебя могли убить или… еще хуже.

– Лидия, глупенькая, что может быть хуже, чем быть убитой?! Любое другое состояние только временно. И пусть оно неудобно и даже страшно, все равно его можно пережить. Или ты предпочла бы, чтобы я отказалась от жизни из-за того, что в тот день едва со мной не случилось, как ты, когда погиб капитан… О! Прости, дорогая!

Она спрыгнула с кровати и крепко обняла сестру.

– Ты боишься за меня, потому что я за все хватаюсь обеими руками. А я тревожусь за тебя, потому что ты не решаешься протянуть вперед даже одну руку, не пытаешься вернуться к жизни. Я так тебя люблю, Лидия! Это не значит, что тебе обязательно нужно научиться править лошадьми, брать высокие препятствия или отчаянно флиртовать с опасным человеком, потому что это ужасно интересно! Да, мы с тобой двойняшки, но очень разные. У тебя свой путь в жизни. Ты нежная, мягкая и любящая. Пожалуйста, Лидия, люби себя еще сильнее и выйди из тени, куда ты все время прячешься! Я хочу, чтобы ты на что-то осмелилась, милая моя сестренка. Будь живой. Этого хочу я, и того же хотел бы и капитан, я это точно знаю!

Лидия замерла в руках сестры, сердце ее билось часто и взволнованно. Потом она поцеловала Николь в щеку и отстранилась.

– Если я пообещаю быть менее осторожной, ты сама обещаешь вести себя более осторожно?

Зная свой характер, Николь задумалась.

– Ты имеешь в виду вообще или именно с маркизом? Потому что я не знаю, смогу ли я…

– О нет, я не стала бы просить тебя отказаться от того, что вы с маркизом нашли друг в друге. Я тоже не настолько наивна. Но ты обещаешь вести себя осторожно, осмотрительно? Я знаю, ты считаешь это невозможным, но имей в виду, что даже самого сильного и независимого человека можно сделать несчастным.

– Хорошо, – согласилась Николь с притворной улыбкой. – Мы же не хотим, чтобы это случилось с бедным маркизом, правда?

– Ох, дорогая, ты неисправима. – Лидия еще раз порывисто обняла сестру.

– Все это твердят! А я тем временем положительно умираю от голода! – добавила Николь, искренне надеясь, что сестра наконец-то сделала решительный шаг в мир, что порадовало бы капитана Фитцджеральда. – А пока мы спускаемся, скажи, как ты находишь виконта Ялдинга? Он тебе интересен? Кажется, ты ему очень нравишься.

– Николь! Разумеется, нет!

– Ну что ж, – сказала Николь, направляясь к лестнице. – В Мейфэре на каждом шагу встречаются подходящие джентльмены. Я буду искать.

Лидия легонько шлепнула сестру, и та весело засмеялась, продолжая спускаться… и увидела Лукаса, который ждал ее у подножия лестницы.

Он снял и держал в руке шляпу с загнутыми полями, густые белокурые волосы с золотистым отливом были слегка взъерошены, на лбу виднелась розоватая полоска от шляпы, и глаза его… Она никогда не видела таких чарующих, таких лучистых глаз, как у него. Николь замерла в восхищении. Он был таким красивым, таким непринужденно естественным и веселым, таким сильным и стройным, что в ней все запело от ощущения полноты и радости жизни.

Наверное, он подумал, что ее улыбка и смех предназначались ему?

Маркиз подал ей руку, и она слегка оперлась на нее, удивленная своим волнением.

Но даже если он подумал, что она улыбалась ему, какое это имеет значение? Ведь Лидия тоже улыбалась. И сегодня, несомненно, самый замечательный день…

Лукас с удовольствием слушал Николь, которая, размахивая жареным куриным крылышком, рассказывала в лицах историю о том, как Раф и Шарлотта обнаружили в своей спальне в Ашерст-Холл гнездо с новорожденными мышатами. Раф требовал немедленно предать их смерти, а Шарлотта умоляла его собрать малышей и вынести на улицу.

Разумеется, только после того, как Раф найдет мать, без которой мышата могли погибнуть.

Флетчер покатывался от хохота, когда Николь перешла к описанию охоты Рафа за матерью. Сперва, брат действовал с помощью кусочка сыра, потом из кладовой был извлечен сачок для ловли бабочек, и, наконец, в полном отчаянии он сдернул с подушки наволочку… И когда несчастная мышь была наконец поймана, Шарлотта потребовала, чтобы он убедился, мать это или отец, потому что отец таким крошкам совершенно не нужен.

– И Раф заявил: «Мадам, хотя у меня были совершенно иные намерения относительно этого семейства, я сделал то, что вы просили. Теперь же поднимите хвостик и посмотрите сами, если вам это нужно, а с меня хватит!»

И когда всеми овладел новый приступ истерического смеха, она отломила кусочек крылышка – уже третьего – и, с аппетитом отправив его в рот, подмигнула Лукасу.

Он только головой покачал, давая ей понять, что она положительно неисправима.

А про себя восхищался ее простотой и естественной непринужденностью ребенка, уверенного в любви окружающих, ведь сам он любит весь мир. Когда-нибудь ей суждено стать восхитительной хозяйкой дома и играть значительную роль в обществе. Разумеется, в том случае, если до этого она не скомпрометирует себя каким-нибудь взбалмошным поступком.

В Николь поразительным образом сочетались прирожденное кокетство красивой девочки и безыскусное очарование. Когда она спускалась вниз, он заметил, что щеки ее блестят, а локоны вокруг лица еще влажные – видимо, она просто умылась и причесалась, больше желая освежиться, чем навести красоту.