Виктория Холт - Леди-Солнце

К ликованию примешалась тревога: как отнесутся к предполагаемому браку король с королевой? Когда-то они одобряли его, но то было до ее замужества, которое, она хорошо помнит, сильно их расстроило. Кроме того, король в те годы заглядывался на нее, чего не могла не заметить Филиппа. И еще эта история с подвязкой… Филиппа наверняка считает ее ненадежной, даже коварной женщиной и не захочет, чтобы сын женился на такой. А король… Он тоже не пожелает, чтобы в этой роли была женщина, которой он жаждал обладать.

Да, королевская чета сочтет ее искательницей приключений, которая никак не должна стать в будущем королевой Англии. Это немыслимо, решат они… Им хочется, чтобы женой их сына и наследника стала особа, сотканная из одних достоинств, — как его мать Филиппа, например.

И, наконец, насколько решительно настроен сам принц? Еще пять минут назад он был готов отдать ее за этого Бернара, даже настойчиво уговаривал…

— Дорогой Эдуард, — сказала она, — я ошеломлена свалившимся на меня счастьем. Все эти годы я и подумать не могла, что мои сокровенные мечты когда-нибудь сбудутся. Но вот теперь я боюсь…

— Ты не должна ничего бояться, находясь рядом со мной!

— Боюсь, что будет много препятствий для нашего брака.

— Их не будет!

— Дай-то Бог. И, пожалуйста, Эдуард, обещай мне никому не говорить о том, что мы решили. До тех пор, пока не увидимся с королем, не расскажем ему и он не даст согласия.

— Обещаю только потому, что ты этого просишь. И еще раз говорю: ничего не страшись!.. — заверил ее принц.

Когда король и королева услышали, что их сын собирается жениться на Джоан, они обеспокоились.

— На вдове! — вскричал король. — На женщине, которая старше тебя!

— Всего на два года, — уточнил принц. — Ни я, ни она не так стары, чтобы у нас не могло быть детей.

— Она дочь твоего дяди, родство слишком близкое, — заметила Филиппа.

— Не слишком. У наших отцов разные матери. Они были всего-навсего сводными братьями. И я уже послал к папе римскому за разрешением. Думаю, он не посмеет отказать.

Филиппа думала о другом. Будет ли ее сын счастлив с этой женщиной? Да, она красива. Они с детства хорошо знают друг друга и всегда находили общий язык. Но ведь она безнравственна. Стоит лишь вспомнить, как скрывала от всех брак с Холландом, когда уже с ним жила, как жена. Разве не лучше для Эдуарда, если он возьмет в жены девственницу, для которой будет единственным, кого та станет обожать и почитать, не сравнивая ни с кем другим? А Джоан опытная женщина, старше, чем он, со многими недостатками, уже родившая троих детей…

Король тоже задумался. С такой невесткой не оберешься хлопот… И потом, она по-прежнему так влечет к себе, что может случиться всякое. Если, конечно, не найдется сил сдержать себя… А Филиппа… Увы, она так располнела и постарела, движется с трудом. Он же еще чувствует себя молодым, полным желаний. Желания стали все чаще обуревать его… О нет, он не хотел бы, чтобы в их семье появилась женщина, подобная Джоан! Не нужно этих постоянных искушений…

Однако оба они, и король, и королева, ясно видели, как загорелся принц мыслью о браке с Джоан и что для него это как бы еще одна кампания на манер военной: он действует сейчас быстро и решительно, и ничто не в силах остановить его. Он далеко не мальчик и, видимо, давно ждал этого момента, только почему раньше не действовал с подобной настойчивостью, родители понять не могли.

Они обсудили все, оставшись наедине, и пришли к выводу, что ничего другого не остается, как дать согласие, что и сделали.

От папы римского пришло вскоре сообщение, что благословение дано и будет выслано в Англию. Однако принц и Джоан решили больше не ждать — уж слишком долгим было их ожидание.

Они обвенчались в часовне замка Виндзор. Среди множества присутствующих не было короля. Он сказал себе… почувствовал, что не может находиться на торжестве и видеть, как сын сочетается узами брака с женщиной, которая по сию пору вызывает в отце такое непреодолимое желание. В этом было бы что-то не вполне пристойное.

Джоан догадывалась об истинной причине его отсутствия, однако надеялась, что, кроме нее и короля, никто не понимает этого и рассматривает случившееся как выражение королевского неодобрения. Ну и пусть, думала она. Мне это безразлично… Бедный старенький Эдуард! Он еще вполне привлекателен, даже величав, но в золотистых волосах много седины и вообще… годы есть годы… А благочестивая Филиппа тоже не слишком напоминает прекрасную сладкоголосую сирену… Впрочем, Бог им судья. Она добилась того, о чем мечтала…

Вскоре после бракосочетания они отправились в одну из ближних резиденций принца, в Беркхемстед, а затем и намного дальше — на континент, где король отдал во владение сына Аквитанию и Гасконь. Супружеская пара и их пышный двор часто пребывали в Аквитании, но еще чаще в Бордо, городе, который был связан в воспоминаниях принца с его блестящей победой при Пуатье.

Вся королевская семья возрадовалась, когда Джоан родила ребенка. Это был сын, и его нарекли Эдуардом, поскольку ему предстояло продолжить прямую линию престолонаследия.

Однако не зря говорят, что человек предполагает, а Бог располагает…

Еще до рождения внука и связанной с этим радостью на королевскую семью обрушилось два страшных несчастья, после которых Филиппа так и не смогла прийти в себя.

Она начала остро ощущать надвигающееся одиночество: сыновья оставили родной дом и зажили своей жизнью, Маргарет стала графиней Пемброк, Мария должна вот-вот выйти замуж за герцога Бретанского, с которым давно помолвлена; вне брака оставалась только Изабелла, но с ней Филиппа никогда не была особенно близка, однако она не сомневалась, что и старшая дочь нарушит вскоре непонятную клятву безбрачия и выйдет замуж. Значит, нужно приготовиться к разлуке с дочерьми.

Но она и предположить не могла, что это произойдет так скоро и так трагично.

Однажды утром, когда Маргарет, что бывало нередко, гостила у матери, к Филиппе прибежали взволнованные служанки и сообщили, что не могут разбудить графиню. Королева, которая уже несколько дней замечала у Маргарет какую-то странную вялость, но не придавала этому особого значения, теперь обеспокоенная, проследовала в спальню дочери. Та уже открыла глаза, но выглядела бесконечно утомленной.

— Что с тобой, дорогая? — спросила мать. — Ты заболела?

— Просто устала. Очень устала.

— Ну, давай оденемся, милая.

Филиппа попыталась приподнять дочь, однако та снова упала без сил на подушки.

— Прошу вас, дорогая матушка, — еле слышным голосом сказала она, — оставьте меня в постели. Я не в состоянии встать. Я так устала.