Сьюзен Виггз - Ворон и роза

Ему стало стыдно за свою животную страсть. Он набросил на нее покрывало.

— Зачем ты это сделала, Лорелея? Зачем ты спровоцировала меня?

— Я дочь шлюхи короля Людовика, — как бы между прочим заметила она. — Просто я хотела сыграть эту роль, — она пошевелилась, ее обнаженное плечо блеснуло в свете свечи. Он заметил красные отпечатки на нежной коже, где он впивался пальцами в ее тело. — А ты сыграл свою.

У него тоскливо заныло сердце.

— Нет, о нет! Ты не можешь так думать, Лорелея, ты осталась тем же человеком, каким была до того как узнала правду. Ничего не изменилось.

— Изменилось все. Я — творение преступной, тайной страсти; дочь своих родителей, — она горько рассмеялась. — Что за ирония судьбы? Дочь короля выходит замуж за простолюдина.

Ее откровенные издевательства неприятно поразили Дэниела.

— Не надо так говорить, Лорелея. Умоляю, не надо.

— Мы должны развестись, Дэниел.

Он вскинул голову. Это был его план с самого начала, но как-то получилось, что, даже сам того не сознавая, он отказался от него.

— Лорелея, я говорил тебе, не будет…

— Аннулирование, наверное, подойдет лучше, так как церковь воспрещает…

— Черт возьми, я хочу знать…

— Да? — спросила она, усаживаясь. — Но ведь так и было, Дэниел. Ты все время знал об этом.

— Прости меня. Я должен был сказать тебе о родителях. Видит бог, я хотел это сделать.

— Теперь уже слишком поздно каяться, Дэниел. Он посмотрел на часы. Ему хотелось провести остаток ночи с ней, признаться во всей лжи, что когда-то наговорил ей, но через час ему нужно быть у архивной тюрьмы, чтобы освободить из заточения Мьюрона.

— Пожалуйста, не совершай никаких необдуманных поступков, — сказал Дэниел, потянувшись к ней.

— Типа изнасилования? — бросила Лорелея вздрогнув от его прикосновения.

Она отбросила покрывало и встала с кровати. Разорванное платье болталось у нее на спине, но он не испытывал никакого желания, только глубокое, неприятное сожаление.

— Я пойду спать. Одна, — она остановилась, чтобы достать ключи из кармана его сюртука. Рядом на полу валялся скомканный клочок бумаги, ветром его занесло под кровать. Лорелея повернулась и посмотрела на Дэниела:

— А после этого я собираюсь положить конец нашему браку и зажить своей собственной жизнью.

Лорелея захлопнула дверь своей спальни и повернула в замке ключ. Долго смотрела на дверь. Она ненавидела его за ту власть, которую он еще имел над ее чувствами. Ненавидела за то, что старые раны еще отражались в его глазах потрогали ее сердце. За то, что он скорее умрет, чем признается, что она нужна ему.

Лорелея не могла оставаться с ним. Если она это сделает, то скоро обнаружит себя валяющейся у него в ногах, превратившейся в полное ничтожество. Она будет ничем не лучше своего отца, болтающегося как лист на ветру, неспособного прибиться ни к одному берегу.

Она сняла с себя прекрасное платье. Конечно, она привлекла сегодня к себе внимание Дэниела. Лорелея вспомнила то мгновение, когда он только увидел ее в этом платье. Вихрь чувств: удивление, восхищение и ярость, отразившиеся на лице Дэниела, будет жить в ее памяти все последующие годы. Только на мгновение она почувствовала себя по-настоящему прекрасной, ощутила власть над мужчиной, которую не могла дать ни королевская кровь, ни происхождение, ни титул.

На разорванном шелке все еще сохранялся запах их любви. Любви? Это была похоть и одержимость. Сорвав с себя остатки платья, она направилась к кровати. Она никогда больше не наденет такое платье. Лорелея отбросила покрывало и обнаружила сложенный клочок бумаги. Нахмурившись, она развернула его и подошла к окну, повернув записку к свету фонарей в саду.

«Приходи немедленно, — прочитала она. — Отец Джулиан хочет тебя видеть».

Записка была подписана отцом Ансельмом. Со страхом в душе Лорелея бросилась к шкафу. Ее брюки, рубашка и куртка, свежевыстиранные и выглаженные, лежали на дне ящика.

«Неужели я всегда буду действовать по прихоти других, бросаться на первый же зов?» — размышляла Лорелея. Такова была ее профессия. Тот факт, что она врач, исключал всякую личную неприязнь. Настоятель был болен, может быть, ему стало хуже.

Она натянула на себя привычную одежду и посмотрела на открытую дверь. Без сомнения, Дэниел попытается остановить ее, или, по крайней мере, захочет сопровождать. Она не могла больше встречаться с ним этой ночью. А Сильвейн, вне всякого сомнения, сторожит у входа в их апартаменты.

«Прекрасно», — подумала она, бросив взгляд на окно. Настало время принимать собственное решение и действовать по своему усмотрению. Видит Бог, она должна это сделать.

Из своего рюкзака Лорелея достала веревку, которая сохранилась со времен их побега из приюта. Она обвязала один конец вокруг кованой железной решетки окна и вылезла на карниз. Двор лежал внизу на расстоянии трех этажей, но ее это не испугало. Восхождение на горы в сотни раз выше ей привычно. Лорелея тихо и быстро спустилась на темный двор. Из галереи Дианы доносились взрывы смеха и веселое пение.

Ее сапоги промокли от росы, когда она пробиралась через сад, стараясь держаться в тени. Лунный свет посеребрил воду в выложенных мозаикой прудах, в ночной тиши раздавалось спокойное журчание воды.

На территории древнего монастыря Лорелея отыскала дверь в келью отца Джулиана и тихо постучала.

Открыл отец Ансельм, его изрезанное морщинами лицо освещалось пламенем свечи, которую он держал в руке.

— Лорелея! Входи, дитя мое.

Она старалась подавить живущую в ее груди любовь к человеку, который был для нее отцом, учителем и другом. Постоянно напоминала себе, что он был посвящен в страшный обман, делавший из нее пешку в чужой игре.

— В каком состоянии?

Ее голос звучал сурово, неприязненно. Отец Ансельм нацепил свои очки и внимательно посмотрел на нее.

— У него стало совсем плохо с животом.

Он поставил свечу на тумбочке у койки, и Лорелея взглянула на настоятеля. Удивление и сочувствие перемешались в груди Лорелеи. Он лежал, устремив взор в потолок; глаза остекленели от боли, черты лица заострились и осунулись, на лбу блестели капельки пота. Его тонкие бескровные руки лежали на груди, из которой со свистом вырывался воздух.

— Что с ним такое? — спросила Лорелея.

— Я подумал было, что это отравление некачественной пищей, но никто больше не заболел.

Она вдруг вспомнила, как Дэниел вырвал из ее рук чашку с шоколадом. «Не пей это…»

— Что он ел?

— Немного бульона и разбавленного вина.

— Кто это готовил?

— На кухне монастыря.

Лорелея коснулась запястья отца Джулиана и вздрогнула, почувствовав его нитевидный пульс.

— Какие у него симптомы?