София Нэш - Скандальная репутация

Люк пытался угадать, какое тело скрывается под слоями уродливого черного муслина. А то, что это самое тело находится так близко, можно сказать, тут же, за дверью, сводило с ума. Ох, не надо было об этом думать. Теперь уснуть вообще вряд ли удастся.

Что готовит грядущий день? Придется снова угощать и развлекать десятки модных бездельников, притворяясь человеком вежливым и обходительным, — иначе говоря, тем, кем он не был. Герцог отдал бы все за возможность закрыться в своем кабинете, работать и пить — пока удастся полностью отключиться.

Как же Люку хотелось забыть о денежных проблемах, о морских сражениях, но больше всего — о мрачных временах своего прошлого. И еще он старался стереть из памяти красивое и грустное лицо матери — таким он его видел в последний раз.

Да, ему необходимо срочно отвлечься, иначе он никак не сумеет завтра развлекать целое стадо безголовых придурков. Еще не рассвело, и Люк, зевая, позвонил служанке, чтобы та принесла поднос с легкими закусками для миссис Берд. Если ему не спится, ей тоже нечего спать. Так будет только справедливо.

Герцог оделся, по привычке двигаясь быстро и точно, — к этому его приучило море и ограниченное пространство корабельной каюты. Он не прибегнул к услугам камердинера, уверенного, что в повседневном костюме должны преобладать яркие цвета и кружева.

Вскоре в дверь поскреблись. Люк сделал прислуге знак поставить все на стол и поднял одну из двух серебряных крышек.

— Шоколад? А почему не чай?

Здоровенная словоохотливая девица с широким обветренным лицом ответила на певучем корнуоллском диалекте:

— Ваша светлость, леди говорила, что очень его любит. «Я бы могла пить его всегда, миссис Симмс», — сказала она мне. Представляете? Она запомнила мое имя! Она никогда не ест тосты, яйца или что-нибудь еще — только шоколад. Много шоколада. Пусть пьет, на здоровье. Она такая худенькая.

Люк принюхался — аромат действительно был приятный. Удовлетворенно кивнув, он отпустил миссис Симмс и натянул поношенные, зато очень мягкие и удобные башмаки. Взглянув на дверь, разделявшую их с Розамундой комнаты, он решил не пользоваться ею, побоявшись, что миссис Берд, узнав, что попасть в ее покои легко, попросту сбежит из замка.

Держа в одной руке поднос, он вышел в коридор, подошел к двери Розамунды и постучал.

В ответ ни звука.

Он постучал еще раз. Ничего.

Оглянувшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, его светлость двинул по двери ногой.

Тишина.

Выругавшись, Люк осторожно заглянул внутрь, но не увидел ничего, кроме темноты. Тогда он поставил еду на пол и медленно направился к окну апартаментов, которые когда-то принадлежали его матери.

Люк отдернул штору, и внутрь проникли первые лучи тусклого утреннего света. Герцог обернулся к массивной кровати, обитой изысканной розовой и белой тканью, выписанной из Франции, и остолбенел.

Длинная стройная нога лежала на сбившемся в кучу одеяле. Белая ночная рубашка миссис Берд проиграла сражение с пристойностью и задралась выше колен. Еще дюймом или двумя выше…

Словно загипнотизированный, герцог сделал шаг вперед. По подушке рассыпались черные локоны. Он не мог отвести глаз от милого лица и изящной шеи Розамунды. Она дышала ровно, ее груди ритмично поднимались и опускались под тонким муслином.

У Люка пересохло во рту.

Она казалась такой юной и невинной! Это был ее цвет — не черный, красный или зеленый, а чисто белый. Так был виден легкий прозрачный румянец, который ни за что нельзя было рассмотреть, когда она была одета в черное.

Его светлость с трудом заставил себя нарушить тишину.

— Миссис Берд! Люк откашлялся. — Миссис Берд!

Он коснулся ее щеки.

— Миссис Берд! Розамунда! Никакой реакции.

Тогда он схватил ее за плечи и довольно сильно встряхнул.

— Розамунда Берд, проснитесь!

— Я не сплю, — сонно пробормотала та, не открывая глаз, повернулась на другой бок и устроилась поудобнее.

Герцог покачал головой. Крепко же она спит, однако! Пришлось сменить тактику. Теперь он решил положиться на соблазнительный запах горячего шоколада. Он обмакнул палец в одну из чашек и провел им по ее приоткрытым во сне губам.

— М-м-м, — замурлыкала Розамунда и облизнула губы розовым язычком.

Люку потребовалась вся его немалая сила воли, чтобы не овладеть этим прекрасным существом.

— Напомните мне, чтобы я никогда не доверял вам вахту, — сухо и довольно громко проговорил он.

Розамунда замерла, открыла один глаз, и через мгновение уже испуганно пряталась под одеялом.

— Боже правый, что вы делаете в моей комнате?! — воскликнула она.

— Зачем же так кричать, миссис Берд? — улыбнулся герцог.

— Если нигде ничего не горит, у вас, должно быть, есть очень серьезная причина, чтобы войти без стука!

Она выглядела шестнадцатилетней девочкой — с рассыпанными по плечам волосами и с краской смущения на щеках.

Герцог тихо засмеялся и подал ей чашку шоколада.

— Без стука? Да я расшиб костяшки пальцев, пока колотил в вашу дверь. Знаете ли вы, что спите как пьяный матрос на берегу?

Ее глаза, и без того огромные, теперь заняли пол лица. Сине-зеленые, словно подернутые дымкой при свете дня, сейчас они казались черными.

— Этого не может быть. Я сплю очень чутко и всегда просыпаюсь при малейшем шорохе.

Люк улыбнулся.

— Возможно, так оно и было в этом… как его… Бастарде-Коттедже. Нет, кажется, это называется Бартон-Коттедж. Но не здесь. Вероятно, на вас повлияла смена обстановки или… шоколад.

Сообразив, что герцог не собирается посягать на ее честь, Розамунда слегка расслабилась.

— Почему вы здесь? Это неприлично! Люк перебил ее:

— Вы забыли о нашей договоренности. Розамунда явно не поняла, о чем речь.

— Я имею в виду поездку верхом в Пенуит, — подсказал он.

— Но ведь еще очень рано! Выезжать надо не скоро.

— Ну, не совсем так. Ата и гости действительно поедут позже. А мы с вами отправимся сейчас.

— Но почему? Кроме того, я вовсе не обещала ехать с вами.

Герцог прищурился.

— Ну хорошо, обещала. Но у меня нет амазонки, и нет соответствующей обуви, и еще нет…

— Моя дорогая, судя по виду ваших туфелек, они только выиграют, если немного отдохнут от ходьбы. Долгая прогулка в седле им не помешает, я уверен.

Розамунда что-то пробормотала.

— Что вы сказали?

— Ничего, абсолютно ничего.

— А мне показалось, я слышал что-то похожее на брань. Еще одна привычка пьяных матросов.

— Вы невозможны!

— Не стану утверждать, что не одобряю ругательств и никогда их не употребляю. В определенных жизненных ситуациях это здорово помогает. — Люк мягко улыбнулся.

— Если вы окажете любезность и оставите меня одну, я встречу вас у конюшен через пять минут.