Виктория Холт - Тайный брак

Весть об убийстве Луи Орлеанского мигом разнеслась по городу, не миновала и нас — детей, запертых в холодном особняке, рядом с сумасшедшим отцом.

О нашем дяде мы и до этого слышали достаточно. Говорили о его греховной связи с нашей матерью, о том, что он присвоил себе все права своего брата-короля… о том о сем… Даже если бы мы и не хотели слышать, то все равно пересуды о нем дошли бы и до наших ушей.

Одетта поведала нам о случившемся весьма коротко, но правдиво. Она считала, что лучше нам знать правду, чем забивать головы слухами.

— Кто убил его? — спросила я.

— Это еще предстоит узнать, — честно ответила Одетта.

— А зачем они его убили? — спросила Мишель.

Одетта помедлила с ответом.

— У человека в его положении, — сказала она потом, — всегда много врагов. Со временем станет известно — кто и за что.

— Почему он находился на улице так поздно? — поинтересовался Шарль.

— Говорят, ужинал с королевой, — ответила Одетта.

— Он всегда проводил вечера с нашей матерью, — сказала Мишель.

— Неужели никто ничего не видел? — спросила Мари. — Ведь кто-то же слышал шум?

— Жена сапожника крикнула, что кого-то убивают, но ей, как она рассказывала, посоветовали захлопнуть окно и рот. Они стреляли по тем окнам, где зажигали свет. Они были в масках и грозили убить каждого, кто выйдет из своего дома.

— И все их послушались? — воскликнула Мишель.

— В первый момент. Но когда убийцы скрылись, люди осмелились выйти на улицу и нашли на мостовой два трупа — герцога Орлеанского и одного из оруженосцев. Второй, раненный, уполз в чей-то дом. Тело герцога отнесли в церковь Блан-Манто… Так что осталось узнать, кто подослал убийц…

Убийца объявился сам. Мы просто не могли поверить, что такое возможно. Но он открыто признался.

Кто он? Герцог Бургундский, двоюродный брат нашего отца, а значит, родственник и убитого герцога — человек уважаемый и известный под именем Жан Бесстрашный.

Свое преступление он объяснил так:

«Я открыто заявляю о своем участии. И в смерти герцога Орлеанского виноват только я. Мной задумано и осуществлено то, что сделано. Это необходимо для блага Франции и ее народа…» Страну охватило волнение, как и предрекала умница Одетта:

— Это не просто убийство. Оно пройдется и по всем нам, вот увидите…

К сожалению, так и случилось.

Герцог Бургундский после признания вернулся к себе в «Отель де Артуа» и оттуда, взяв с собой шестерых преданных людей, проследовал на границу с Фландрией. И никто не сумел, или не захотел, даже попытаться задержать его и арестовать — такое оцепенение и разброд охватили всех вокруг.

Потрясение, которое все испытали, сотворило маленькое чудо и на какое-то время вывело отца из его болезненного состояния. Король вновь стал править государством. Ему удалось несколько утишить разгоревшиеся страсти.

Карл VI глубоко и искренне переживал смерть брата, и многих это поражало: ведь все знали, что герцог Орлеанский не только отнял у короля жену, но и покушался на его власть, да и вообще не проявлял никакой заботы и участия в отношении своего больного кровного родственника.

Все жили ожиданием новых вестей. Скоро ли задержат герцога Бургундского и когда он предстанет перед судом? Почему король так медлит? Ведь тот настоящий убийца. Хотя и не поразил герцога Орлеанского собственным мечом, но ему принадлежит замысел убийства — он добровольно признался в этом.

В Париж примчалась вдова моего дяди, требуя справедливого суда и возмездия. Как и мой отец, она казалась безутешной. Не странно ли? Ведь супруг много лет пренебрегал ею и отнюдь не хранил верность. Но эта женщина, во всем покорная своему мужу, обожала его. Звали ее Валентина Висконти. Дочь герцога Миланского, она обладала благородным сердцем; таким сдержанным, безропотным натурам свойственны сильные чувства. Сейчас она жаждала одного — наказать убийцу.

Стоял декабрь, держались страшные холода. Я хорошо помню те дни, потому что главной моей заботой оставалась одна — как бы согреться. Но стужа в «Отеле де Сен-Поль» не охлаждала нашего интереса к происходившему.

Я узнала, что герцогиня Орлеанская на коленях умоляла моего отца не оставить безнаказанным виновника убийства, и тот уверил ее, что рассматривает покушение на брата как действие, направленное против самого короля.

Однако вскоре после этого отец снова впал в безумие, и все осталось как прежде. Хотя не совсем: в придворных кругах робко попытались собрать войско для похода против герцога Бургундского. Однако все окончилось только благими намерениями. Многие с неприязнью вспоминали герцога Орлеанского — его оскорбительное высокомерие, расточительность, недостойное поведение по отношению к королю. И потому мало кто выражал желание жертвовать из-за него своим покоем, а может быть, и жизнью.

Ореол, которым зачастую окружают умерших или убитых, миновал герцога. О нем если и вспоминали, то без всякого сочувствия и сожаления.

Наступило Рождество. Об убийстве еще не совсем забыли, но по-прежнему ровно ничего не предпринималось для того, чтобы состоялся суд над виновниками.

А потом… я хорошо помню тот студеный февральский день — небо в клубящихся свинцовых тучах, пронизывающий ветер гуляет по нашим и без того стылым комнатам… На улицах — страшное волнение. В чем дело?.. Вскоре становится известно, что в Париж вступил герцог Бургундский с тысячью вооруженных воинов.

А что же горожане? Они высыпали на улицы, несмотря на холод, и сперва помалкивали, приглядывались, но вскоре разразились приветственными возгласами. Я слышала, как они с воодушевлением кричали:

— Да здравствует герцог Бургундский!

Толпа сопровождала его до «Отеля де Артуа», его резиденции, подготовленной на всякий случай к обороне. Но через короткое время стало ясно, что попытки арестовать его предприняты не будут: во-первых, симпатии народа явно на его стороне, во-вторых, у него слишком большой отряд и кто же захочет сражения на парижских улицах?..

В нашем особняке воцарился страх, когда стало известно, что герцог Бургундский требует свидания с королем.

Как мог несчастный наш отец принять это требование, если в те часы находился в полной уверенности, что сделан из стекла, и стоит к нему прикоснуться, как он разлетится на мелкие осколки. Чего он в последнее время чаще всего и желал.

Мой брат Луи, ему уже исполнилось двенадцать лет, казался испуганным больше других. Ведь он же дофин, волновался брат, наследник престола, и, значит, должен заменить отца, если тот не в состоянии вести дела государственные. Но он не знает… не понимает, что нужно говорить и делать…

Одетта пыталась утешить его, как могла.

— Вы не останетесь наедине, мой миленький, с этим герцогом. С вами рядом будут знатные господа, советники. Они подскажут, что надо сказать. Так что ничего не бойтесь….