Элизабет Чедвик - Любовь не кончается: Джулитта

— Ну, конечно же, пчелы, — пробормотал он. Его глаза радостно заблестели. Спустя мгновение собравшиеся у жаровни воины немало удивились, увидев, как молодой господин опрометью бросился в сторону сада, примыкавшего к крепостной стене. Сюда, в это райское местечко, в хорошую погоду с утра до вечера залитое солнцем, в послеобеденные часы имели обыкновение приходить Арлетт и Жизель. Они подолгу гуляли здесь по дорожкам, занимаясь шитьем и слушая религиозные притчи в исполнении отца Гойля. Могучие стены окружали сад с трех сторон, четвертую заменяла огромная калитка, не позволявшая забредать внутрь животным.

Лунный свет посеребрил деревья и кусты, траву и цветы. В голову ударяли пропитавшие воздух горьковато-сладкие запахи. Ночные бабочки плавно перелетали с цветка на цветок, издалека слышались воинственные крики летучих мышей, охотившихся за добычей.

Бенедикт осторожно продвигался в глубину сада, пока не добрался до места, где боковая стена заканчивалась, образуя тупик. Увидев Джулитту, юноша замер, переводя дыхание.

Она стояла у одного из ульев и, положив руку на крышку, тихо разговаривала с пчелами. Настолько тихо, что на расстоянии невозможно было разобрать ни слова. Распущенные волосы Джулитты тяжелыми волнами струились по спине. Она прижимала к бедру аккуратно сложенный платок.

— Снова разговариваешь с пчелами? — негромко спросил Бенедикт… — Я знал, что найду тебя здесь.

Испуганно вскрикнув, Джулитта повернулась на голос и прижала руку с платком к груди.

— Извини, я не хотел тебя испугать, — поспешно добавил молодой человек. — Если бы я дал знать о своем приближении раньше, ты бы убежала.

Джулитта опустила руку.

— Да, убежала бы, — согласилась она, не предпринимая, однако, попыток уйти. Ее глаза взволнованно сверкали в темноте, грудь бурно вздымалась и опускалась.

— Мы не говорили с тобой.:. Господи, мы не виделись с тобой с той майской ночи.

— У нас имелись на то свои причины.

— Согласен, причины имелись. И достаточно веские, — мрачно подтвердил Бенедикт. — И они атаковали меня со всех сторон, в конечном счете едва не доведя до безумия. Ты оставила след в моей душе. Когда я думаю о тебе, то теряю голову.

Джулитта вздрогнула.

— Ты всегда умел говорить красиво.

— Это не просто слова. В ту ночь нас свела не похоть… И ты знаешь это не хуже меня.

Она робко шагнула ему навстречу, но, быстро опомнившись, остановилась, прежде чем он успел прикоснуться к ней, и хрипло спросила:

— Зачем ты искал меня?

Он распростер руки.

— Чтобы увидеть… и поговорить, как мы говорили раньше.

— Поговорить? — Джулитта вцепилась в это слово как в спасательный якорь посреди штормового моря. Затем она села на скамью и укрыла колени платком — символом уважаемого положения замужней женщины. — Хорошо, тогда садись и говори.

Бенедикт не сразу решился выполнить ее просьбу, но потом все же опустился рядом.

— С чего же нам начать разговор? — спросил он, словно обращаясь к самому себе. — Ты счастлива с Моджером?

Джулитта смотрела на залитый лунным светом сад, обдумывая ответ. Плечо Бенедикта почти касалось ее плеча. Она ощущала близость его тела, слышала его дыхание и чувствовала тончайший и соблазнительный запах опасности.

— Я была счастливее раньше, до замужества, — начала она издалека. — Хотя мою тогдашнюю жизнь слишком часто омрачали горе и скорбь. Сейчас у меня есть крыша над головой, и я полновластная хозяйка дома. Моджер сдержал слово. — Нервно теребя, край платья, она бросила на Бенедикта беглый взгляд из-под опущенных ресниц. — Надеюсь, ваш брак с Жизелью тоже не оказался несчастным. Ты получил не совсем то, что хотел, но ведь этого достаточно, чтобы не умереть от голода, верно?

Бенедикт усмехнулся.

— Да, верно. Я не умираю от голода, — повторил он, помрачнев. — Господи, Джулитта, в тебе столько же всего от Рольфа, сколько в Жизели от Арлетт. Я бессилен что-либо изменить.

Джулитта отвернулась и сжала в кулаке платок.

— Ты знаешь, зачем мы ездили в Руан?

— Да, Арлетт сказала мне.

— Если бы самые жаркие молитвы могли помочь, мы с Жизелью уже имели бы с полдюжины отпрысков. Говорят, что святая Петронелла щедра на чудеса, но разве можно посеять семя, если дверь в сад всегда заперта на засов?

— Ты хочешь сказать, что Жизель не способна иметь детей?

— Нет. Просто она не хочет заводить их, — сухо ответил он. — Ей так удобнее жить. Всему, что Жизель знает и умеет, ее научила мать, и поэтому она до сих пор беспрекословно следует ее советам. Раз мама так сказала, значит, это правда… Впрочем, зачем я тебе объясняю? Ты жила с ней в одной комнате и знаешь все без меня.

— Они обе никогда не принимали меня в свою компанию и говорили только друг с другом. — Джулитта усмехнулась. — Мои «банные», как они выражались, взгляды и привычки шли вразрез с их моральными принципами. Признаюсь, что частенько выкидывала что-нибудь из ряда вон выходящее только для того, чтобы повергнуть их в ужас. После очередной такой проделки меня ненадолго оставляли в покое. Арлетт не раз пыталась набросить на меня уздечку, но я всегда успевала спастись бегством и укрыться под твоей или отцовской защитой.

— Да, помню, — тихо проронил Бенедикт, теребя пальцами ее рыжий локон. — А затем бедному Рольфу приходилось восстанавливать мир. — Он широко улыбнулся.

— Зато «бедному Рольфу» не приходилось жить рядом с ними, — возмутилась Джулитта. — Он предпочитал не задерживаться на женской половине. Ты следуешь его примеру?

— Верно, — охотно признался Бенедикт. — И в Бризе, и в Улвертоне. Между прочим, многие мужчины не любят часами торчать в комнатах жен.

— Значит, Моджер является исключением.

— Я на его месте поступал бы так же. Чувствуя, что разговор принимает опасный поворот, Джулитта решила, что пора ретироваться.

— Но ты не на его месте, — отрезала она и попыталась подняться, но пальцы Бенедикта, державшие прядь ее волос, сжались. — Отпусти меня.

— Не могу, — прошептал он. — Да простит меня Бог, но не могу. — В следующее мгновение его губы прильнули к ее губам.

По телу Джулитты пробежала волна дрожи. Застигнутая врасплох, она не смела пошевелиться и казалась сама себе бабочкой, порхающей у пламени свечи. А пламя разгоралось все ярче, сначала опалив лишь ее крылья, а затем поглотив все тело. Ее губы отвечали на страстные поцелуи, руки обвили шею мужчины, пальцы погрузились в его волосы. Когда рука Бенедикта несмело дотронулась до ее груди, Джулитта тихо застонала и прильнула к нему. Она сознавала, что совершает ошибку, но знала, что уже не сможет ничего изменить.

— Да простит меня Бог!

Ее горячий язык отвечал на движения его языка, а затем перехватил инициативу. Дрожащими руками Бенедикт нащупал брошь, застегивающую лиф ее платья. Рука Джулитты сползла к его поясу и продолжала медленно спускаться все ниже и ниже. Бенедикт со стоном прижал ее к себе еще крепче… Дрожа и извиваясь всем телом, Джулитта высвободила из брюк его упругую плоть. Она сгорала от желания, и каждое движение лишь усиливало его.