Элизабет Чедвик - Любовь не кончается: Джулитта

— Но и здесь ей оставаться нельзя. — Агата отвязала от пояса кожаный кошелек. — Вот, возьми. Это поможет вам перебиться первое время.

Джулитта растерянно взирала на тихо позвякивающий в толстых пальцах Агаты мешочек с серебром.

— Не трать время зря, девочка. Бери и уходи, пока над тобой не начали сгущаться тучи, — властно приказала хозяйка… — Или ты хочешь, чтобы тебя раздели догола и в открытой повозке провезли по улицам Саутуорка, а потом вздернули на виселице за убийство добропорядочного горожанина? Итак, что ты решила?

Потрясенная до глубины души, Джулитта испуганно тряхнула головой. Воображение уже рисовало ей картину одну страшнее другой. Она представила себя с распущенными волосами, совсем без одежды стоящей на открытой повозке… Вокруг собралась толпа зевак, которые с улюлюканьем бросали в нее камни и комья грязи. На лицах мужчин были написаны презрение и похоть. Она понимала, что ни одна живая душа и не подумает заступиться за какую-то шлюху из Саутуорка.

Единственное, на что она, Джулитта, могла сейчас рассчитывать, это врученный ей Агатой кошелек с монетами и возможность спастись бегством, а потом, перебравшись через реку, добраться до монастыря Сент-Этельбурга.

Только бы у матери хватило сил на дорогу! Только бы у ее дочери хватило мужества!

— Ты когда-нибудь бывал в банях Саутуорка, Бен?

Бенедикт с неохотой отвел взгляд от недавно купленной им на ярмарке породистой кобылы, потрепал ее по холке и поверх седла посмотрел на Моджера. Двадцативосьмилетний сын Танкреда был старше его на целых десять лет и не упускал возможности лишний раз напомнить об этом. Почитать нравоучения, например. Бенедикт относился к нападкам Моджера снисходительно, потому что понимал их причину. Приняв от отца должность управляющего Бриз-сюр-Рислом, Моджер вынужден был работать как вол. Бенедикту особенно утруждать себя не приходилось: он обладал великолепным нюхом на лошадей, и для того, чтобы оценить все достоинства и недостатки коня, ему хватало одного-единственного взгляда. Кроме того, благодаря помолвке с Жизелью в скором будущем ему предстояло стать господином Моджера.

Он покачал головой и улыбнулся.

— Нет, не бывал, но много о них слышал.

Бенедикт был очень привлекательным молодым человеком. Темноволосый и кареглазый, он унаследовал от родителей самое лучшее: от матери — тонкие черты лица, от отца — общительный и добродушный характер. Но сейчас в его глазах светилась настороженность.

— Одно дело слышать, и совсем другое — увидеть собственными глазами.

— А ты там был?

Моджер выразительно поджал губы.

— Был. И не раз. Думаю, и сегодня можно сходить туда. Я как раз свободен от дел. Мужчине просто необходимо время от времени слегка расслабиться. — Сделав особое ударение на слове «мужчине», Моджер пригладил широкой, почти квадратной ладонью взъерошенные светлые волосы. — Раньше ты был слишком молод, и я не говорил с тобой на подобные темы, но теперь тебе пора хотя бы на пару шагов отойти от маминой юбки. Вот я и подумал, что мы могли бы поразвлечься вместе.

Бенедикт нерешительно передернул плечами. Он выглядел так, словно Моджер предложил ему отправиться на какое-то очень рискованное дело. Однако его глаза уже загорелись, а по телу пробежала легкая, почти незаметная дрожь.

— А почему бы и нет? — с вызовом поинтересовался Бенедикт. На самом деле он мог бы назвать тысячу причин, чтобы отказаться, но предпочел бы отрезать себе язык, нежели упасть в глазах старшего приятеля. Кроме того, слова насчет «маминой юбки» задели его за живое. Рольф, например, считал его, Бенедикта де Реми, независимым и самостоятельным мужчиной. Бенедикт жил с родителями в лондонском доме, но в скором времени они собирались вернуться в Руан, а ему предстояло отвезти в Улвертон купленную им серую кобылу и деньги, вырученные на ярмарке за четырех вьючных лошадей и двух жеребцов.

Бенедикт еще раз окинул кобылу внимательным взглядом.

Самоуверенный и бравый тон юноши не произвел на Моджера должного впечатления.

— Ты, наверное, и с женщиной-то ни разу ничего не имел? — спросил он язвительно.

Пробежав рукой по передней ноге кобылы, Бенедикт с удовольствием нащупал ее крепкие упругие мускулы. Ему не хотелось отвечать на нескромный вопрос Моджера, но он понимал, что в противном случае тот истолкует его молчание превратно.

— Имел, — тихо проронил он, не поднимая глаз. — Однако предпочитаю не кричать об этом на всех углах. Ты же знаешь, какой крутой нрав у господина Рольфа, ему бы это не понравилось.

— О, он не всегда был таким. В свое время господин Рольф снискал себе заслуженную славу известного блудного кота. Исколесив всю Нормандию и половину Англии, он не терял времени зря.

Бенедикт быстро взглянул на Моджера.

— Однажды он отозвал меня в сторонку и прочел целую проповедь о том, насколько опасно грешить поблизости от дома. Все в Улвертоне знают о трагедии, которая произошла с женщиной с севера и с госпожой Эйлит. — На прощание он похлопал лошадь по мускулистому крупу и вытер руки пучком соломы. — Интересно, что случилось с ней и с ее маленькой дочерью? Как ты думаешь, они еще живы?

— Кто знает! — фыркнул Моджер. — Первое время господин Рольф с ног сбился, разыскивая их. Но он не нашел и следа. — Моджер слегка поморщился, давая понять, что предмет разговора утомил его. — Впрочем, сейчас это уже неважно.

Задетый равнодушием собеседника, Бенедикт нахмурился. Сам он плохо помнил Эйлит; но знал, что, когда она пропала, мать переживала и беспокоилась не меньше, чем Рольф. Видимо, Эйлит не умела прощать предательство.

Зато о ее дочери Джулитте у Бенедикта сохранились самые яркие воспоминания. Разве он мог забыть ее импульсивную, своенравную натуру, ее вспышки негодования и гнева, ее влюбленные глаза, в которых он, казалось, тонул? Память невольно воскресила тот день, когда он спас Джулитту от злого гусака, а потом она заснула в седле, прижавшись к его спине. При этом воспоминании лицо Бенедикта прояснилось. Сколько же ей сейчас лет? Интересно, сохранила ли она свой необузданный нрав и буйные кудри? А может, ее уже нет в живых? Неудивительно, что господин Рольф так мучился, потеряв Эйлит и дочь.

Горячая вода обжигала тело. Бенедикт сидел в ванне, за его спиной расположилась женщина. Ее опытные руки медленно массировали его покрытые мыльной пеной плечи.

— Моджер сказал, что раньше ты не бывал в Саутуорке. Это правда? — поинтересовалась Гадрена, так звали женщину. Она говорила низким, слащавым голосом с сильным фламандским акцентом. Крепкая фигура и блестящие темные волосы делали ее весьма привлекательной.