Кристин Монсон - Блистательный обольститель

— Это не очень удобное место, — пожаловалась Джейн. — Почему мне нельзя пойти на женскую и детскую половину?

— Потому что доктор первыми лечит тех, кто получил огнестрельные ранения, а большинство из них — мужчины с линии огня, и здесь ты получишь немедленную помощь. У тебя сильно болит?

— Не очень. Мне кажется, что пока что я просто оглушена, а рана начнет болеть позже, — в глазах Джейн появился испуг. — Я видела операции. Нет ли у тебя чего-нибудь, чтобы заглушить боль?

— Не беспокойся, — мягко успокоила ее Анне-Лиз. — Рана чистая, так что доктор Невил не будет ее исследовать. Процедура будет не очень трудной.

Джейн заметила Мариан, входящую в дверь, и быстро зашептала:

— Она идет сюда. Надеюсь, она не будет выражать соболезнования. Я чувствую себя полной дурой.

— Перестань, это могло случиться с каждой из нас!

— Как ты, Джейн? — Мариан озабоченно смотрела на нее. — Я только что узнала, что случилось. Вы выглядите ужасно.

— Спасибо. Я польщена, — сухо ответила Джейн, но потом смягчилась, заметив, что Мариан искренне взволнована. — Уверена, что со мной все будет в порядке. А сейчас у меня немного кружится голова.

Мариан заботливо поправила подушку под ее головой.

— Так будет лучше. Пойду посмотрю, нельзя ли поторопить доктора Невила.

— Ой, не надо! — Джейн боялась доктора больше, чем сипайских пуль. — Я не спешу на операцию.

— Ну ладно, — Мариан засомневалась, — если ты действительно…

— Действительно. Почему бы вам с Анне-Лиз не вернуться обратно? Только будьте осторожнее. Это все равно что попасть в гнездо шершней.

Мариан посмотрела на Анне-Лиз так, как будто хотела придумать причину, чтобы избавиться от ее компании. Наконец, сверкнув глазами, она решилась:

— Хорошо, пошли, миссис О'Рейли. Не будем бездельничать. Эти отвратительные сипаи устроили горячий денек нашим мальчикам.

Анне-Лиз погладила Джейн по голове:

— Я скоро вернусь, а если тебе что-нибудь понадобится, спроси миссис Конрой. Она сегодня главная сестра.

Джейн кивнула:

— Спасибо, но думаю, не буду ее беспокоить. Моя рана болит на удивление мало.

— А может и разболеться, — строго сказала Мариан. — Только не надо слишком долго мучиться молча.

— Джейн оказалась отважной девушкой, — заметила Анне-Лиз Мариан, когда они поднимались наверх.

— Действительно, — усмехнулась Мариан. — А мне после первой встречи показалось, что она пустышка. Первые впечатления могут быть ошибочными.

— Это верно, — Анне-Лиз взглянула на нее изучающе. — Я должна попросить у тебя прощения за то, что ошиблась в моем первом впечатлении от тебя. За эти последние месяцы я не уставала восхищаться твоей смелостью и самообладанием. Надеюсь, у тебя с лордом Шеффилдом будет много счастливых лет.

— Надеюсь, что так, — холодно ответила Мариан, — ведь теперь я ушла с твоей дороги. Но не пытайтесь склонить меня к дружбе, миссис О'Рейли. Я могу уйти из жизни Дерека, но это не значит, что я уверена в том, будто ты займешь мое место. Ты удерживаешь Дерека с помощью железной цепи, которая называется любовью. — Мариан язвительно рассмеялась. Сначала я думала, что ты отказалась от него, потому что искренне заботилась о нем, но теперь понимаю, что это была хитрость. Дерек не мог устоять — он не тот мужчина, которого бросают. Ты поняла это, наблюдая за тем, как он преследовал меня. Ты можешь заставить его хотеть тебя лишь какое-то время, но он скоро убедится, каким глупым был его выбор. А потом, я обещаю тебе, ты раскаешься, потому что никакие деньги не спасут твою жизнь — она превратится в ад! Я знаю его дольше, чем ты: он начнет тебе изменять через неделю после свадьбы, и в конце концов ты будешь жалеть, что тебя не убили здесь.

— Конечно, вы знаете Дерека дольше меня, леди Шеффилд, но вы его совсем не знаете! — смело возразила Анне-Лиз на жестокие слова Мариан. — Дерек способен на безграничную любовь и верность, как вы могли бы убедиться, если бы не бросили его ради лорда Шеффилда. Было время, когда Дерек говорил только о вас, а я для него ничего не значила. Я рада, что это время прошло. Раз уж так случилось, я буду для него доброй и достойной женой, так же как и он — подходящим мужем для меня. Я буду следовать за ним повсюду и дам ему все, что он захочет получить от меня. — Ее обычно спокойные глаза вспыхнули. — Вам не нужно ненавидеть меня, леди Шеффилд, если вы желаете Дереку добра, как этого желаю я. Любите его, как и я… но на расстоянии… Вам ясно?

— Да, я поняла, — ты хочешь, чтобы я держалась подальше от твоего мужчины! — ехидно протянула Мариан. — Это верно. Мне было бы ненавистно думать, что я не сумею поладить с такой медузой, как ты. — Ее тон стал зловещим. — Но предупреждаю, что я буду сражаться за Дерека до смерти, поэтому не думай, что ты уже выиграла. К барьеру, мадам, я требую боя!

Анне-Лиз ничего не ответила на эту злобную тираду. В глубине сердца она была уверена, что Мариан не может встать между нею и Дереком. Мариан была похожа на разрастающийся фейерверк — много красивых огней, но нет жара. Мариан уже проиграла, и ей ничего не оставалось, как признать это. Ее поражение было в глазах Дерека, его голосе, его нежной преданности. Он никогда не будет заниматься любовью с Мариан: в этом Анне-Лиз была уверена, но Мариан не поверит в это, пока сам Дерек не заставит ее это понять… и, вероятно, он уже сделал это. Все поведение Мариан говорило об этом. Чем больше Дерек повторял, что не любит ее, тем больше она старалась не замечать этого. Мариан не хочет верить, что мужчина, любивший ее всю жизнь, сможет смотреть на нее только как на друга. Анне-Лиз жалела ее, но Родни она жалела еще больше. Как он истолковывает поведение Мариан, когда она так явно выказывает свой интерес к Дереку?

Она пропустила Мариан вперед; они зашли на кухню, где наполнили свои корзины лепешками. Анне-Лиз очень волновалась, что мужчины на крыше по ее вине слишком долго ждут своей порции, они, наверное, совсем голодные. Она повернулась к Мариан:

— Я, должно быть, совсем ослабела, так как корзины с каждым разом становятся тяжелее.

Мариан холодно посмотрела на нее:

— Я бы хотела, чтобы ты превратилась в ведьму, но, к сожалению, ты очень привлекательна. Временами я чувствую, что ты послана мне за грехи, которых было много! И все-таки ты слишком красива для дочери миссионера.

Анне-Лиз рассмеялась:

— Могу я расценивать это как комплимент?

— Не думай размягчить меня своей добротой. Никогда женщина не полюбит другую, если между ними стоит мужчина.

Жара на лестнице, ведущей на крышу, была невыносимой, зато здесь было немного потише — звуки выстрелов почти не долетали. Анне-Лиз осторожно приоткрыла дверь. Сразу же стали слышны выстрелы сипаев и ответные с крыши. Пригнувшись, женщины пробрались к бойцам, согнувшимся у стены, чтобы их накормить.