Бонни Вэнэк - Кобра и наложница

Его кожаные ботинки поднимали песок, воронкой закручивавшийся за ним следом.

Похищенная на раскопках золотая пектораль была найдена в северном секторе пирамиды, в лабиринте коридоров, которые служили гробницей Сенусерта и членов королевской семьи. Саркофаги оказались пустыми, царских мумий в них не было. Кеннет подозревал, что в целях безопасности захоронения были сделаны в других гробницах. В этом не было ничего необычного. Так поступали многие поколения властителей Египта, боявшиеся разграбления своих гробниц. Однако великолепная пектораль была найдена лежащей в древней пыли в ногах гранитного гроба. Поэтому де Морган предположил, что под коридорами расположена секретная камера. Именно та камера, в которую складывали драгоценные предметы, которые могли потребоваться усопшим в их загробной жизни, и сделать ее удобной.

Кеннет строго запретил производить дальнейшие работы для подтверждения этой гипотезы до своего приезда. Он считал необходимым присутствовать при обнаружении этой камеры. Кеннет предполагал, что если в камере будут обнаружены драгоценные находки, Рашид обязательно найдет возможность похитить их. Вот тогда Кеннет и поймает его и привезет для суда в лагерь Хамсинов.

Выпрямившись, он твердо зашагал к лагерю, по дороге в деталях обдумывая свой план. Он умылся в тазу, укрепленном над пустой чашей в его палатке, и отправился обедать. Виктор и Жак де Морган сидели под белым тентом около складного столика, уставленного фарфоровыми тарелками, и попивали фруктовый сок из хрустальных бокалов. Кеннет был по натуре аскетом, и его возмущала такая роскошь в походной обстановке экспедиции в пустыне.

Вдали показалось облачко песчаной пыли, и стал слышен топот копыт по песку. Приближаясь, облачко разрасталось и закручивалось в вихре. Заслонившись от солнца ладонью, Кеннет стал всматриваться вдаль.

Два воина Хамсина на прекрасных холеных арабских скакунах приближались к лагерю, управляя своими лошадьми только при помощи колен, не используя поводья. При виде этих всадников Кеннет почувствовал некоторое беспокойство, хотя и предвидел их появление.

Всадники остановились и спешились. Это были Джабари и Рамзес.

Кеннет понимал, что вождь Хамсинов не оставит в его руках такое важное дело, как расследование ограбления гробницы. Джабари прекрасно понимал, что речь идет о чести племени. Точно так же, как и Рамзес. Рамзес презирал расхитителей гробниц в еще большей степени, чем его шейх.

Тяжело вздохнув, Кеннет пошел навстречу прибывшим, чтобы приветствовать своих друзей…

Острый взгляд Джабари встретился с его глазами:

— Все идет так, как ты и предполагал, Хепри. Бадра сообщила нам, что де Морган пригласил ее на раскопки, чтобы сделать зарисовки. Скоро она и Рашид приедут сюда.

Услышав новость, Кеннет встревожился. Ее пригласил Жак де Морган? Ему захотелось узнать причину этого поступка. Он жестом показал прибывшим в сторону стола:

— Пойдемте, я познакомлю вас.

В тот момент, когда они подошли к тенту, Кеннет уловил обрывок фразы:

— Если ожерелье украдено… — Его кузен испуганно поднял глаза и оборвал свою фразу.

После того как все были представлены друг другу, Виктор, посмотрев на де Моргана, сказал:

— Мне нужно кое-что проверить. Встретимся на раскопе.

Кеннет проводил его взглядом. Что такое он обсуждал с де Морганом, что так хотел скрыть?

Французский археолог окинул Джабари и Рамзеса любопытным взглядом и воскликнул:

— Мой Бог! Какое оружие они носят!

Джабари гордо развернул плечи и взялся за рукоятку висевшей у него на поясе сабли. Эта сабля, с рукояткой из слоновой кости, была символом его лидерства и передавалась шейхам из поколения в поколение.

— Но ружья и винтовки были бы более уместны, — продолжал де Морган, суетливо вытирая свои усы льняной салфеткой. — Я думаю, что тут все дело в культуре. С точки зрения цивилизованности египтян трудно сравнивать, например, с французами. Они слишком примитивны.

Кеннет возмутился. Джабари напрягся от гнева. Плотно сжал губы. Бросил на де Моргана презрительный взгляд и отошел, гордо выпрямившись.

Оставшись вместе с де Морганом и взволнованным Рамзесом, Кеннет почувствовал дискомфорт от столкновения двух миров — западного и восточного.

Казалось, немой взгляд Рамзеса вопрошал его: «Кто ты? Герцог Колдуэлл? Или Хепри? Ты все еще наш брат?»

Брат не разрешил бы так глубоко оскорбить своего брата.

Не почувствовав возникшей напряженности, де Морган встал и, отойдя немного в сторону, стал стряхивать крошки со своего льняного костюма. Взгляд Кеннета остановился на стоявшей на столе вазе с роскошными привозными фруктами. Апельсины и бананы. Ему в голову пришла идея. Он взял банан, поманил им Рамзеса и тихо сказал по-арабски:

— Сиди здесь. Дождись моего сигнала и тогда очисть его своим мечом.

В янтарных глазах Рамзеса засветился интерес. Де Морган возвратился под тент и снова сел. Опираясь на локти, Кеннет наклонился над столом.

— Вы говорите, что египтяне примитивный народ, месье Морган. Живя с Хамсинами, я убедился, что они отважны в бою, мужественны и презирают боль. А их оружие… бывает полезным и в обычной жизни. — Он сделал театральную паузу.

Рамзес достал свой острый меч и поднял его над головой, любуясь лезвием. Глаза его сияли от радости.

— Как я уже сказал, эти воины бесстрашны. Они безжалостные бойцы, обученные убивать своего врага. По окончании учения их подвергают испытанию, чтобы они подтвердили свой статус мужчины. — Скрывая усмешку, Кеннет продолжал: — Это испытание — обрезание, — весело сообщил он французу. — Болезненная операция. Но именно она подтверждает, э, стойкость и мужество у нас, воинов.

Рамзес начал очень медленно и аккуратно снимать, своим мечом шкурку с банана.

— Для этой процедуры используется очень острое лезвие, а воин должен стоять совершенно неподвижно. Одно движение — и…

Меч в руках Рамзеса дернулся и оставил в банане глубокий след. При этом с губ Рамзеса слетело английское ругательство. Де Морган побледнел. Кеннет готов был поклясться, что у француза побелели даже кончики усов.

— Воинов племени Хамсинов учат терпению, — добавил Кеннет. — А женщины утверждают, что такая процедура делает любовь египетских воинов, подвергшихся ей, более приятной. Значительно более приятной, чем любовь необрезанных европейцев. — И он острым взглядом пронзил глаза испуганного француза.

Хитро усмехаясь, Рамзес с наслаждением стал есть очищенный банан. Француз выглядел совершенно больным.

Рамзес взял другой банан и предложил его де Моргану. Археолог вытер вспотевшее лицо носовым платком и покачал головой, бормоча извинения. Сославшись на необходимость посмотреть за рабочими, он вскочил со стула и убежал. Кеннет сел на его место и покатился со смеху. Рамзес присоединился к нему, протягивая еще один банан.