Бонни Вэнэк - Кобра и наложница

Саид засмеялся.

— Новое завещание, по которому ты признаешь меня своим наследником и передаешь мне титул и все свое имущество. Ты никогда тщательно не прочитывал документы. У тебя всегда не было времени на это. Я также перевел на твое имя Дворец наслаждений с моего фальшивого имени Омар Фарик, которым я пользовался в Египте. Поэтому когда ты умрешь, он перейдет ко мне — на законных основаниях. — Он захохотал. — А я унаследую все под своим настоящим именем в качестве нового герцога Колдуэлла.

Саид подтащил Бадру вперед. На ее шее четко виднелись следы его толстых пальцев. Он перехватил уставшую руку и снова сдавил ее горло. Кеннет почувствовал, как у него заныло в груди.

Темные глаза Бадры были полны ужаса. Она вскрикнула от боли, когда Саид, что-то прохрюкав себе под нос, надавил еще сильнее.

— Хватит болтать! — резко сказал он. — Отдай мне свой нож и сядь!

Кеннет заколебался.

— У меня нет ножа.

— Ты же воин и никогда бы не вышел из дома без ножа.

Он еще сильнее нажал Бадре на горло. Она сделала попытку глотнуть воздух, но только поперхнулась и закашляла.

Кеннет швырнул нож под ноги Саида и сел. Тот схватил его. Бадра тяжело дышала, когда Саид, немного ослабив свою хватку, приставил к ее горлу нож.

Наклонившись к краю стола, он схватил один конец длинной веревки и приказал Бадре:

— Свяжи ему руки за спиной. Потом свяжи его колени и привяжи к столбу.

Все время, пока она связывала Кеннета, Саид прижимал нож к ее спине. Потом он крепко затянул все узлы.

Когда Саид повернулся, все еще крепко держа Бадру в своих цепких объятиях, Кеннет подергал веревку. Узлы были крепкими.

А потом он услышал страшные слова, от которых похолодело его сердце.

— Я все еще хочу тебя, Бадра. И я буду иметь тебя сейчас.

Бадра побелела, когда Саид вынул из кармана ожерелье с изображение Аменемхета III и застегнул его на ее шее.

— Теперь ты моя рабыня, — сказал он, набросившись на нее с грубыми поцелуями.

Бадра замерла от ужаса, когда ожерелье обвило ее шею, подобно кольцам свернувшейся змеи. В ее губы впились холодные губы Саида. В них не было ни нежности, ни ласки. Она ненавидела его так же как и Фарика, когда он насиловал ее. Но страх парализовал ее. И все же что-то внутри нее кричало, сопротивлялось! Всю свою жизнь она боялась. Боялась секса, боялась быть рабыней. Постоянное чувство беспомощности, вечная подчиненность мужчине. Она боялась всего, особенно боли, от которой страдала.

А Кеннет, Хепри, любил ее. Он избавил ее от ужасов прошлого, научил не подавлять свои желания, освободил ее сердце, ее чувства. Он научил ее любить. Он верил в нее. Настало время, чтобы она начала сама верить в себя. А не в проклятое ожерелье, легенду или колдовство.

В самых глубинах ее существа рождался звук, подобный дикому реву. Она почувствовала, как он извергается из нее с такой же силой, с какой из сухого песка вдруг пробивается родник. Бадра отчаянно боролась. Она извивалась и царапала своими ногтями щеки Саида. Вдруг он издал испуганный крик и отскочил от нее: Бадра со всей силы ударила его коленом в пах. Саид взвыл от боли. Его лицо стало багровым. Она еще и еще раз ударила его между ног — и он рухнул на пол.

— Сработало! — с удивлением прокомментировала она.

Раздался смех. Она обернулась и увидела восхищенное лицо Кеннета.

— Я же говорил тебе, что это всегда работает, — сказал он.

Она бросилась к нему, чтобы развязать. Но предостерегающий крик Кеннета сообщил ей о том, что Саид пришел в себя.

Острое лезвие холодной стали уткнулось ей в спину.

— Садись сюда, спиной к нему, — коротко приказал он.

Она повиновалась. Обмотав веревку вокруг их талий, Саид привязал их друг к другу. Другой конец веревки он обмотал вокруг ее запястий, связав руки, и обвил веревкой ее колени. Она и Кеннет сидели спиной к спине, совершенно беспомощные. Их враг отступил назад, любуясь делом рук своих.

— Ты могла бы жить, — проворчал он.

— Лучше умереть свободной, чем жить твоей рабой, — возразила она.

Исчезнув в темноте внутренних помещений магазина, Саид через некоторое время появился снова. В руках у него была пачка динамита, чашки, длинный фитиль и свеча. Он протянул руку через стол и смахнул со стола запыленные поддельные артефакты. Осторожно уложив в чаши динамит, прикрепил фитиль и поставил этот импровизированный подсвечник на стол.

— Виктор никогда ни на чем не делал денег, — сказал Саид, — кроме как на продаже динамита археологам, которые еще предпочитают проводить раскопки, взрывая гробницы.

Саид обмотал шнуром огарок свечи, поставил его на край стола и подпер пыльными книгами, перекинув через них длинный конец фитиля и заведя его назад к динамиту. Потом достал из жилетного кармана спички и зажег свечу.

— К тому времени, когда загорится фитиль, я уже сумею уйти далеко. Никто ничего не заподозрит, потому что всем известно, что в магазине Виктора был динамит. — Он криво улыбнулся им. — Желаю приятно провести время в обществе друг друга.

Дверь магазина с шумом захлопнулась за Саидом. Свеча догорала, расплавленный воск горячими каплями стекал на пол. Кеннет ощущал, как с каждой каплей уходит жизнь. Сумев до некоторой степени освободить руки, он старался дотянуться до узлов, стягивавших их талии. Его мокрые от пота пальцы ослабили веревку, но в то же время мешали ему развязать узлы. Кеннет хотел пустить в ход зубы, но все было напрасно.

— А нож поможет? — спросила Бадра.

— Помог бы, если бы я мог, подобно магу, взять его из воздуха.

— Ты можешь взять его у меня между ног.

Его руки замерли.

— У тебя на ноге нож?

— Он у меня на бедрах. Это тот самый кинжал, который ты бросил на землю, когда я отказалась выйти за тебя замуж. Я… я собиралась возвратить его тебе как символ того, что мы порываем с нашим прошлым и начинаем все заново, — мягко сказала она.

Его охватило сожаление. Но он постарался отогнать от себя эти мысли. Поздние сожаления!

— Бадра, ты собираешься перерезать веревки, чтобы освободиться?

— Как я это сделаю? Мои руки привязаны к талии.

— Ты сможешь, — подбодрил он ее. — Подними ноги.

Спиной он почувствовал, как она пошевелилась, пытаясь достать нож, а он тихим голосом подбадривал ее. Все это время его глаза не отрывались от горящей свечи. Воск продолжать капать на пол, а пламя подбиралось к фитилю все ближе.

— Я достала!

— Хорошо. Перережь веревку, которой мы привязаны к столбу.

У него перехватило дыхание. Он боялся думать. Нож мог оказаться слишком тупым. Резать веревку таким ножом — все равно, что использовать для этой цели нож для масла. Он закрыл глаза, чувствуя, что по лицу его стекает струйка пота. Она вскрикнула от боли, по-видимому, порезалась, но продолжала свою работу.