Сара Линдсей - Обещай мне эту ночь

— Ты уже подумала об имени? — спросила ее мать. — Я всегда считала, что Офелия звучит очень красиво, или как насчет Розалинды, или…

— Бриджет, — сказала Изабелла.

— Да, Бриджет — благородное имя и очень подходит, потому что это святая Бриджет помогла отогнать фей, чтобы вы могли произвести малютку на свет, — высказала свое одобрение миссис Драммонд.

— Ты уверена, что не хочешь назвать дочку Бьянка или Беатрис, или как насчет…

— Бриджет, — упрямо повторила Изабелла. — Бриджет Кэтлин Шеффилд.

Ее мама, видимо, обиделась, что даже второе имя не было заимствовано из Шекспира.

— Как указала миссис Драммонд, святая Бриджет помогла снять заклятие фей, — торжественно заявила тетушка, хотя глаза ее искрились смехом.

— Сестренку Джеймса звали Бриджет, — тихо объяснила Изабелла, и глаза ее увлажнились. — А Кэтлин была его матерью. Я просто хочу, чтобы у малышки было что-то от ее отца, в случае… — Голос ее прервался.

— Бриджет Кэтлин Шеффилд, — с любовью произнесла новоиспеченная бабушка, с ласковой улыбкой глядя на внучку. — Добро пожаловать в семью, крошка.

Позвольте мне еще раз поблагодарить вас за вашу помощь. Я знаю, я сказала вам, что не собираюсь передавать с вами никаких посланий своему заблудшему мужу. Но как свойственно женщинам, я изменила свое мнение. Если мой муж свяжется с вами, сообщите ему следующее: он может сколько угодно уверять, что раскаивается, осыпать меня драгоценностями, использовать любые другие способы извиниться. Ему не искупить своей вины. Я все равно никогда не прощу его за то, что он нарушил данное мне обещание, и не желаю его видеть никогда.

Из переписки Изабеллы, леди Данстон, двадцати лет.

Письмо к Тимоти Марбли, эсквайру, которое, к счастью для автора, обнаружила ее Искренне любящая и очень мудрая сестра, прежде чем оно было отправлено.

Июль 1798 г.

Джеймс стоял у поручней на палубе корабля — его обычное место за последние две недели, — охваченный неописуемым волнением. Теперь, когда впереди показался лондонский порт, он сгорал от нетерпения. Вдыхая солоноватый морской воздух, он упивался зрелищем сурового, затянутого облаками истинно английского неба.

— Трудно поверить, что мы почти на месте. Кажется, будто я не был дома целую вечность, — произнес мужской голос рядом с ним.

Джеймс обернулся и приветливо кивнул Дэвису. Они оба были ранены в заливе Абукир и подружились за время долгого пребывания в госпитале в Неаполе. Несмотря на разницу в положении — Дэвис был младшим сыном сельского викария, — они были одного возраста и так хорошо поладили, что Джеймс предложил парню место в своем имении, вместо того чтобы вернуться во флот. Дэвис с радостью согласился и, не имея четкого представления о своих обязанностях, решил, что прежде всего будет теперь заботиться о Джеймсе всеми доступными ему способами.

— Я уехал в марте, а теперь уже, ноябрь, — рассеянно заметил Джеймс. Его выздоровление в Неаполе протекало мучительно медленно. Но доктора не уставали повторять ему, что он чудом выжил. Если бы пуля в плече прошла чуть ниже или та, что в боку, на пару дюймов выше, его уже нельзя было бы спасти.

А теперь плечо у него потеряло подвижность и часто чертовски болело, но это была ничтожна, плата за выздоровление. Божьей милостью ему был дан второй шанс в жизни. На этот раз он решил использовать его правильно. Если, конечно, Изабелла простит его. Но это вряд ли. Вспоминая кровожадные игры, которые так нравились ей в детстве, Джеймс предположил, что его маленькая проказница жена убьет его, как только увидит.

— Вы думаете, графиня очень рассердится? — спросил Дэвис.

— Я думаю, «очень рассердится» — слабо сказано. Когда я представляю себе прием, который скорее всего мне будет оказан, я почти завидую Этану и его холостяцкой жизни на «Тезее».

— На самом деле вы так не думаете, — упрекнул его Дэвис.

Он был прав. Джеймс ничуть не завидовал Этану. Дни его скитаний закончились. Он хотел только одного: встретиться с Изабеллой, извиниться за то, что оставил ее, сказать ей, как сильно он ее любит, как восхищается ею. «Скоро, — говорил он себе. — Скоро».

Но два дня спустя, когда карета наконец остановилась перед лондонским особняком Данстонов, Джеймс, к своему разочарованию, обнаружил, что дверной молоток на двери отсутствует, а в доме остался только основной персонал.

— Леди Данстон последнее время жила здесь? — спросил он одного из оставшихся лакеев, стараясь говорить небрежным тоном.

— Леди Данстон? — переспросил слуга, явно удивленный вопросом. — Она ни разу не появлялась здесь, насколько мне известно.

Джеймс нахмурился. Где же его жена? Наверняка она не поселилась в Шеффилд-Парке. Тот дом был мраморным мавзолеем. И теперь, когда она вышла замуж, она не могла оставаться в Уэстон-Мэноре. Или могла? Зачем ей это, если у нее есть Данстон-Хаус, с которым она может делать все, что пожелает?

— Просто какая-то бессмыслица, — тихо сказал он Дэвису, в гневе оттого, что Изабелла не дожидалась его в Лондоне, хотя у него не было никаких оснований предполагать, что она будет там.

Кроме того, что он был тяжело ранен.

Хотя ему говорили, что новости о битве достигли берегов Англии только в первую неделю октября, теперь уже наступил ноябрь. Наверняка адмиралтейство отправило извещение… Она должна была знать. Джеймс был уверен, что Иззи пришла в ярость, обнаружив, что он пошел во флот. Но ведь он был тяжело ранен, черт побери. Разве не должна была женщина, заявившая, что будет всегда его любить, приехать в Лондон, чтобы заботиться о нем, ухаживать за ним? Не то чтобы ему очень уж хотелось заботы и ухода, но… Джеймс нахмурился.

— Э-э… поздравляю вас с женитьбой, милорд, — промямлил лакей и поспешно удалился.

Поскольку в доме не оказалось кухарки, Джеймс предоставил Дэвису самому позаботиться о себе и отправился обедать в свой клуб. Плечо сильно его беспокоило, что еще больше испортило ему настроение, поэтому он заказал отдельный кабинет, чтобы не наткнуться случайно на кого-нибудь из знакомых. Он не забыл, что когда последний раз был здесь, это закончилось тем, что он оказался во флоте.

Промучившись без сна всю ночь, Джеймс подумал, что у него нет другого выхода, кроме как отправиться в Шеффилд-Парк. Однако сначала он решил пометить своего поверенного. Он рассудил, что сможет также проверить, не случилось ли чего за время его отсутствия, хотя был полностью уверен, что все в порядке.

— Милорд, как я вижу, вы живы и в полном здравии, — сказал адвокат, сопровождая Джеймса в свой к кабинет. Однако по его тону, в котором явно проскользнуло неодобрение, Джеймс заподозрил, что тот предпочел бы видеть его избитым и окровавленным — по меньшей мере. И что бы это значило, хотелось бы ему знать? Похоже, этот человек просто забыл, кто платит ему такие бешеные деньги.