Виктория Дал - Дикарь и леди

Джуд с усмешкой пожал плечами:

— В детстве я постоянно слышал разговоры матери и ее подруг, так что привык.

— Но я-то не привыкла! Я никогда ни с кем такое не обсуждала.

— Т ак как же, дорогая? Все нормально?

— Да.

— Что ж, поздравляю. Тебе повезло.

— Тебе тоже, — пробормотала Марисса.

Джуд внимательно посмотрел ей в глаза, однако промолчал. Марисса же вновь заговорила:

— Поверь, я очень ценю то, что ты сделал для меня. Я не знаю ни одного другого мужчины, который предложил бы то же самое.

— То есть я исключение?

Марисса кивнула:

— Да, исключение. Потому что ты настоящий друг.

— Друг твоих братьев? Ты это хотела сказать?

Проигнорировав вопрос, Марисса продолжала:

— И я уверена, что ты сейчас испытываешь огромное облегчение.

Джуд едва заметно нахмурился.

— Во всяком случае, я рад за тебя, дорогая.

Марисса долго молчала. Наконец, собравшись с духом, спросила:

— Ты ведь собираешься скоро уехать?

Он взглянул на нее с удивлением. И снова нахмурился.

— Почему ты так решила?

— Ну… ведь большая часть гостей разъезжаются завтра. Наверное, ты планировал оставаться здесь только потому… что мог понадобиться.

Казалось, Джуд еще больше помрачнел. Коротко кивнув, проговорил:

— Да, верно, я собирался задержаться здесь. Но вовсе не потому, что мог понадобиться, как ты выразилась.

Марисса смутилась:

— А почему же?

— Эйдан пригласил меня погостить у вас столько, сколько мне захочется. И мне здесь нравится. Более того, я собираюсь взять тут в аренду какой-нибудь коттедж.

— Коттедж?! — изумилась Марисса.

— Совершенно верно. Ведь мой единственный дом — в Лондоне. Но мне там не очень нравится.

Марисса потупилась и пробормотала:

— Да, конечно… Понимаю… — Она снова покраснела. — Поверьте, мистер Бертран, я вам очень благодарна. Я получила… огромное удовольствие от наших с вами встреч.

Он вдруг усмехнулся и спросил:

— Неужели огромное?

— Ну… я хотела сказать… Увидимся за обедом, мистер Бертран.

По-прежнему глядя в пол, Марисса пошарила за спиной в поисках дверной ручки. Ей хотелось побыстрее уйти, но при этом у нее было странное чувство… Казалось, что она что-то делает неправильно. Более того, сейчас ей было ужасно стыдно, хотя раньше она не испытывала такого стыда.

— Марисса, мы ведь все еще помолвлены, — сказал Джуд, глядя на нее с грустной улыбкой.

Она судорожно сглотнула.

— Да, полагаю, что так. По крайней мере до тех пор, пока все не уладится.

— Согласен, — кивнул Джуд.

И снова улыбнулся.

Тут Марисса наконец отыскала дверную ручку и, распахнув дверь, выскочила из комнаты. Оказавшись в коридоре, она осмотрелась, но никого не заметила. Следовательно, никто не знал, что она заходила в комнату Джуда. С облегчением вздохнув, Марисса быстро прошла по коридору. Завернув за угол, замедлила шаг.

«Наконец-то этот кошмар закончился, — думала она, приближаясь к своей комнате. — Во всяком случае, почти закончился. Что же касается неприятного ощущения в груди, то это просто от нервов. Действительно, от чего же еще?»

— Я не понимаю, что он до сих пор здесь делает, — бурчала Марисса, поднимаясь по ступенькам, ведущим к главному входу особняка Фреймершемов.

Эйдан, шедший с ней рядом, с улыбкой ответил:

— Джуд — мой гость, дорогая. Поскольку я еще не уехал отсюда, то и он остается здесь. Но скажи мне, почему его присутствие так тебя раздражает? Ведь Джуд для тебя ничего не значит — во всяком случае, ты так сказала. Следовательно, ты могла бы просто не замечать его, не так ли?

Марисса промолчала, потому что ей нечего было сказать. После разговора в комнате Джуда прошла неделя. И всю эту неделю ее терзало чувство вины.

Повернув голову, она заметила Джуда, шедшего сзади и помогавшего тетушке Офелии подниматься по ступеням. Кузен Гарри шел вместе с Бет и Нанетт, а Эдвард уже успел ввести мать в огромный бальный зал особняка.

Откашлявшись, Марисса наконец проговорила:

— Просто его присутствие напоминает мне о том, чего мне не следовало делать. Вот и все.

Эйдан снова улыбнулся:

— Что ж, дорогая, я очень рад, что ты способна испытывать чувство вины. Но если честно, то на месте Эдварда я бы отшлепал тебя хорошенько.

Марисса насупилась. «Какой же Эйдан лицемер», — подумала она. Но Марисса прекрасно знала характер брата, поэтому воздержалась от упреков. Немного помолчав, она вновь заговорила:

— Разумеется, я испытываю сожаление. И я, конечно же, не хотела, чтобы мои неприятности отразились на вас на всех. Но теперь мне очень хочется забыть об этом, а присутствие Джуда…

— Не все так просто, дорогая сестра, — перебил Эйдан. — Ведь пока что мы не знаем, как поведет себя Питер Уайт. Но могу сказать тебе следующее. Если ты не испытываешь облегчения, это признак ума.

Марисса в раздражении передернула плечами.

— Благодарю за комплимент, дорогой брат.

Эйдан громко рассмеялся. Взглянув на сестру, проговорил:

— Видишь ли, моя дорогая, ты родилась в такой семье, где скандалы неизбежны. Но будем надеяться, что история с Питером Уайтом окажется самым неприятным из всех тех скандалов, что тебе еще предстоит пережить.

Марисса с улыбкой кивнула:

— Да, будем надеяться. — Тут они наконец приблизились ко входу в зал, и она спросила: — Эйдан, ты потанцуешь со мной сегодня вечером?

— Но я же здесь… — ответил он со вздохом. — Так что придется потанцевать.

— Очень мило с твоей стороны.

Марисса рассмеялась.

— Да, я ужасно милый, — отозвался Эйдан с ухмылкой.

Он поцеловал сестру в щеку и тотчас же отошел от нее.

Марисса прекрасно знала: брат отправился к буфету, чтобы подкрепиться несколькими порциями бренди. Что ж, а она подкрепит себя танцами.

Поприветствовав хозяйку, Марисса станцевала с двумя джентльменами, с которыми раньше не встречалась. Бал в особняке Фреймершемов, находившемся неподалеку от их поместья, всегда был одним из самых ее любимых, поскольку здесь собиралось множество гостей, а слуги постоянно обносили всех бокалами с шампанским и пуншем.

К тому же в этой суете было легко потерять из виду Джуда и хотя бы на время забыть о его существовании. И здесь она по-настоящему веселилась. Когда же к ней подошел красивый молодой человек, желавший пригласить ее на следующий танец, Марисса с удовольствием согласилась, и ей не пришлось изображать любезность — она действительно была рада этой встрече. Она уже дважды встречалась с этим джентльменом в Лондоне, и он еще тогда ей очень понравился. Его небесно-голубые глаза и гладко выбритые щеки породили мечты о поцелуях… и даже о чем-то большем.

Когда же мистер Эриксон вел ее к центру танцевальной площадки, она трепетала от прикосновений его руки, обтянутой перчаткой, и мысленно восклицала: «Господи, какой он милый! Ох, как было бы приятно обнять его покрепче!»