Елена Арсеньева - Пани царица

Ведьма стояла согнувшись, и все равно она была повыше ростом, чем панна Марианна. Видимо, это уязвило молодую женщину, потому что она села в свое высокое резное кресло, несколько напоминающее трон (сделано было местным плотником – топорно, конечно, зато внушительно), и вскинула голову:

– Зачем ты здесь?

– Разве ты не хотела меня видеть? – дерзким вопросом ответила ведьма, и Барбара поразилась звуку ее голоса. Он был не молодой, звонкий, и не старческий, надтреснутый, – он был всякий, перемежаясь от порывистых взвизгиваний к хрипам, словно ведьма враз являлась двумя существами: старым и юным.

– Не очень, – вызывающе бросила Марина. – Если бы не принудил меня отец…

– Отец? – перебила незваная гостья. – О нет! Ты сама хотела меня видеть. Душа твоя мечется, рвется, ум твой воспален, нет тебе покоя. Спрашивай, о чем хочешь: я знаю ответ на любой твой вопрос.

– Если так, – насмешливо произнесла Марина, – тебе известны и вопросы? Может ли это быть?

– А то как же, – пожала плечами ведьма, и ее голова еще глубже ушла в согбенную спину. – Мне известно о тебе все! Но главное, что мучит тебя, это жив ли твой муж.

Услышав это, Барбара презрительно поджала губы, а Марина снова расхохоталась.

– Воля ваша, батюшка, – выговорила она наконец. – Вы перестарались. Небось и я сумела бы ворожить – коли мне перед тем встретился пан воевода и рассказал, о чем намерен говорить со своей дочерью.

– Вот-вот, – угрюмо поддакнула Барбара. – Этак ворожить смогла бы даже я!

– Да как ты могла такое подумать! – взвился Мнишек, просто-таки кипя от возмущения, однако Марина, прекрасно знавшая, каков притворщик ее отец, отмахнулась от него:

– Я не виню вас, батюшка. Вам ежели что в голову взошло, то никакая сила вас не остановит, однако не подобает вмешивать невежественную старуху в наши дела, тем паче если они для нас жизненно важны.

– Не позорь отца, – прошамкала старуха. – Он мне ничего о тебе не сказывал. Спроси меня что-нибудь – о прошлом, о том, о чем он заведомо знать не может. И если я отвечу верно о былом, то, может статься, ты поверишь и в мои предсказания будущего?

Она слегка приподняла голову и распялила в улыбке кривой рот, обнажая черную беззубую пасть.

Марина брезгливо передернулась и оглянулась на Барбару. Та мгновенно поняла, что больше всего на свете ее госпожа хотела бы избавиться от докучливой и пугающей посетительницы, но не хочет еще больше обижать отца. И, чувствуется, любопытство все-таки не дает ей покоя. Однако панна Марианна боится подвоха. От воеводы можно ожидать любой каверзы, это хитрец, каких поискать! Он вполне мог рассказать ведьме все о своей дочери, перечислить все события из ее жизни – ведь они прошли на его глазах, у панны Марианны никогда не было от него тайн, и даже хитроумным уловкам, как не упустить уехавшего в Россию жениха, обучал дочку пан Мнишек…

И вдруг Барбара радостно встрепенулась. Есть! Есть кое-что, о чем не знает ни одна живая душа, кроме них с панной Марианной! Даже вездесущему пану Мнишку сие неведомо!

– Спросите ее про Смоленск, – пробормотала она, посылая своей госпоже заговорщический взгляд и с трудом сдерживая смех.

Панна Марианна встрепенулась. Да уж! Это хороший совет. И, ерзая от нетерпения, она выпалила:

– Скажи, кто тайно приходил ко мне в Смоленске ночью?

Воевода шелохнулся было, однако ведьма остановила его взмахом руки, вернее, рукава, потому что из лохмотьев высовывались только самые кончики пальцев:

– Лучше бы тебе уйти, добрый господин, не то твоя хитроумная дочь решит, что мы с тобой в сговоре. Я и без посторонней помощи вижу в ее глазах то, что она пытается скрыть. К тебе в Смоленске во дворец приходила ночью знахарка, верно?

Марианна испуганно откинулась на спинку кресла, а воевода, с торжеством взглянув на дочь, вышел, нарочно громко хлопнув дверью и как бы возвестив: теперь меня не в чем заподозрить, теперь вам придется устыдиться своей недоверчивости!

– Успокойтесь, госпожа моя, – пробормотала Барбара по-польски. – Нет труда ответить на такой вопрос, ведь о появлении той злодейки знали все. Но при нашем с ней разговоре посторонних не было. Присутствовали только мы двое – и ведьма. Вы ведь не рассказывали об этом отцу?

– Ты с ума сошла! – возмутилась Марина. – Да разве можно о таком рассказать? Я ни словом не обмолвилась ни батюшке, ни кому-то другому. Ни одной живой душе!

– Вот и чудесно, – одобрительно погладила ее по плечу Барбара. – Тогда спросите эту старую каргу, какой совет дала вам смоленская знахарка последним.

– Вот что, скажи мне… – послушно начала было Марина, однако ведьма вновь махнула своим черным обтрепанным рукавом:

– Нет нужды повторять. Я поняла все, что ты сказала.

– Ты знаешь по-польски?! – изумилась Марина, да и Барбара невольно вытаращила глаза.

– Нет, я не знаю твоей родной речи. Я просто легко читаю в твоем сердце. Твои воспоминания летают вокруг, словно стаи белых птиц, их так просто изловить и посадить в клетку! И тогда они начнут петь мне свои песни… а птичий язык понимать еще легче, чем разнообразные человечьи наречия.

Барбара покосилась на свою госпожу. У панны Марианны сделалось такое же выражение лица, какое бывает у маленькой девочки, зачарованно слушающей сказку.

– Будет зубы заговаривать! – прикрикнула она на ведьму. – Отвечай моей госпоже.

– А ведь там, в Смоленске, знахарка пришла к вам якобы для того, чтобы заговаривать зубы… больные зубы, – хихикнула ведьма. – Но госпожа хотела от нее иного. Госпожа хотела знать, как остаться для мужчины единственной, как навсегда захватить в плен его сердце! Там много о чем говорилось, но напоследок…

Она умолкла, всматриваясь в замерших от неожиданности женщин, а потом зажмурилась, и, когда заговорила, Марина и Барбара услышали незабываемый, глубокий голос смоленской знахарки:

– Если вы будете щедры к бедной девушке, я расскажу вам, как навеки причаровать к себе сердце мужчины.

И тут же голос ее изменился, словно по волшебству, так что теперь Барбара слышала самое себя, свой короткий вопрос:

– Как?

И снова заговорила смоленская знахарка:

– Очень просто! После того как его семя извергнется в ваше лоно, надобно намазать им лоб. И он будет после этого ваш навеки, никогда и смотреть не захочет на другую. Чем чаще вы станете проделывать сие, тем вернее будет причарован к вам мужчина.

– Для этого сначала нужно заманить его в постель, – проговорила ведьма голосом Барбары. – Вот тебе, иди.

– Храни вас Бог, – усмехнулась из прошлого смоленская колдунья. – Храни вас Бог, милостивые госпожи!

Тут ведьма подняла голову и с ухмылкой уставилась на онемевших женщин.

– Ну что, – спросила она глухо, надтреснуто, своим обычным голосом. – Теперь верите мне, милостивые госпожи ?